На коляске до Эвереста

Сегодня 8% населения мира имеют разные виды инвалидности. В России таковых 12,5 миллиона. О проблемах людей с ограниченными возможностями мы беседуем с заместителем председателя Всероссийского общества инвалидов Александром КЛЕПИКОВЫМ.

— Прежде всего давайте договоримся о терминах, — говорит Александр Васильевич. — Я считаю, что нагромождение слов «человек с ограниченными возможностями» бессмысленно. Не бывает людей с неограниченными возможностями. Если я употреблю этот термин, например, в магазине или на автозаправке, там могут подумать, что у меня нет денег. В слове «инвалид» ничего оскорбительного или уничижительного нет. Мы сами придаём эмоциональную окраску словам.

— Александр Васильевич, в международных документах очень большое внимание уделяется понятию безбарьерной среды.

— Под безбарьерной средой у нас часто понимается доступность к близлежащей аптеке или магазину. Дескать, инвалиды — какие-то недочеловеки и всё, что им нужно, это еда и лекарства. На самом деле безбарьерная среда — это возможность беспрепятственно попадать в любое здание, будь то городская администрация, школа, вуз, концертный зал или даже ночной клуб. То же касается и транспорта. А сегодняшняя среда в подавляющем большинстве российских городов как раз барьерная. Она ориентирована на молодых, здоровых, одиноких людей. Остальные терпят неудобства: старики с палочками, беременные женщины, родители с маленькими детьми и, конечно, инвалиды. Понаблюдайте: кто пользуется чаще всего пандусами? Да просто утомлённые люди, возвращающиеся вечером с работы, или пожилые женщины с тележками.

Вообще пандусы первоначально служили не инвалидам, а королям, для того чтобы карете было удобнее подъехать к дворцу. Сегодня они делаются для всех желающих, но инвалид-колясочник — это некое лекало, с помощью которого выкраивается новая, современная городская среда, доступная всем категориям граждан.

— В московской государственной школе-комплексе «Класс-центр № 686» меня поразил пандус, опоясывающий все четыре этажа школьного здания. Он был построен специально для одного-единственного человека — преподавателя сценической речи.

— Услышал как-то разговор двух строителей: «Здесь мы пандусы устанавливать не будем, потому что это дом дорогой, квартиры элитные». Сегодня человек молодой, здоровый и богатый, а завтра случилось несчастье, автомобильная авария, например, — и всё, он уже инвалид-колясочник. А в его дорогом доме нет даже возможности спуститься вниз!

Коридоры, места общего пользования, двери в доме должны быть такой ширины, чтобы человек при необходимости мог вмонтировать специальные поручни. Нужны подходы к лифтам и сами лифты такого размера, чтобы поместилась коляска. Каким поручнем вы оборудуете хрущёвку, в которой дверь шириной 60 сантиметров? Государство должно устанавливать новые строительные нормы, соответствующие международным стандартам, а строители — им следовать. И тогда никого не будет удивлять пандус в школьном здании, потому что школы станут доступными для всех желающих получить образование.

Там, где ведётся грамотная социальная политика — например, в Москве, в Великом Новгороде и некоторых других населённых пунктах, — городская среда более дружелюбна. Хуже всего обстоит дело в малых городах, где колясочник зачастую вообще не может выйти из дома.

— Инвалидам всегда было тяжело конкурировать на рынке труда — их со скрипом берут на работу и первыми увольняют.

— К сожалению, у нас отсутствует антидискриминационное законодательство, принятое во многих развитых странах, и доказать, что тебя не взяли на работу или уволили из-за инвалидности, очень трудно. Работодатели неохотно берут таких людей, потому что это невыгодно — надо инвестировать средства в создание специальных условий, оборудовать рабочее место.

С другой стороны, пенсионное законодательство в какой-то степени способствовало понижению мотивации к поиску работы из-за жёсткой зависимости пенсионных и иных денежных выплат от степени ограничения трудоспособности.

— Но ведь так поступают не только в России. В США, например, как только вы устраиваетесь на службу, с вас также снимают все выплаты…

— Да, пенсию снимают, но не всю, а только часть. К тому же у них есть возможность устроиться на высокооплачиваемую работу, да и пенсии немаленькие. А вот мы, при наших низких зарплатах и высокой инфляции, почему-то копируем одну только репрессивную часть закона — отнимаем у людей и без того копеечные выплаты.

— В столице несколько лет действует Закон о квотировании рабочих мест для инвалидов и молодёжи, создана целая система поощрения предприятий, принимающих на работу эти группы населения.

— Квотирование — это, безусловно, шаг вперёд. Многие граждане с инвалидностью нашли себе работу благодаря этому. Однако почему-то в число участников квотирования включены только средние и крупные предприятия. А труд инвалида более востребован как раз в малом бизнесе. Швея-надомница легче найдёт себе применение в маленьком ателье.

— В советские времена многие инвалиды трудились на специализированных предприятиях…

— Сегодня в ВОИ действуют около 1,5 тысячи таких предприятий. В основном это малый и средний бизнес, текстильные, швейные производства. Выживают они с трудом, поскольку в 2003 году льготы, которыми они до того пользовались, отменили. Часть предприятий закрылась, было сокращено около 17 тысяч рабочих мест. Очевидно, что таким производствам необходимо дать спасательный круг в виде государственной поддержки. Например, инвестировать средства в организацию рабочих мест или выплачивать инвалиду часть зарплаты из бюджета, как делается в некоторых скандинавских странах.

— Предположим, я подаю такое объявление: «Вязальщица (компьютерщик, веб-дизайнер, корректор и т.д.) с опытом работы, 40 лет, 2-я группа инвалидности, ищет работу на полный рабочий день». Есть ли у меня шанс найти что-нибудь подходящее?

— Всё зависит от ситуации на рынке труда в регионе или в конкретном городе. Могу сказать одно: чем выше уровень образования, квалификации, тем больше шансов устроиться. Я встречал инвалида-колясочника, который знал более 10 языков, в том числе редкие. Он писал статьи, работал переводчиком, и тяжёлая инвалидность ему не мешала. Напротив, он был интересен для окружающих, для работодателей своей эрудицией, интеллектом.

— Но для того, чтобы получить хорошее образование, юноша должен сначала выйти из дому. Не секрет, что кроме физических барьеров есть ещё и социальные: наше общество подчас жёстко и даже агрессивно воспринимает человека «с особенностями».

— Не согласен с вами. Есть такой штамп: мол, раньше инвалидов у нас как бы не было — они сидели дома, потому что общество было не готово к их появлению. На самом деле инвалиды во многом сами не готовы были выйти на улицу.

Взаимоотношение инвалидов и общества — это эволюционный процесс, дорога навстречу друг другу. Поэтому я говорю молодёжи: будьте активными, познавайте мир, по возможности путешествуйте, занимайтесь спортом — и вас будут воспринимать не как инвалида, а как интересного человека, с вами будут с удовольствием общаться. Я тоже инвалид с детства, вырос в рабочем районе Подмосковья и вынужден был жить как все — учился в обычной школе, затем в институте, аспирантуре, работал в Академии наук. Если бы я всегда реагировал на косые взгляды, то никогда ничего бы не достиг в жизни. Никогда бы наши парни-колясочники не побеждали на Паралимпийских играх, если бы сидели дома и боялись, что кто-то не так на них посмотрит!

Но, конечно, без грамотной государственной политики, без устранения всех барьеров — и физических, и социальных — жизнь инвалида будет в несколько раз труднее. Если городская среда станет наконец доступной для всех, то на коляске легко можно будет добраться и до Эвереста.

Людмила МИШИНА