Вот и настало время нам снова ложиться в больницу на операцию. Собрали все анализы, бумажки (ох уж эта бюрократия) и поехали в больницу. Настёне на тот момент было три годика.
Лежали мы в больнице св. Владимира, что находится недалеко от метро Сокольники. Лечащий врач наш — сам заведующий хирургического отделения Глизнуцин Олег Евгеньевич. Говорят, лучший по Москве в своей ипостаси.
Сначала мы просидели в огромной очереди в приёмном отделении. Кто приезжал просто на консультацию, кто в другие отделения, кто как мы ложился на операцию. После небольшого просмотра и сдачи всех документов мы взяли вещи и пошли в отделение.
Настёна за свои несколько лет уже привыкла к белым халатам (почти до двух лет были истерики), потому ко всему относилась очень спокойно. Но самое главное — когда мама рядом. Устроились мы в отделении даже неплохо, за что, собственно, и платили. И… стали знакомиться с отделением, нам же надо было выяснить — где мы будем жить последующий месяц-полтора… Планировалось сделать Настеньке две операции сразу, после которых дать отдых и потом уже окончательно сделать третью операцию. Но, хирургия, такая вещь, когда больше действуют по обстоятельствам, чем по четко намеченным планам. А иначе и нельзя…
В отделении было много народу, в частности и с отделения ЛОРа, потому как мест не хватало.
Как проживали там больные? Сложно сказать…
В наличии больницы имеются разные палаты. Есть как гостиничные номера, т.е. с отдельным проживанием, санузлом, холодильником и прочим, прочим, прочим, за что собственно и прозвана палата-люкс и оплачивается чуть ли не по гостиничной стоимости… Есть полу-люкс, тоже с отдельным проживанием, с холодильником, чайником и т.п. но без санузла, стоимость которого вдвое дешевле, чем люкс. Вот в таком мы и находились, потому как с нашей болячкой отдельно и надо находиться… да и у Насти характер взбалмошный и капризный, потому боялись мы помешать
Самое сложное приходилось на головы тем, кто проживали в совместных палатах. Где человек по
Когда находишься в больнице, вдруг появляется неограниченное количество времени. И хотя Настёна мне давала отдохнуть только во время тихого часа (вот такой она ребенок — всегда надо
В нашем безумном времени, в том времени, когда все заботы как правило только о хорошем заработке, в том времени, когда люди привыкли обращать свое внимание на политику, терроризм, катастрофы и т.п. Люди редко видят то самое хорошее, что можно увидеть приостановившись в беге за зарплатой, оглянувшись и посмотрев вокруг.
Вот так, оглянувшись, я увидела огромный детский мир… Нет, не магазин детских игрушек и вещей, не детский сад, где дети делают только то, что им говорят, и даже не улицу, где мамы сидят на скамеечках, а дети не знают чем себя занять… Я увидела глубину детского мира… Глубину детских маленьких, нет, все таки огромных душ…
Очень хочется описать каждого ребёнка, которого я видела отдельно. И я постараюсь это сделать в полной мере. Потому как глядя на детей там, в больнице, я все таки удивилась и даже обрадовалась тому, какие у нас мудрые, замечательные, прекрасные дети. И что наша нация не потеряна, а наоборот, воскресает, как птица Феникс.
Крепенькая, уже школьница, девочка. Не может ходить, потому как сломала ногу, потом там загноилось и… и вот так уже больше чем полгода Настенька проходит операцию, за операцией. С ней вместе преодолевает этот сложный период ее бабушка.
Настенька очень легка в общении и может разговаривать так, что ее слушают почти все дети в отделении.
Сидит
— Настя, а что ты делаешь?
— Стихи пишу.
— А про что?
— Про разное… Про ласковые руки бабушки, про волков… Это я стихи Пушкина и Лермонтова читала и вдохновилась.
Настя хватает пробегавшую мимо нее девочку и говорит:
— Давай вместе!
— Давай, а про что?
— Про бабушку!
И вот уже пол-отделения помогает сочинить очередные стихи про бабушку и её ласковые руки.
Захожу в столовую, там обычно обитают подростки, потому как есть главное развлечение — телевизор, и, конечно, они не могут пропустить очередную серию «Ранеток». А тут телевизор был выключен. Угостила их шоколадкой. Разговорились. Честно, перед ними было стыдно, когда они читали мне лекцию о том, что курить нынче совсем не круто.
— А что круто? — спрашиваю.
— Ну… на велосипедах кататься.
— И тут ребята, перебивая друг друга, стали рассказывать о том, какие они трюки делают на
За то время, когда мы с Настенькой пробыли в больнице, сменилось много детей. Но
Целую неделю я наблюдала, как девочки, начиная с 4 лет, заканчивая 12 лет, ставили спектакль! Да! Спектакль!
Каждый день девочка-режиссёр неустанно собирала других в одном месте, включали музыку мобильного телефона и репетировали. Актёрский состав менялся несколько раз, одни выписывались, другие не хотели участвовать… Но один раз ко мне на стол легло приглашение: «Внимание! Сегодня вечером пройдет спектакль „Сёстры и их друзья“, приглашаем все отделение!»
С Настенькой мы пережили только одну операцию, потом, как оказалось, у нас подсела печень. И для следующей операции нужно разрешение гепатологов. А это опять неизвестно, сколько бегать по врачам, обследоваться, сдавать анализы и т.п.
Но, главное, каким бы ни родился ребенок — не надо его бросать, не надо его оставлять одного наедине со своей болезнью. Надо принять его таким, каким он есть, и помочь ему побороть болезнь, надо им заниматься, надо его просто любить, любить и ещё раз любить. И тогда и будет он, несмотря на свои болезни, несмотря на свои недостатки, умницей и прекрасным человечком.
Ваш Людмила Владимировна
