Русскому человеку свойственно задаваться вопросом: кто же мы, русские? Кто нам ближе: европейцы или азиаты? Отвечать на этот вопрос можно как угодно, но если взглянуть на рейтинги книжных продаж последнего времени, то ответ становится вполне очевидным. Европейцы, и никаких гвоздей. Возьмём, к примеру, бестселлеры (вот уже, кстати, запахло англизированной Европой) последнего времени по версии газеты «Книжное обозрение». В десятке обнаруживаем следующие произведения художественной литературы: Кэндис Бушнел «Стервы большого города» (это та, которая придумала «Секс в большом городе»), Лорен Вайсбергер «Дьявол носит Прада» (робски гламур, только в переводе с английского, первоисточник, так сказать), Пауло Коэльо «Дневник мага», снова Лорен Вайсбергер «У каждого своя цена», Акунин «Ф.М.», Дэн Браун «Код да Винчи», Сергей Минаев «Духless» (якобы про то, что гламур — это плохо, но все читают именно потому, что тоже про гламур).
Наших книг, как видите, немного. Но и в них, если заменить имена героев на Джонов и Мэри, а названия городов — на Нью-Йорк и Париж, никто не заметит подмены. Жизнь богатых и пытающихся разбогатеть, о которой все так хотят узнать побольше, на Западе и у нас почти ничем не отличается, поскольку ничего своего наши бизнесмены и их любовницы выдумать пока не сумели. Стиль их жизни списан с Запада. Все эти сейлс-менеджеры, солярии, кокаиновые дорожки, амстердамский гашиш, перформансы, промоушен, бесконечное перебирание названий фирм, ярлычков, бирочек, ресторанов, альпийских курортов, магазинов и прочих атрибутов роскошной жизни ужасно привлекательны для тех несчастных, которые успели подсесть на «великую американскую мечту», но реализовать её (увы!) не могут. То ли по причине недостаточной остроты зубов или твёрдости локтей, то ли
Речь не о том, насколько талантливы или бездарны эти книги. Просто все они не имеют никакого отношения к русской литературе. Эту «брюхоногую» культуру нам нанесло вместе с современной системой ценностей с Запада, т. е. со стороны заката. Там подобное цветёт пышным цветом уже давно. А России повезло некоторое время отсидеться за «железным занавесом». Теперь же, когда мы вступаем в глобальный мир, нам придётся питаться общими синтетическими ценностями. Если лет двадцать назад суммарные тиражи книг Пушкина, Толстого, Чехова, Достоевского исчислялись сотнями тысяч, если не миллионами экземпляров в год, то теперь они сократились как минимум в сотню раз, а освободившееся место заняла культурка «общечеловеческих ценностей». Логично. Как говорится, «жить в открытом обществе и быть свободным от открытого общества нельзя».
Как я для себя определяю степень принадлежности какой-либо книги к русской литературе (понимая под ней прежде всего классику)? Очень просто: по степени любви автора к своим героям и своим читателям. Все наши классики — от Пушкина и Гоголя до Достоевского и Толстого — всегда писали своих героев как людей, достойных любви. В каждом человеке, даже самом гадком и отвратительном, есть искорка, за которую его можно полюбить. Возьмём, к примеру, Иудушку из «Господ Головлёвых» Салтыкова-Щедрина. Человек всю свою жизнь занимался тем, что подличал и тиранил близких. Но даже ему автор оставил шанс на спасение, даже для этой тёмной и неприятной натуры нашлась у Салтыкова-Щедрина капля любви. А уж что говорить про Достоевского с его Свидригайловыми и «карамазовской породой», способными одновременно опуститься на самое дно и подняться много выше среднего обывателя! Гоголь сумел показать своих Плюшкиных, Коробочек, Чичиковых, Сквозник-Дмухановских, Бобчинских, Ляпкиных-Тяпкиных так, чтобы у внимательного читателя ни в коем случае не зародилось ненависти и презрения к этим людям. Жалости они все достойны, но не ненависти и презрения.
Настоящий писатель никогда не станет писать для того, чтобы увеличить количество зла в мире, он никогда не сделает главной идеей книги лозунг «весь мир дерьмо, и я тоже». Есть множество авторов — лауреатов разнообразных премий и заслуженных тусовщиков культуры, которые занимаются не чем иным, как клонированием своих старательно накопленных внутри помоев. Вот выплеснет такой «аффтар» (уж простите за интернет-сленг) скопившуюся в душе грязь на бумагу — издатель издаст, читатели прочитают, и потом у каждого в душе образуется такая же аккуратненькая кучка дерьма, какая была у «аффтара». Количество грязи в мире увеличилось пропорционально числу проданных экземпляров.
Хорошо ещё, если автор подобной «нетленки» бездарен. Читателя просто «не зацепит», а значит, и грязь, которой пропитана книга, к нему не прилипнет. Стократ хуже, если писатель талантлив. В такую тоску и омерзение вгонит — не будешь знать, куда деваться. И высшим достижением подобной литературы, вероятно, следует считать самоубийство читателя как демонстрацию волшебной силы писательского искусства.
Лично мне неинтересно раз за разом читать, что мир отвратителен и жить по большому счёту не стоит. Всё это я и сам прекрасно знаю. Я хочу знать, почему жить стоит. Жить, несмотря на грязь, страдания и ощущение безысходности. Я хочу знать, куда надо смотреть, чтобы видеть небо и солнце, а не истекающие вонючим дымом мусорные баки.
Русская литература стала великой именно потому, что
Настоящая русская литература «милосердна», и в этом я вижу её главное отличие от западной. Конечно же, нельзя сказать, что это качество совсем не свойственно английской, немецкой или, скажем, испанской литературе. Нет, один «Дон Кихот» чего стоит! Но только то, что там надо собирать по каплям, у нас бьёт родниками и разливается волжскими паводками. Вернее, било и разливалось. Потому что сейчас в наших краях, похоже, наступает засуха. Жуткая и долгая. И самое страшное то, что большинство людей этого даже не замечает. Люди словно бы научились пить песок и жевать каменную крошку.
Искусство должно быть отображением реальности, а реальность мира такова, что в ней много всего намешано. И тот, кто пытается рисовать мир только оттенками чёрного цвета, сознательно уродует реальность. Что бы ни происходило в одном отдельном человеке и его душе, какие бы гадости и мерзости там ни ворочались, никто ещё не отменял неба над головой и хороших людей под ним. И если писатель сознательно вычленяет из жизни только уродство и с азартом живописует его, то это говорит о нём как о, простите, уроде.
Грустный вывод. Вливаться в мировую культуру у нас пока получается, похоже, только в ущерб собственной. Однако будем надеяться, что наши корни намного глубже и прочнее, чем это может показаться, глядя на списки книжных бестселлеров.
Игорь Малышев, Ногинск
