Когда кого-то — совсем еще юным — назначают на высокую должность, первый вопрос — он чей? Чей сын, зять, племянник? Из какой семьи или клана? Где и когда вошел в ближний круг?
«Чужих меж нами нет» — сказано в коротком японском стихотворении, полюбившемся мне со студенческих лет. Родная кровь — наиважнейший принцип кадрового отбора. Дело не только в естественном желании порадеть родному человечку или уважить старых друзей. Свой — не подведет! Не предаст! Не переметнется на другую сторону! Родная кровь — гарантия верности. А ничто так не ценится в высшем эшелоне власти, как верность.
Когда Никиту Хрущева в один день внезапно лишили кресла руководителя партии и правительства и отправили на пенсию, многоопытный Анастас Микоян, который несколько десятилетий провел на политическом Олимпе, наставительно сказал его детям: «Хрущев забыл, что и при социализме бывает такая вещь, как борьба за власть».
Изучен и учтен опыт Михаила Горбачева, который, возглавив страну, не расставил первым делом на ключевые посты тех, кого знал много лет, кто лично предан. Не привез с собой надежную команду — ставропольцев на высоких постах раз-два и обчелся. И Горбачев повторил ошибку Хрущева: не поставил во главе КГБ человека, который был бы кровно заинтересован в благополучии вождя.
И другой урок тоже усвоен. Необходимо окружать себя теми, кто готов преданно служить (и привык язык держать за зубами), потому что отчетливо сознает: при новом хозяине лишится всего.
А вот при Брежневе к власти пришла южная когорта, которую знающие люди делили на разные группы (днепропетровскую, молдавскую и казахстанскую), в зависимости оттого, где тому или иному чиновнику посчастливилось поработать с Леонидом Ильичом. В особом фаворе были те, кто познакомился с Брежневым еще в годы его юности и молодости, когда он начинал свою карьеру в Днепропетровске.
— Я и не знал раньше, где какой клан, землячество, из какого хутора кадры подбираются, — рассказывал мне тогдашний председатель КГБ Владимир Семичастный. — А тут открылись секреты взаимоотношений в высшем эшелоне власти. Начинаешь обращать внимание, почему у председателя Совета министров пять заместителей из Днепропетровска, откуда и сам Брежнев. Понимаешь, с кем и как себя вести.
В Москве невесело шутили, что история России делится на три этапа: допетровский, петровский и днепропетровский. Леонид Ильич не упустил ни одной возможности поставить на важный пост своего человека. Он бы наверняка, заболев, лишился власти, если бы не успел к моменту болезни окружить себя преданными людьми.
Давняя традиция
Друзья — хорошо, а родная кровь — лучше. Родственник, как правило, на твоей стороне. Кому же еще доверять, как не родным людям? Это давняя традиция, заведенная еще Лениным.
В первом советском правительстве важнейший для нашей необъятной страны пост наркома по железнодорожным делам (министра путей сообщения) Ленин отдал Марку Елизарову, женатому на старшей сестре Владимира Ильича Анне Ульяновой.
Младшего брата Ленина Дмитрия Ульянова, скромного врача, после образования в 1919 году Крымской Социалистической Советской Республики утвердили наркомом здравоохранения и заместителем председателя Совнаркома.
А вот для того чтобы порадовать министерским портфелем брежневского свояка Константина Беляка, в 1973 году образовали Министерство машиностроения для животноводства и кормопроизводства. Беляк получил Ленинскую премию и золотую звезду Героя соцтруда. Отзывались о министре плохо: пустой, амбициозный и хамоватый. Но Беляк был женат на сестре Виктории Брежневой.
Едва Константин Черненко стал генеральным секретарем ЦК КПСС, как его родного брата Александра утвердили членом коллегии Министерства внутренних дел. А брежневского зятя Юрия Чурбанова, напротив, лишили высокой должности первого заместителя министра. Его-то тесть уже ушел в мир иной.
Советское общество было кастовым, как средневековая монархия.
«Все решала неписаная «табель о рангах», — описывала Раиса Горбачева первые после переезда из Ставрополя в Москву впечатления от общения с членами семей высшего руководства. — Поражало зеркальное отражение той субординации, которая существовала в самом руководстве. Я однажды выразила вслух недоумение поведением группы молодежи. Моей собеседнице стало плохо. «Вы что, — воскликнула она, — там же внуки Брежнева!».
Лучшее — детям
Пока при должности, лучшее — детям. Эта формула — закон для вождей. Устройством безмятежной жизни своих детей занимались все сменяющие друг друга поколения правящего класса.
Большевики взяли власть под лозунгами всеобщей справедливости, но принцип равенства был перечеркнут логикой жизнеустройства высшего начальства. На заседании политбюро постановили: «Признать необходимым облегчение условий поступления в высшие учебные заведения детей ответственных работников».
Одна из ценностей советского общества — поездки за рубеж. Руководители партии и правительства старались за границу выпускать только в случае крайней необходимости и только своих, проверенных. В дипломаты подбирали людей из глубинки, из партийно-комсомольского аппарата, чтобы дорожили своим местом и не сбежали. Потом в дипломаты стали пристраивать детей.
«Широко распространилась практика направления на работу за границу и быстрого продвижения по службе детей высокопоставленных родителей, — вспоминал бывший первый заместитель министра иностранных дел СССР Юлий Квицинский. — Все это вызывало у одних недовольство и чувство бессмысленности честной, прилежной службы, у других порождало желание не бежать вместе со всеми по беговой дорожке, а попробовать прийти к финишу, рванув поперек стадиона: уйти на работу в ЦК КПСС хотя бы младшим референтом с тем, чтобы через пару лет вернуться на дипломатическую службу в должности советника, жениться на чьейлибо дочке, изловчиться поднести комулибо из руководителей крупный подарок».
Очень похожий на отца Юрий Брежнев окончил Академию внешней торговли. Когда старший Брежнев стал первым секретарем ЦК, Юрий Леонидович отправился на работу в Швецию. После возвращения в Москву карьера пошла еще быстрее. Министр внешней торговли Николай Патоличев сделал младшего Брежнева своим первым замом, а сам стал дважды Героем соцтруда.
Алексей Косыгин, 16 лет возглавлявший правительство, любил свою семью не меньше генерального секретаря. Его дочь Людмилу, как и Галину Брежневу, определили в Историко-дипломатическое управление Министерства иностранных дел.
— Дочь Косыгина работала над обзором советско-американских отношений, — вспоминала Галина Ерофеева, жена известного дипломата. — Когда она закончила работу над обзором и захотела защитить его как диссертацию, в нашей комнате появился профессор МГИМО, который немало попотел над ее, увы, весьма слабым трудом. Диссертация была ею успешно защищена и выпущена в виде книги в издательстве «Международные отношения».
После этого дочь Косыгина поставили во главе Библиотеки иностранной литературы. Она вышла замуж за Джермена Гвишиани, сына бывшего начальника личной охраны Берии. Все судачили о том, что зятя генсека, Юрия Чурбанова, сделали первым замом министра внутренних дел. Зятя Косыгина пристроили не хуже: заместителем председателя Госкомитета по науке и технике; замечательная выездная работа. Для него создали еще и Институт системного анализа.
Но в советские времена отбирали должность — исчезало все.
Когда член политбюро ЦК КПСС Петр Шелест перестал быть хозяином Советской Украины, недавние прихлебатели, перешедшие на службу к новому хозяину, мстили прежнему. «Открепили моих от спецбазы, — записал Шелест в дневнике. — Подлецы, что они делают? Этого ведь ни забыть, ни простить нельзя».
Масштаб содеянного бывшими подчиненными невероятен. Родственники Шелеста лишились возможности получать продукты со специальной базы. Система была такая: семьи секретарей ЦК составляли список того, что им нужно (от свежей клубники до икры), и заказанное доставляли на дом.
Сейчас легче: должность могут отобрать, а деньги останутся. Поэтому и спешат приобщить детей к прибыльному бизнесу, чтобы держать в руках управление финансовыми потоками, распоряжаться богатой государственной собственностью. В новой России перед детьми высокопоставленных руководителей открылась жизнь, которой еще не видывали. Полеты на частных самолетах. Круизы на яхтах. Вечеринки в невероятно дорогих клубах и ресторанах… И должности! А родителям трудно возражать, когда окружающие находят так много достоинств в их детях.
Избираемый монарх
12 декабря 1993 года одновременно с избранием депутатов первой Государственной думы страна проголосовала за новую Конституцию, изменившую положение президента. Прежде парламент мог ограничить его полномочия и вообще доставить ему массу неприятностей. Теперь президент практически не зависит от воли депутатов. Парламент лишился и возможности участвовать в формировании правительства.
Ельцина стали называть царем. Кто в шутку, кто всерьез. Борис Николаевич и в самом деле переменился. Крушение советской власти не отменило марксовой формулы насчет того, что бытие определяет сознание. А бытие стало царским. Один из тогдашних руководителей президентской администрации говорил:
— Коль скоро вводится институт избираемого монарха, надо мириться с тем, что появится двор, будут те, кто ближе к монарху, и те, кто дальше.
В Кремле сформировалась иерархическая система власти. Скажем, помощники президента, как и в советские времена, обедали в особой столовой. Имело значение, кто с кем трапезничает за одним столиком. Близость к президенту открывала невероятные возможности. «Ближние» невиданно богатели.
Когда-то первого секретаря Московского горкома партии Бориса Ельцина спросили, почему освобожден от должности руководитель Октябрьского района.
— Квартиру отгрохал себе барскую, с персональным камином и персональной дымовой трубой, пронизавшей весь дом, — возмущался Борис Николаевич. — Таким князьям не место в партии! Нужны кристально чистые люди…
Забавно перечитывать эти слова сейчас, когда новая номенклатура понастроила себе дворцов. Ельцин, став президентом, не сделал ничего, чтобы помешать разложению своих чиновников. Его окружение с ходу освоило систему привилегий. И быстро выяснилось, что демократические избирательные механизмы и профессионально работающие средства массовой информации только мешают.
Советская система привилегий пережила Советский Союз.
Высшие чиновники живут на государственных дачах и бесплатно получают в собственность прекрасные квартиры. А почему? Понятно, когда социальное (то есть бесплатное) жилье предоставляется малоимущим. Неужто федеральные министры (и не только министры) тоже нуждаются?
Чиновники ездят на машинах со спецсигналами, спецномерами и спецпропусками, нарушая все правила уличного движения. И не найдется автоинспектора, который посмеет их остановить. Сохранилась вся иерархическая система медицинского обслуживания номенклатуры, санатории и дома отдыха, куда продают путевки с большой скидкой.
Необходимо окружать себя теми, кто готов преданно служить (и привык язык держать за зубами), потому что отчетливо сознает: при новом хозяине лишится всего
Все так делают!
Аппарат, номенклатура, кланы, правящий класс незаслуженно остаются в тени, потому что все внимание достается первому лицу. Но в нашей стране (во всяком случае, в последнее столетие) аппарат всевластен. Однако же мы мало знаем наш истеблишмент! Лишь иногда приоткроется занавеска, и общество видит мир, который разительно отличается от мира обычных людей. И тут уж речь не о привычных привилегиях правящей элиты. Помню, как жена одного из руководителей комсомола, пылко призывавшего молодежь ехать в дальние и необжитые края на стройки коммунизма, жаловалась, что временно осталась без прислуги — и это невыносимо.
Жизнь прежней элиты несравнима с нынешней, и не только потому, что научно-технический прогресс открывает новые возможности. То в объектив фотокамеры попадут диковинные часы чиновника высшего ранга, стоимость которых сравнима с бюджетом здравоохранения целого города. Правда, когда к чиновнику подступают с вопросами, неужто на казенную зарплату купил, он искренне обижается: а какие часы он должен носить? Ведь все, кто вокруг него, носят такие же или много лучше и дороже!
То появятся кадры пышной вечеринки на огромной яхте, арендовать которую не хватит зарплаты и самому президенту. И опять очевидное удивление в ответ на вопросы: а где же отметить радостное событие, как не на яхте? Все так делают!
То выясняется, что один из руководителей правительства летает только на частных самолетах. Лайнеры государственной авиакомпании, предназначенные для первых лиц, недостаточно для него хороши…
Надо понимать, что с борта океанской яхты или частного самолета жизнь видится иначе. И это обстоятельство многое объясняет.
Разумеется, аппарат вовсе не монолитен, а состоит из различных кланов. Разделяют их, впрочем, не политические противоречия, а ведомственные. Ведомственный, а то и личный интерес обыкновенно берет верх над государственным.
В Крым или в Сочи?
Чем презрительнее сильные мира сего твердят о полной неэффективности западных санкций и чем громче их высмеивают, тем отчетливее боль их сердец. Личные санкции невыносимы! Вот из-за чего оскудела жизнь. Зачем было покупать чудный особняк на берегу океана, если увидеть его можешь только на старых фотографиях, хранящих память о безмятежной жизни!
Тех, кто не попал под санкции, современный авиалайнер способен за несколько часов переправить в счастливый мир, где небо всегда голубое, а море теплое. Но нынче не избежать ответа на вопрос: «Где намерен отдыхать?» Интересуются не друзья и не коллеги. Не акционеры и не избиратели. Вопрос звучит с самого верха.
Правильный ответ: «Конечно, в Крыму!» Приемлемый ответ, рассчитанный на природную доброту и душевную щедрость начальника: «На этот раз все-таки в Сочи…»
Хождения на собственной яхте за три моря, полеты на зафрахтованном самолете на лучшие заокеанские курорты, семейный отдых на любимой вилле в Ницце — табу. Одни попали под санкции. Другим следует проявить патриотизм. Третьи (в первую очередь силовики) уже сдали загранпаспорта.
А что за радость чиновникам тащиться с женой в санаторий, заботливо хранящий традиции советского сервиса! Те же номера, то же меню, те же запахи с кухни. Стоило ради этого карабкаться по ступенькам карьерной лестницы? К тому же сильно обновился парк номенклатурных жен. Многие дополнили государственное счастье личным. Юные спутницы жизни не рассчитывали проводить лето в тех же местах, что их бабушки.
Но решение принято. Оно окончательное и пересмотру не подлежит. Поэтому ненависть истеблишмента к западным либералам и демократам, которые исключили их из своего мира, — искренняя, идущая от сердца.
Единственная отрада — дети. На них санкции не распространяются. Произнеся очередную филиппику в адрес растленного Запада, чиновники со слезами на глазах провожают туда детей — учиться или работать. Горестно сознавать, что не удастся навестить любимое чадо в Лондоне или Нью-Йорке, насладиться его успехом, увидеть, как на берегах Темзы или Ист-Ривер растут внуки… Но нынче в цене те, кто не просто костерит Запад, а те, кто ненавидит его искренне, кто не ездил за границу и не поедет.
Леонид Млечин
Источник
