Научи меня, сын…

Здесь нет и не должно быть ничего удивительного. Воспитание — это двунаправленный процесс, как и любое общение. Моему сыну исполнилось девять месяцев, и за это время я изменился больше, чем за предыдущие 28 лет жизни. Это — не просто правильно. Мне кажется, что это — единственно верно. Я попробовал проследить, как именно мой сын меня воспитывает, и пришел к интересному выводу: сделать из своего ребенка настоящего человека можно только в одном случае — если ребенок делает человека из тебя.

Папа, я без тебя лишаюсь!

Изменения не произошли вдруг. Первую неделю после появления в нашем доме нового любимого человека я вообще помню смутно — несла инерция праздника, а потом долго не отпускал «абстинентный синдром», в простонародье именуемый похмельем. А дальше изменения шли незаметно, и обнаруживались уже постфактум. Я понял, что не хочу задерживаться на работе, если в этом нет жесткой необходимости. Появилась ответственность — общее слово с совершенно конкретным действием. До рождения сына мы с женой, конечно, были одним целым, но с набором совершенно автономных свойств. Теперь все эти свойства нивелировались. Мы практически перестали употреблять местоимение «я».

Сын стал двигателем и основным механизмом в нашей семье. Жена сделала его фотографию, на которой он собирается плакать, и подписала: «Папа, я без тебя лишаюсь…» Более мощный способ привлечь родителя домой как можно раньше я не могу себе представить.

Сын научил меня общаться с представителями тех социальных и психологических типов, с которыми раньше я бы никогда не стал связываться по доброй воле. Если мне не комфортно говорить с человеком, я просто постараюсь избежать общения с ним. Сегодня, я думаю, такого персонажа найти довольно сложно.

Сын упорядочил мою жизнь — пришлось научиться планировать время, планировать расходы, и, что намного тяжелее, следовать запланированному. Сын показал мне Путь и научил ему следовать. А ведь ему всего девять месяцев. Боюсь представить, что будет, когда он подрастет и начнет говорить.

Крошка сын к отцу пришел

Естественно, как только я задумался над этим вопросом всерьез, как-то автоматически созрела мысль позвонить моему отцу и спросить у него — чему я его научил и как именно я его воспитал. Он, как всегда, ответил сдержанно и компактно: не надо путать сына и первого ребенка. Все, что я ему перечислил, с равным успехом может относиться и к сыну, и к дочке. Поэтому, если вопрос о первенце, то моя старшая сестра дала ему все то же самое, что мой Егор пока дал мне. И более того, если мужчина считает себя не только биологическим родителем, а именно отцом, то этот набор новых свойств он получит в любом случае.

А разница между тем, что дает сын и дочь, начинается лет с 7—8 — и чем дальше, тем эта разница сильнее. Я с удивлением узнал о том, что конкретно моя роль в воспитании отца заключалась в том, что он начал совершенно по-другому строить отношения со многими людьми. Попытка узнать подробнее, как именно по-другому закончилась ничем: «Подрастешь — поймешь. Исходи из того, что в определенные моменты с тобой было фантастически сложно общаться — но при этом необходимо. Это — важная школа».

Напоследок я попросил отца дать мне совет — на что мне нужно обратить внимание прежде всего в воспитании своего сына. И мой папа, который, как я надеюсь, в целом удовлетворен результатом воспитания своего чада, сказал мне: «Самое главное — идти с сыном синхронно. С возрастом у него резко меняются запросы и потребности, и ты должен эти моменты чувствовать. Если поторопишься, то перегрузишь ребенка и получишь невротика. Если отстанешь — то просто потеряешь сына. Отношения сломаются, и восстановить их будет намного, несопоставимо тяжелее, чем внимательно отслеживать его внутренний рост и идти с ним в ногу».

Вот так. А именно над этим я почему-то не задумывался. И в институте на курсе «Детская психология» нам об этом ничего не говорили.

Курс молодого отца

Существует бесчисленное количество школ для будущих мам. Чему их там учат, я не знаю. Каких-то специальных курсов для мам «актуальных» я пока не встречал, хотя, может быть, потому что плохо искал. А вот словосочетание «подготовка будущих отцов» если и приходит в голову, то только в каком-то социалистическом контексте.

А ведь при этом всем, именно матерей, как мне кажется, готовить совершенно необязательно. Если это не «кукушка», то она на каком-то рефлекторном уровне, древнем инстинкте знает, что для ее ребенка хорошо, а что нет. А вот с отцами ситуация совершенно иная. Все, чему мы научаемся в процессе общения с детьми, — результат только нашего персонального опыта, который мы почему-то не передаем своим сыновьям. Отец не скрывал, что мой вопрос для него — неожиданность. Поэтому мы (возьму на себя смелость говорить от имени всех отцов) вынуждены все постигать сами. И то, что получается из наших чад, — следствие того, насколько хорошо мы умеем учиться и, как это ни парадоксально, насколько хорошо и правильно нас воспитывают собственные сыновья.

Константин Стариков