Не последняя запись Крэппа (из письма другу)
1 января 2005 г.
Привет!
Пишу под звуки канонады: под окнами народ опять устраивает новогодний фейерверк. Продолжая традицию прошлого года, высылаю тебе запись с небольшими итогами 2004-го. Кстати: записи, делаемые приблизительно ежедневно, называются дневником. А если делаются раз в году? А потом интервал можно увеличивать и подводить итоги уже не лет, а, скажем, десятилетий. Интересно, о чем я буду сообщать в итоговом письме через двадцать, тридцать, (дальше и считать страшно)?
Но о прошедшем годе, который прошел так быстро, что я до подробностей помню всё то, что было 366 дней тому назад. 31 декабря я встретил Серёгу, катящего тележку по супермаркету, а 1 января просыпался у тебя на квартире после бурного празднования. Вчера я опять был в том супермаркете и мне казалось, что встреча с Серёгой произошла совсем накануне. Только нынче Серёга уже женат и встречает новый год в тёщином доме, а потому в том магазине я его вчера, с тележкой, встретить не мог. А все остальные тележки, как и год назад, были в связи с предновогодним ажиотажем заняты, и мне пришлось таскать продукты в полиэтиленовых пакетах.
Год назад я сообщал о таких важных вещах, как окончание института, поступление в аспирантуру и изменение моих статусов на работе. Ничего подобного в 2004-м не было. Практически, обычная жизнь. Началось с того, что 13 января по телевизору я пересмотрел «Старый новый год» (см. предыдущую запись). Потом была ретроспектива фильмов Антониони в «Музее Кино», и я постарался сходить на несколько Сейчас будет яркое воспоминание. Я ездил туда сломя голову с работы. Выходил на «Краснопресненской» минут за семь до начала сеанса и бежал к Киноцентру, бегом поднимался по крутой высоченной лестнице наверх, к кассам, где, если фильм был популярен, уже стояла ощутимая очередь, иногда выходившая и на лестничную клетку. Но на фильмы я успевал всегда. Так и вижу сейчас этот паркетный пол, ДСП на стенах, старые фанерные стулья, обитые коленкором. Я, всё ещё тяжело дышащий после быстрого бега с подъемом, садился на свободное место в любимой мной зоне кинозала, снимал шапку, шарф, куртку, громоздил это всё вместе с портфелем на колени и ждал, когда фильм начнется. В зале собирались молодые люди, уже очень часто (замечал я с досадой) моложе меня: студенты и студентки, а я-то уж аспирант. Перед самым началом заходили те студенты, которым положено было ходить сюда бесплатно, поэтому билетер пропускала их в последнюю очередь, и они, если все места были заняты, рассаживались в проходах на полу. В это место ходили редкостные, судя по всему, люди, там было много тех, с кем я с удовольствием бы познакомился, но сидел независимо, пытаясь удержать на коленях портфель, шапку, шарф, куртку и поверх всего том с романом «ОМОН РА» Пелевина. Шарф ускользал на пол и уже не было возможности поднять его, чтобы вся конструкция не рухнула. Среди всей этой публики я старался держаться с достоинством. Свет гасили, и старый черно-белый фильм начинался. В кадре плясали пятна и царапинки на кинопленке, а акустическая дорожка характерно шумела и пощелкивала.
Ты помнишь, конечно, как мы с тобой и Серёгой выбрались посмотреть "Psycho" Хичкока. Там ещё вышла книга на тему «Хичкок и психоанализ», поэтому перед началом сеанса какой-то дядя произносил об этом вступительную речь, обращаясь к нам так, словно мы-то уж видели «Психа» несчетное число раз, а мы сидели в первом ряду втроем, нога на ногу, и дружно поддакивали а что ещё было делать? «Все вы помните знаменитую сцену падения с лестницы Известнейшую сцену, в которой Норман топит машину » и всё в таком духе. «Хичкок делал этот фильм черно-белым, потому что не хотел, чтобы кровь была красной».
Была весна. Я шел из метро на работу и увидал как дьячок поливает из шланга площадь перед Елоховским собором, смывая накопившуюся за зиму грязь. Этим я и запомнил весну-2004. Человек, в первый раз в году поливающий из шланга мостовую, или увиденная чуть раньше первая бабочка на черном, жирном асфальте, появление чуть позже первых нимфеток на роликовых коньках все это обещало, как всегда, что-то грандиозное, «грандиозней святого писанья» (а вот уж весна и лето прошли, снова намело сугробы, и мы ждем наступления новой весны).
В 2004-м мне довелось дважды делать следующее:
1) Попутешествовать: на майские праздники в Ярославль и Ростов с ещё холостым Серёгой, а также Колей, Светой и Аней, и осенью в автобусный тур по Европе.
2) Отклонить (в Ярославле и осенью на «корпоративном тим-билдинге») приглашение на стриптиз в отельном клубе оба раза я предпочёл отдохнуть в то время, как все остальные дружно сваливали на это шоу.
3) Побывать на свадьбах: Ольгиной и Серегиной.
Об обоих моих путешествиях были сделаны подробные фотоотчеты в цифровых снимках на камеру Sony DSC-F717. Ярославль: широкая Волга и съемки с городского теплохода, развозящего дачников по пригородам за 5 руб. Венеция: узенькие каналы и съемки с гондолы по 120 евро за полчаса. Главное впечатление мая: озеро, на котором стоит ростовский кремль и «средний звон», заказанный нами в Ростовской звоннице. Главное впечатление ноября: «Рождение Венеры», «Аллегория Весны» и «Поклонение волхвов» в галерее Уффици.
Что ещё? Большую часть остального времени я провёл на работе, в своём углу, где нет даже окон на улицу. Поэтому лето для меня вспоминается по единственному жаркому дню, в который мы выехали по работе на загородный склад одной компании, торгующей продуктами питания. Что-то не ладилось, и работа откладывалась. Я и Соня отправились бродить. Сначала мы прошли по только что построенному, но ещё пустому складу: огромные помещения, заполненные одинаковыми железными конструкциями, на которых предполагалось размещать контейнеры с продуктами. В холодильнике уже установился нужный режим, и можно было запросто простудиться. От дыхания шел пар. Каждый шорох повторялся многократным эхом, и Соня, вспомнив давнишние занятия вокалом, напела пару фрагментов из арий. Затем мы вышли на улицу, где атмосфера после холодильника казалась настоящей баней, и через брешь в недостроенном заборе мы, миновав лужайку с хором кузнечиков, вошли в темный лес, начинавшийся неподалеку. В лесу было полно грибов, похожих на подосиновики, но никто не был уверен в точности. Не успели мы отойти подальше, как кому-то из нас позвонили на мобильный сказать, что всё налажено и пора начинать работать.
Я работал. Я дожидался выхода фильмов «Страсти Христовы», «Убить Билла, часть 2» и «Долгая помолвка», а потом ходил смотреть их. Когда начальство разъехалось в отпуска, я в рабочее время с каплями пота на лбу изучал десятипальцевый метод печати и изучил. Мы ходили с тобой на концерт Deep Purple. В первый раз в жизни мы смогли себе позволить хорошие билеты на DP а концерт выдался совершенно невыразительным.
Надо же, когда я начал писать мне казалось, что ничего особенного за минувший год не было а теперь вдруг вижу множество событий, о которых надо упомянуть и которые хотелось бы сохранить в памяти. 17 июня 2004 года я праздновал столетие со дня действия романа Джойса «Улисс». В Интернете я вычитал, что в Дублине по этому поводу устроили целый фестиваль. Я же в тот день, находясь в возвышенном настроении, разослал по своим знакомым «пресс-релиз» собственного сочинения и вытащил коллег по работе обедать в ресторан, всё пытаясь им рассказать, кто такой Джойс и что такое «Улисс». Я говорил им, что «Улисс» это роман века, это толстенная книга о единственном дне из жизни одного дублинца, писавшаяся в течение семи лет А вот сейчас я за один вечер хочу описать целый год своей жизни. Можно ли? Пора, пожалуй, заканчивать.
Времена меняются, но иногда в течении событий можно усмотреть словно рифму к событиям, бывшим ранее. Начинается XXI век, и нас всех ожидают столетние даты событий многострадального XX-го. 9-го января, в воскресенье, будет столетие «кровавого воскресенья». Потом нас ждут столетие революционных событий 1905 года и столетие событий романа А. Белого «Петербург» (хорошо бы съездить по этому поводу в Петербург). Но я не о том сейчас хотел упомянуть о другой «рифме времени». Для меня (и тебя, я уверен) всегда будет памятен день, когда я и Серёга приехали к тебе в первый раз в гости в *** дело было зимой, как сейчас пошли вечером гулять и заблудились, а потом обнаружили, что идём по замёрзшей речке. Сугробы посверкивают в темноте, где-то вдалеке горят окна незнакомых домов и мы совершенно не представляем, в какую сторону идти. Наконец, мы подошли к какому-то домику, свернули и вышли на улицу волшебный сон! Ты уже понял, о чем я хочу упомянуть. О том вечере в конце августа, когда Серёга со своей невестой и со мной приехал в *** сообщить о своей помолвке: мы поехали вечером кататься на Серёгиной машине и твоя сестра посоветовала заехать на дамбу. Немногие из нас полезли тогда вниз, на шум падающей воды. Когда удалось продраться сквозь густую листву, я увидел то, ради чего мы спускались. Река, которую семь, кажется? лет назад я видел замерзшей, заваленной серебристыми сугробами, теперь с шумом перекатывалась через плотину, поднимая облако брызг, бивших в лицо, и крутила внизу водовороты зеленой ряски. Всё это было подсвечено фонарём, установленным на домике над дамбой. Мы стояли на бетонной плите у края воды, и я узнал то самое место, на которое мы с тобой и Серёгой вышли той зимой, и в котором с тех пор больше никогда не были.
В этом году надо писать кандидатскую.
Продолжение следует
