В историю российского театра этот день войдёт как один из самых грустных.
Сегодня утром, как гласит официальное заявление врачей, в результате сердечного приступа скончался Пётр Наумович Фоменко.
Умница, мудрейший из режиссёров. Абсолютно нетипичный, потому что - не диктатор. Он был энциклопедичен, любил и знал (фантастически!) литературу, музыку, историю. Два образования – педагогическое (филфак Московского педагогического института), режиссёрское (ГИТИС), а ещё незаконченное актёрское (Школа-студия МХАТ). Редкое сочетание для режиссёра!
Драматург Виктор Сергеевич Розов однажды мне сказал:
- Если наших режиссёров спросить, окажется, что они русской литературы не знают. Изучают её по кроссвордам: Гончаров для них – это писатель, написавший три романа, начинающихся на букву «О»: «Обломов», «Обрыв», «Обыкновенная история»…
К сожалению, Виктор Сергеевич прав. Но во всяком правиле есть исключения.
Пётр Наумович Фоменко – абсолютное исключение, по всем правилам: работе с актёрами, театральной судьбе, мытарствам, которые испытал, находясь более десяти лет без работы, — вынужден был зарабатывать репетиторством в качестве филолога. Да-да, случалось в его судьбе и такое.
Сегодня всё валилось у меня из рук, потому, что чем бы ни занимался, мои мысли возвращались к Петру Наумовичу.
Слышал его голос. Это не шизофрения, когда человек слышит несуществующие голоса. Нет, нет и нет: это нечто другое, память на звук. Мы нередко с ним говорили по вечерам, его телефон «вбит» в мой мобильник. Глуховатый голос человека, умеющего слушать внимательно и доброжелательно. Пётр Наумович всегда боялся кого-нибудь обидеть, задеть, огорчить, разозлить, не понять… Порой некоторые фразы, их окончания он повторял дважды, будто проверяя, понял ли сам то, что хотел сказать, и уяснил ли его мысль собеседник.
Помню, лет шесть, семь назад я предложил театральному обозревателю «МК» Марине Райкиной сделать серию репортажей — длинных, серьёзных, обстоятельных — с репетиций Петра Наумовича Фоменко. Напечатать в газете хотя бы одну сотую долю того, что удастся записать…
- Надо сохранить историю театра, - говорил я.
- А кто это будет публиковать?.. – скептически заметила она.
Договорился с Павлом Николаевичем Гусевым, главным редактором «Московского комсомольца», — он согласился на публикацию цикла очерков. Но Марина так за них и не взялась: трудно это, тяжело, легче писать просто о премьерах, о сборе труппы…
Не осуждаю Марину Райкину ни в коем случае: всё нужно делать, когда есть внутренняя потребность, а не потому, что кто-то посоветовал, подсказал, заставил.
Вечером я поговорил по телефону с Андреем Михайловичем Воробьёвым, соратником Петра Наумовича, директором его театра.
Андрей Михайлович сообщил, что похороны состоятся в понедельник на Ваганьковском кладбище. Прощание — гражданская панихида — назначено опять же в понедельник, в театре. (Хотели было в субботу, но побоялись, что не все коллеги, ученики, друзья, поклонники Петра Наумовича смогут приехать: лето, театр в отпуске, собрать всех за два дня будет проблематично.)
Всегда произношу фразу:
- Не скорбите о тех, кто ушёл из жизни, но помните, что они были, и были с вами…
К трём часам дня приехал Роман Олегович Иванов, и мы с ним сели работать. Всё делалось медленно, долго, многое не получалось. И то сказать: в такой грустный день хорошо бы просто побродить по аллеям в Сокольниках, подумать о жизни…
Когда уходит близкий человек, понимаешь, что ты пока остался на этом свете, живёшь, но рано или поздно придёт и твой черёд. Начинаешь думать, как жить, чтобы каждый день был насыщенным, результативным, радостным…
Вечером снова долго говорил с Владимиром Николаевичем Сафроновым.
Он учился у меня на факультете журналистики около пяти лет. Помню его блистательный диплом, когда Владимир Николаевич за десять дней как бы закончил десять классов школы. Да-да: один день он ходил в первый класс, потом — во второй, затем — в третий, и так десять дней. Писал о переменках, о родительском собрании, о других школьных традициях. Вышло всего тридцать главок. Материалом зачитывалась вся Москва…
Так сложилась судьба у Владимира Николаевича, что время от времени наши пути пересекаются. Он работал в газетах «Первое сентября», «Медицина для вас», «Экстра-М» — это всё, в общем, мои друзья, коллеги, ученики или учителя. Симон Соловейчик из «Первого сентября», конечно, был для меня учителем. Коллега — Николай Игнатов из «Медицины для вас»; ученик — Александр Каверзнев из «Экстры-М». Мы с Евгением Алексеевичем Никитиным подумывали взять Владимира Николаевича Сафронова на должность главного редактора сайта «Набираем.Ру».
Долго — часа два — обсуждали с ним пути развития нашего ресурса, но не сошлись во взглядах, установках, восприятии сайта, методологии работы. Ну, а уж коли не сошлись, конечно, работать у нас на этой должности не стоит: начнутся конфликты, непонимание…
Написал я крошечную заметку по заказу сайта «Джоб.Ру». Попросил: если будут публиковать, то обязательно со ссылкой на «Набираем.Ру». Очень хочется серьёзно продвинуть наше сообщество в Интернете — вот один из самых главных вопросов. Мы с Владимиром Николаевичем именно это сегодня и обсуждали.
- Вы же хотите, — сказал он, — чтобы у вас было много-много-много, очень много, невероятно много народу на «Набираем.Ру»?
- Очень хочу, - согласился я.
- Ну, так и надо сделать простую регистрацию, для всех. Даже вовсе обойтись без неё: кто хочет, тот и заходит. А потом только, когда человек дойдёт до определённых заданий «СОЛО на клавиатуре», можно просить его зарегистрироваться…
- Нет, - возразил я, - этого не будет. Вроде всё правильно вы говорите, но мне не нужен балласт, не нужна статистика ради статистики. Более того, я категорически против искусственного раздувания количества посещений. Необходимо привлекать доброжелательных, порядочных людей, которые близки нам по духу, — и поставить заслон перед теми, кто, заходя на «Набираем.Ру», будет писать нечто пошлое, циничное, глупое, пустое, как это происходит на сайтах знакомств…
- Как? — удивился Владимир Николаевич. — Вы же хотите, чтобы у вас было много народу, чтобы люди не уходили, возвращались на сайт, не так ли? Для этого их необходимо развлекать, привлекать, приманивать — я в качестве редактора готовил бы подобные материалы, выкладывал по шесть-семь в день…
- Нет, - ответил я, - такой задачи не ставлю. Не за материалами должны сюда ходить. У нас другая роль: мы – сайт общения, сайт обучения. Всё остальное – попутно. Для этого создаём так называемые «блоги», которые у нас будут именоваться иначе: «Самое оно!» и «Поговорим?!». Общение — и каждый рассказывает, о чём хочет.
- Я вас не пойму, - сказал Владимир Николаевич.
- И я вас не пойму, - произнёс я в ответ.
Это не помешало нам пообщаться ещё минут тридцать и расстаться в самом добром расположении друг к другу.
Уже поздно. Завтра — как всегда по пятницам - день подготовки к радиопередаче. Нужно говорить «особым» голосом, привлекать, увлекать, завлекать, держать своих слушателей в напряжении три часа. На подготовку у меня будет целый день.
Да и сегодня готовился к эфиру, и вчера, и позавчера… Как только заканчивается передача, начинаю думать о следующей.
Лейтмотив к ней уже придумал. Милицейский свисток: стоп! Тема: что мешает человеку быть таким, каким он хочет быть? Уж я поговорю на эту тему, поговорю…
Перед сном отправил по сайту «Набираем.Ру» рассылку, посвящённую Петру Наумовичу Фоменко. Вот она…
Рано утром раздался звонок.Звонил Евгений Николаевич Арев – и произнёс только одну фразу:
- Умер Пётр Наумович Фоменко…
Да-да, только одна фраза – и говорить больше было нечего.
Месяца не прошло с тех пор, как Пётр Наумович отметил (скромно и тихо) своё 80-летие.
Я знал (как тяжело писать в прошедшем времени!) Петра Наумовича более 40 лет.
Мы часто с ним встречались в 79-й школе на Таганке, где учился мой сын. Пётр Наумович дружил с директором школы Семёном Рувимовичем Богуславским и поэтому принимал участие в вечерах, проводимых для школьников, под названием «СОВА» - «Спрашивай, Отвечаем Всё Абсолютно». Когда вечера заканчивались, мы собирались в директорском кабинете (или дома у С. Р. Богуславского), пили чай (и не только чай) – и там Пётр Наумович объяснялся в любви к Семёну Рувимовичу, Саше Аронову, Юрию Визбору, Юлику Киму (он с ними вместе учился в педагогическом институте) и ко всем другим, принимавшим участие в этих вечерах.
- Я почему хожу на эти вечера? – всегда говорил Пётр Наумович. – Это ведь дети слушают нас. Авторитеты мы для них или нет, но можем заразить их – я меньше, вы больше (свои возможности, своё влияние он всегда занижал) - любовью к жизни, к искусству, чтобы они верили в собственное «я» и понимали: на свете есть много интересного, в том числе музыка и театр…
Сам Пётр Наумович получил три высших образования: музыкальное (он закончил Гнесинку и музыкальное училище имени Ипполитова-Иванова), педагогический институт (филологический факультет) и Государственный институт театрального искусства (ГИТИС). Учился он и в Школе-студии МХАТ, но его оттуда за «хулиганство» отчислили.
Сегодня многим биография Петра Фоменко, поставившего не один десяток спектаклей в разных театрах, кажется благостной: театральные премии, высокие звания, ордена, свой театр, поездки за рубеж…
На самом деле жизнь Петра Фоменко была сложной, тяжёлой и состоялась не благодаря, а вопреки.
Его постановки запрещали, его выгоняли из театров, ему не давали коллектива, где он мог бы быть главным режиссёром. А когда такой театр наконец нашёлся (Ленинград, Театр комедии имени Н. П. Акимова), то и оттуда спустя некоторое время его вытеснили, выперли, выгнали, убрали. А это всё шрамы на сердце, рубцы, зарубки, болевые отметины…
Последние годы Пётр Наумович ходил с кардиостимулятором. Мне о его сердце многое рассказал профессор М. М. Алшибая, тонкий знаток изобразительного и театрального искусств, что не мешает ему быть одним из лучших кардиохирургов мира.
- Вы не представляете, можно только удивляться, как с таким изношенным сердцем работает Пётр Наумович! Ему бы операцию сделать – рискованно, конечно, всё-таки возраст… А в то же время положительные эмоции, когда спектакль Петра Фоменко на ура принимается зрителями, помогают «зарубцевать» прежние сердечные раны…
В последние годы мы нечасто встречались с Петром Наумовичем Фоменко лично, а если виделись в его театре, то: рукопожатия, приветственные улыбки, добрые пожелания друг другу – а дальше я в зрительный зал, смотреть спектакль, а он – в директорскую ложу, тоже смотреть спектакль…
А по телефону говорили довольно часто, и порой продолжительно.
Пётр Наумович – потрясающей деликатности человек.
- Знаете, Володя, - он обращался ко мне по имени, когда хотел сказать что-то особенно близкое, а когда видел меня со студентами, то по имени-отчеству. – Мне повезло. В театре прекрасный директор – Андрей Михайлович Воробьёв. И у нас отличный театр – я говорю о помещении, - великолепная труппа и, как правило, замечательный зритель. Только даётся нам всё тяжело, трудно, и дышать бывает сложно.
- Так, Пётр Наумович, - говорю я (пять лет говорил это постоянно), - бросайте курить. Что ж вы на всех репетициях курите – одну за другой? Смотрите спектакль в ложе – опять курите, пепельница всегда полна окурков… Перестаньте курить.
- Не могу. Хочу, но не могу. Привык. Нравится. Легче мне с сигаретой. Не могу я поступить, как вы. Вы молодец, бросили, а я не могу… Всё понимаю. Меня это огорчает – что я курю.
Он мудрый – Пётр Фоменко.
Он добрый – Пётр Фоменко.
Он талантливый – Пётр Фоменко.
- Жить-то интересно! – говорил он, обращаясь к моим студентам. – Несмотря ни на что, вопреки всему! – восклицал он, если общался с моими студентами.
Трудно об этом говорить в прошедшем времени: он был мудрым, добрым, талантливым – Пётр Наумович Фоменко…
К чему всё это я пишу Вам в своей рассылке?
А к тому, чтобы Вы ещё раз задумались о жизни и смерти – и поняли, что лёгких судеб не бывает.
Дело не в наградах, не в признаниях, - дело в самой жизни, которая всегда интересна и трудна – и в этом её прелесть.
Посмотрите в Интернете статьи о Петре Наумовиче Фоменко, найдите поставленные им телеспектакли и телефильмы, прочтите интервью с ним…
Мы все умрём. Поэтому давайте произнесём про себя ещё раз вот эту фразу:
«Не скорбите о тех, кто ушёл из мира, но будьте признательны судьбе за то, что они были, и были с нами».
А вот список тех, кому публично приношу особую благодарность. Список из десяти человек.
На самом деле таких людей, к счастью, больше.
Вы можете посмотреть личные странички этих солистов.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Наше государство инертно. Наше государство демагогично.
А ещё так получилось, что все играют определённые роли. Все всё знают – про коррупцию, воровство, ложь, обман, – но сохраняют хорошую мину при плохой игре. Если в карточной игре это годится – чтобы никто не догадался, что ты можешь оказаться в проигрыше, - то в экономике и политике так действовать нельзя. Нужно честно сказать, что страна серьёзно больна, что нужны радикальные меры для её излечения…
«Трудно жить после смерти. Иногда на это уходит целая жизнь». Станислав Ежи Лец (1909-1966), польский поэт, философ, писатель-сатирик, афорист
