Николай Скорик считает, что театр невозможен без оптимизма. В актере, вслед за своим учителем Олегом Ефремовым, прежде всего ценит интеллигентность. Он уверен, что введенные санитарные ограничения не способны испортить настоящий спектакль, но вот дистанционный формат при отборе абитуриентов в театральные вузы невозможен. Об этом режиссер МХТ им. А. П. Чехова рассказал «Известиям» незадолго до своего юбилея.
— 11 сентября вам — 75 лет. Но юбилейный вечер в МХТ пройдет на 16 дней позже. Решили отпраздновать вне театра?
— Да нет, это я пытался от юбилея сбежать, но ничего не получилось, и он всё равно меня нашел. Куда спрячешься от дней рождения?
— Карантинная пауза у театра выдалась непростой. За последние месяцы МХТ покинули Дарья Мороз, Максим Матвеев. Есть ли им равноценные замены?
— Если кто-то, поработав, ушел — значит, его влечет что-то иное. Наше время много всего предлагает. Но вот в чем загадка Художественного — его труппа, выйдя на сцену, всё равно всегда остается лучшей. Идея Художественного театра — прежде всего идея театра актерского. Каждая новая работа — это возможность для артиста через роль глянуть в зеркало, открыть что-то до сих пор в себе неведомое и, набравшись за время репетиций мужества, вынести всё это зрителю. Это непросто, не каждый к такому готов, но если всё по-настоящему, без вранья, да если еще и автор пьесы настоящий, то результат случается мощнейший.
— МХТ открыл сезон «Чайкой». Кроме того, что название знаковое для театра, спектакль Оскараса Коршуноваса в репертуаре — один из самых жизнелюбивых. Этот оптимистичный и ироничный посыл — настрой на весь год
— Оптимизм, созидание — без этого театр не может. Табаков любил повторять: «Театр — дело веселое». Ирония тоже хорошо, но опасна передозировка. Она разъедает душу. У каждого человека обязательно должно быть то, над чем он иронизировать себе не позволит.
— Мэрия Москвы рекомендовала ограничить количество участников массовых сцен 70 артистами. Какие спектакли придется корректировать или придержать, если соблюдать это правило?
— 70, 80,100 — в этом ли проблема? Эта арифметика не может решить судьбу спектакля, если это, конечно, настоящий спектакль.
— Артисты МХТ сетуют, что в новых спектаклях театра принимает участие не вся труппа. С введением ограничений задействовать всех актеров на регулярной основе будет еще сложнее. Как решить эту проблему?
— Художественный театр — великий. Он и в размере штата велик. Олег Ефремов, придя из камерного «Современника», должен был решать много проблем, в том числе и занятости актеров. И в первый же год он разрешил, даже спровоцировал во МХАТе массу самостоятельных работ. Репетировали на всех этажах, во всех углах. Он разрешил репетировать ночами. Жизнь забурлила идеями, надеждами. Далеко не все работы увидели сцену, но решения художественного руководителя принимались с пониманием и, я бы сказал, принимались неожиданно легко. Как будет решать сегодняшние проблемы Сергей Женовач, не знаю, но думаю, он знает.
— Еще одна проблема, о которой вы много говорите, — исчезновение традиции ансамбля. Что за этим стоит?
— Живые связи между живыми людьми, которые творятся на глазах зрителя. Зритель становится свидетелем чуда творения. И творит не один человек, а целая команда! А в следующий раз на этом спектакле получится нечто новое, потому что жизнь идет, прожит еще один день, и все — и артисты, и зрители — не могли не измениться, пусть даже в чем-то неуловимом. И изменились связи в происходящем на сцене.
Спектакль «Чайка» шел на сцене Художественного театра три десятка лет, я смотрел его много-много раз и мог смотреть бесконечно, повторяющихся спектаклей не было. К такому результату приводит настоящая мхатовская режиссура — та, что «умирает в актере». Сейчас ею владеют всё меньше и меньше.
— Как удержать её?
— Наверное, через практику Художественного театра, через искреннее желание разгадать тайны Станиславского и его системы. Я сформулировал такой парадокс: чем правильнее понимаешь Станиславского, тем свободнее от него становишься. И тогда начинаются головокружительные открытия. Это познал Брук, Гротовский, Стреллер и еще многие — они все, такие разные, называли себя учениками Станиславского.
— 17 августа исполнилось 85 лет со дня рождения Олега Табакова. 7 ноября в МХТ пройдет вечер его памяти. Какие воспоминания у вас остались от работы с Олегом Павловичем?
— В Табакове была тайна. Олег Павлович любил вдруг неожиданно скрыться за шуткой. И на сцене, и в жизни. Сколько раз после общения с ним я задумывался, кто он — вечный Арлекин или вечный Пьеро? Он и тот и другой одновременно. А в единстве противоположностей — движение жизни. В ролях Олега Павловича под ослепительной маской всегда была скрыта тайна жизни человеческого Духа. Именно она завораживала в его актерских работах
Когда я в полутемной гримерке после спектакля «Юбилей ювелира» пытался сформулировать свои потрясения, а он так искренно, со слезами в глазах благодарил, я растерялся. Он — Табаков, великий актер, великий мастер. И ему, как малоопытному юноше, так нужны были эти непосредственные слова...
Когда заболел Виктор Сергевич Розов, лежал не вставая, телефон, прежде трещавший без умолку, замолчал. Те, кто не раз обращались к знаменитому драматургу за помощью — и тот ходил, звонил, помогал, — вдруг разом все куда-то подевались. Единственный человек, подчеркиваю, единственный, кто пришел и предложил свою помощь, был Олег Павлович. Ох, как нужен был Виктору Сергеевичу этот приход одного из создателей «Современника». Табаков тогда полностью взял на себя лечение драматурга, чья пьеса «Вечно живые», как говорил Ефремов, для «Современника» была тем же, что и «Чайка» для Художественного театра. И Табаков помнил это всегда. Навсегда помнить хорошее — редкая черта в наше время. Потрясающий человек.
— К памятной дате приурочены онлайн-вечера. Можно говорить о зарождении в театре новых форматов?
— Точно знаю, что Табаков категорически отказывался смотреть видеозаписи спектаклей или актерских показов. Считал, что видео не способно передать подлинную энергетику и спектакля, и актера. Он был прав.
— Завет Табакова «Театр — дело веселое» приняла к действию режиссер Наталья Назарова при подготовке первой премьеры сезона. Ее «Ювенильное море» по трагедийной повести Платонова заявлено как комедия. Сегодня хочется говорить о серьезных вещах весело?
— Кому как. Главное, чтобы зритель во время таких веселых спектаклей, сидя в удобном кресле, не забыл, что есть в этой жизни «серьезные вещи», без размышлений о которых жизнь становится убогой. Платонов высоту своих произведений выстрадал всей жизнью. И куда от этого денешься, если ставишь Платонова?
— Другая премьера, «Месяц в деревне», станет режиссерским дебютом в МХТ Егора Перегудова. Тургеневскую пьесу он обещал перемонтировать и сократить, представив в ином ракурсе. Что ждете от нового спектакля?
— Очень люблю эту пьесу. Очень люблю Художественный театр. Потому волнуюсь.
— 20 сентября в спектакле «Лес» Кирилла Серебренникова роль Буланова после многолетнего перерыва сыграет Юрий Чурсин. Что приобрел «Лес» с его возвращением?
— В спектакль вернется счастливое время его рождения, особый воздух театральной премьеры. У участников обязательно откроется второе дыхание, возникнут всякие неожиданности, маленькие сюрпризы. Одним словом, на сцене будет радость, а она окрыляет актеров.
— Пандемия заставила отсматривать будущих актеров дистанционно. Подобный формат уместен при отборе в театральные вузы?
— Этот формат недопустим. Ведь при приеме главное совсем не то, кто как читает. Читают они все плохо. Хотя, конечно, бывают исключения. Для меня во время приемных экзаменов действуют совершенно особые критерии оценки. Всё решает нечто, что возникает, витает вокруг абитуриента. Но именно это — неуловимое и решающее — дистанционно не передается. Я говорю это совершенно ответственно. Нахлебался.
— Что для вас — это самое нечто?
— Предрасположенность к живому актерскому процессу. Хотя бы на долю секунды это должно промелькнуть. Поймать, не пропустить эту секунду бывает непросто. Конечно, с годами накопилось много всяких подсказок. Например, если при выходе на площадку абитуриент внешне преображается, хорошеет, а такое случается, и нередко, надо обязательно пропускать его на следующий тур.
Когда мы вместе с Олегом Ефремовым набирали актерский курс, то договаривались подбирать зверинец индивидуальностей. Когда решали с ним, кого из выпускников актерского факультета брать в Художественный театр, то для Ефремова самым ценным была интеллигентность.
— В новом учебном году занятия будут проходить в масках и перчатках. Как разглядеть актерскую индивидуальность за средствами защиты?
— Не знаю. Не проблема, а чиновничья глупость какая-то.
— В вашем собственном театре, родившемся из студенческой мастерской, сейчас работают профессиональные артисты. Но особый творческий дух, свойственный мастерским, не утерян. Как удается его поддерживать?
— Быть верными слову «Служение».
— Можно ожидать новых спектаклей в ближайшее время?
— Уже готов и с успехом сыгран в Коктебеле в доме Волошина спектакль по его поэме о Серафиме Саровском. Репетируются «Живой труп» Льва Толстого, пьеса Тенесси Уильямса «Крик», «Лес» Островского. В планах на этот сезон «Игроки» Гоголя и спектакль «Улыбка Ван Гога, или Печаль будет длиться вечно...»
— Залы столичных театров в начале сезона заполнятся лишь наполовину. Возможен ли в этих условиях полноценный диалог артистов со зрителем?
— Почему нет? В театре часто невозможное вдруг становится возможным, и в этом чудо театра. Главное, как говорил мой учитель Олег Николаевич Ефремов, убедить художественностью.
Анастасия Попова
