В российский прокат выходит мелодрама «Без меня» Кирилла Плетнева. Две девушки, любившие одного мужчину, получают после его гибели таинственные сообщения, автором которых мог быть только он. Забыв про вражду, они отправляются в путешествие, чтобы разгадать тайну посланий. Сценарий написала Дарья Грацевич («Измены»), а главные роли исполнили восходящие звезды Любовь Аксенова, Полина Максимова и Риналь Мухаметов. Накануне премьеры корреспондент «Известий» встретился с режиссером.
— Весной после кинорынка в Каннах было объявлено, что сразу три иностранные компании могут купить права на ремейк «Без меня». Что в итоге?
— После фестиваля в Монреале, где участвовал наш фильм, эти три компании — испанская, южнокорейская и китайская — подтвердили намерения снять свои адаптации. Фильм действительно, на мой взгляд, вполне интернациональный. Там нет никакой социальной привязки, история может произойти где угодно. Для меня самого очень интересно посмотреть, как все это будет выглядеть в Китае или Корее (смеется).
— За рубежом такого кино в сегменте арт-мейнстрима снимается довольно много. У нас оно почти не снимается. Вы как себе представляете своего зрителя?
— Конечно, «Без меня» — не блокбастер, это кино «сарафанного радио». Если искать какую-то нишу, то она где-то рядом с «Дневником памяти» и «Достучаться до небес». Небанальный, но зрительский фильм. Фильм о преодолении травмы. Мы сильно рассчитываем на женскую аудиторию, которая приведет с собой мужчин. И которых он тоже не должен разочаровать. Главные героини у нас девушки, но в конце оказывается, что это очень мужское кино.
Кроме того, мне кажется, у нас получилось сделать кино красивое. Импрессионистское, если можно так сказать. Если мой первый фильм «Жги!» был больше актерским, то здесь работают все элементы — и актеры, и изображение, и музыка, и звук. Повествование разворачивается нелинейно (реальность-флэшбек-реальнсть и так далее), поэтому мы постоянно искали, как из одной сцены органично перейти в другую.
Внутри команды, когда мы обсуждаем наше кино, очень часто всплывает слово «фирменный» — в хорошем его смысле. По нашей с оператором Мишей Милашиным концепции 70% фильма снято «в режим». Это такое очень красивое, предзакатное состояние природы, которое надо успеть поймать. Мы очень долго репетировали и уже подготовленные снимали те 40 минут, которые нам выделял климат. А искусственный свет мы практически не использовали. Только естественные источники освещения — и на природе, и в интерьерах.
— Это ваш второй фильм как режиссера — и снова очень эмоциональный. Что резко контрастирует с вашим актерским брутальным амплуа.
— Это же просто ампула. Образ, который ко мне приклеился после «Диверсанта» — человек в военной форме. Я до сих пор с ним вынужден бороться. Если вижу, что фильм о войне — отказываюсь от роли. Даже от очень хорошей роли. В последний раз, когда я этому принципу изменил — картина «Три дня до весны», где я играл НКВДшника. Изменил по нескольким причинам. В-первых, это кино про блокаду Ленинграда. А у меня бабушка пережила блокаду. Во-вторых, место действия — Питер, я люблю сниматься в родном городе. Ну, а главное — это была любовная история. А я не наигрался в истории про любовь.
— Вы из-за этого дисбаланса решили стать режиссером?
— Не то чтобы поэтому. Мне повезло — я работал и работаю с очень сильными режиссерами. Константином Худяковым, Игорем Зайцевым, Владимиром Хотиненко, Рустамом Хамдамовым… Стать режиссером – это была моя мечта лет с 14. Мой дебют «Жги!» фактически про меня. Там женщина в 40 лет кардинально меняет жизнь. Я поменял ее в 32. У меня был сложный период — разводился, сильно переживал по этому поводу. Было ясно — надо срочно что-то делать. Совершенно случайно вбил в поиск фамилию мастера, у которого я хотел бы учиться — Владимира Фенченко. А там набор в его экспериментальную мастерскую при ВГИКе. Кинодраматургия и кинорежиссура, два года, вечернее обучение. Я и пошел.
— И какой у вас сейчас приоритет — актерство или режиссура?
— Я очень люблю актерскую работу. Чувствую, что не случайный человек в профессии. Но когда стал снимать свою первую короткометражку — только сказал «Мотор!» и понял, что вот теперь я на своем месте.
— Востребованность вашего военного амплуа может быть связана с тем, что у нас снимается множество фильмов и сериалов про войну, причем разного качества. А сериалы, например, про ученых можно пересчитать по пальцам.
— И неудивительно — наша страна всю дорогу воевала. Но могу вас обрадовать — и про ученых тоже снимается. Например, Сергей Тарамаев и Любовь Львова (они сделали фильм «Зимний путь») сейчас сняли сериал «Доктор Преображенский» про пионера челюстно-лицевой хирургии. Про изобретателя радио Попова, знаю, сейчас что-то делается…
А насчет качества — сейчас на ТВ происходит много чего интересного и все чаще не на центральных каналах. Вы знали, что в прошлом году у нас произошла революция? Впервые количество денег, вложенных в интернет, превысило вложения в ТВ. Это значит, что наше кино на пороге новой интернет-эпохи.
Недавно я был на фестивале веб-сериалов в Нижнем Новгороде, и к большому удивлению увидел там наших именитых продюсеров. Они чувствуют: за интернетом — будущее. Больше свободы, простора для эксперимента, а главное — короче путь к зрителю. Мне нравится и то, что у нас запускаются онлайн-площадки с платной подпиской, где можно выпускать неформатные для традиционного ТВ вещи, и что-то на этом зарабатывать. Я, в общем, полон энтузиазма.
— А сами хотели бы снять сериал?
— Конечно. Или хорошую драму, или хороший триллер. В последнем жанре у нас практически не было удачных примеров. Хотя нет, был. «Домовой» Карена Оганесяна с Константином Хабенским и Владимиром Машковым… А на ТВ с триллерами все очень неплохо. «Хиромант» с Юрием Чурсиным, «Тайны города N» Николая Хомерики… Мне еще очень нравится сериал «Потерявшие солнце». Снял его режиссер Вячеслав Сорокин.
Это петербургский нуар, история многолетнего противостояния милиционера (его играет Александр Домогаров) и киллера (Андрей Смоляков) — почти как в «Схватке» Майкла Манна. И мне кажется, что это лучшая роль Домогарова вообще. Он играет такого последнего бойскаута — помятого, полуспившегося мента, которому все при встрече говорят: «Антон, ты плохо выглядишь». Однако сериал быстро сняли с показа. Рейтинги оказались очень низкие…
— Это частая история — широкой массе этот жанр не близок. Не задумывались, почему?
— Может быть, это как-то связано с нашей ментальностью. Почему-то мы не любим страшные сказки. То есть в пионерлагерях все любили рассказывать страшилки, а потом повзрослели и кино смотреть не хотят. Но я лично очень люблю. Ничего не могу с собой поделать. Рука постоянно тянется к Жану-Кристофу Гранже или Донато Карризи (популярные авторы мрачных триллеров. — «Известия»).
— Будь такая возможность, права на экранизацию какого романа вы бы купили?
— На что-то из Ю Несбё, потому что в кино он пока не состоялся. При всем уважении Майкл Фассбендер никакой не Харри Холле (актер сыграл эту роль в голливудской экранизации норвежца Ю Несбё «Снеговик». — «Известия»). Вуди Харрельсон или Мэттью Макконахи был бы гораздо уместнее. В идеальном мире я бы купил права на того же «Снеговика» или «Леопарда». А на главную роль позвал бы Алексея Серебрякова
Николай Корнацкий
