Санкт-Петербургский музей театрального и музыкального искусства отмечает двухвековой юбилей отца классического балета скромно, но со вкусом. Громким будет посвященный в этом году лично балетмейстеру фестиваль «Дягилев. P.S.», который откроется через десять дней, а экспозиция «Петипа. Танцемания» — лаконичное к нему предисловие. О судьбе великого Петипа и ставшего с ним великим русского балета задумалась Кира Долинина.
В отечественной историографии балету очень повезло. Тексты Любови Блок, Веры Красовской, Вадима Гаевского, Павла Гершензона, Юлии Яковлевой — это высочайший уровень балетоведения и балетной критики, и при желании они и мертвого способны научить искусству видеть балет. Петипа как главный герой тут, конечно, занимает одно из первых мест, хотя вот Блок, например, в гениальности ему отказывала, признавая за ним лишь «интуитивную» одаренность. Огромной проблемой для понимания, что же такое феномен Петипа для советских исследователей, да и зрителей, было то, что как такового Петипа они не знали.
Его балеты в чистом виде исчезли почти сразу после смерти их создателя в 1910 году — исчез с войной его мир, а с революцией исчезла и страна, которая открыла в нем великого мастера большого балетного стиля. По частям, как сами запомнили, увезли Петипа на Запад русские балетные эмигранты, из чего вырос классический балет неимперского извода. Советская же власть довольно быстро осознала идеологическую ценность основных постулатов балетов Петипа, их жесткую иерархическую тоталитарную структуру, но избавилась по дороге от всего «лишнего». Советский Петипа говорил уже не на изысканном и строгом французском, не на игривом и вольнодумном итальянском, а на советском новоязе, из которого на всякий случай вынули все риторические фигуры, способные запутать не слишком обученного грамоте зрителя. Такими — раз за разом обрезаемыми, выхолащиваемыми, видоизменяемыми, с другими ритмами и рифмами — балеты Петипа прожили свои советские годы. И только феерические реконструкции конца 1990-х позволили хоть глазком увидеть то, к чему старик Петипа действительно приложил руку.
Сегодняшняя выставка особых различий между «Петипа» и «Петипа» не делает. Тут, скорее, речь идет о мифе Петипа, для которого нет границ и времен. Обычные, вообще-то, без затей и архитектурных изысков залы переформатированы ради великого старца в череду полутемных коридоров и закутков сродни пространству театрального закулисья. Поворот за поворотом, по главным балетам Петипа, тем, которые остались на его личном щите (десятки других либо сгинули вскоре после премьеры, либо исчезли в связи с совсем уж идеологической неуместностью): «Баядерка», «Раймонда», «Дочь фараона», «Спящая красавица», зал полузабытых даже историками постановок, экраны со сценами из спектаклей и с репетиций и костюмы. Множество костюмов, от премьерных из Мариинского или Большого театров, до недавних совсем из Парижской оперы или Стокгольмского музея танца, которые помнят пот и слезы многих и многих — от Матильды Кшесинской до Рудольфа Нуреева. Обманчивая телесность этих мутных, без света софитов платьев предназначена вывести на сцену тени забытых этуалей. Над всем этим краеугольным камнем сияет увесистый фолиант из архива Дирекции императорских театров, раскрытый на контракте придворного ведомства с французским танцовщиком Мариусом Петипа, датированным 24 мая 1847 года. День, достойный быть отмеченным красным в календаре. День рождения русского балета, каким мы бы хотели его видеть.
Сделать выставку о балете из старинных фотографий и пыльных костюмов можно, но она будет мертвой. Увидеть Петипа через отточенные движения современных танцовщиков на экранах тоже можно, но надо перенастроить оптику. В нашем случае проводником выступают легендарные реконструкции Сергея Вихарева, превратившие для наших современников имя Петипа в абсолютно живое зрелище. Идя шаг за шагом по найденным в библиотеке Гарварда записям движений, сделанным петербургским танцовщиком и педагогом Николаем Сергеевым в 1920-е годы, Вихарев воссоздал практически утерянный хореографический рисунок «Спящей красавицы» (1999) и «Баядерки» (2002), которые оказались постройками идеального большого стиля. Той хореографической архитектуры, которая была гимном монарху и монархии, чистоте и строгости, порядку и идеалу. Которую начал строить «король-солнце», которую так ценили русские императоры и кремлевские горцы, которой отдал жизнь Петипа, многие годы умудрявшийся угождать всем имевшим над ним власть: императору, чиновникам, публике, не забывая при этом Искусство. Это никогда не было легко, но быстроногий француз достиг тут больших высот, за что это самое Искусство и мы все должны быть ему благодарны.
Кира Долинин
