За свою многовековую историю армянская поэзия породила ряд величайших имён, среди которых особое место занимает выдающийся поэт XVIII века Саят-Нова (1712–1795) – певец любви и справедливости, полулегендарная личность, даже истинное, точное время рождения которого остаётся в дымке затерявшихся седых годов… Поэзия ашуга своими истоками прочно связана с народным творчеством, с фольклорными традициями. Магическая поэзия этого подлинного глашатая дружбы народов Закавказья, равно мощно и ярко творившего на армянском, грузинском, азербайджанском, общеизвестна – на протяжении последних двух-трёх столетий она околдовывала и завораживала сердца как высшего света, так и простого люда…
В оценке В. Брюсова Саят-Нова – поэт «величественный» и «многообразный», «чуткий» и «страстный», «один из тех «первоклассных» поэтов, которые силой своего гения уже перестают быть достоянием отдельного народа, но становятся любимцами всего человечества». Ярчайший представитель русского символизма заявлял, что народ, давший Саят-Нову, тем самым «уже навсегда включил себя в число культурных наций, участвующих в совместном творчестве человечества» («Русская мысль», 1916, № 9). И посему вполне логично, когда по решению Всемирного совета мира 250-летний юбилей Саят-Новы отмечался в 1963 г. во многих странах и особенно широко – в Советском Союзе, нашими русскими братьями, ознаменовавшими великое культурное событие в жизни армянского народа масштабными мероприятиями, писательскими конференциями, новыми переводами, литературно-критическими и публицистическими статьями известных мастеров пера. Кому не знакомы в переводах на языки мира, и в первую очередь на русский, знаменитые и ставшие крылатыми строки армянского ашуга:
Не всем мой ключ гремучий пить:
особый вкус ручьёв моих!
Не всем мои писанья чтить:
особый смысл у слов моих!
Не верь: меня легко свалить!
Гранитна твердь основ моих!
Брюсов справедливо выделяет Саят-Нову среди творцов «нового типа», считая его «вознёсшим поэзию ашугов на недосягаемую до него высоту…», «мощью своего гения» превратившего ремесло народного певца в «высокое призвание поэта». Сказано метко: вряд ли в каком-нибудь другом определении правильнее вырисовался Саят-Нова – новый тип народного творца переходного периода армянской истории, ярче была раскрыта тайна величия искусства, связь лирической поэзии Саят-Новы с лучшими национальными традициями прошлого, ценность и знание его поэтического искусства с точки зрения художественного развития в новое время.
Замечательные песни Саят-Новы на языках трёх закавказских народов издавна пользовались большой популярностью – их с любовью исполняли в Тифлисе на семейных торжествах, различных празднествах, и, распространяясь, они, естественно, приносили всё большее признание их творцу. Молва гудела о нём, однако «официально» в печати имя поэта-ашуга появляется довольно поздно. Имя «пишущего совсем по-народному», «знаменитого» поэта, «великого Саят-Новы» читатель впервые встречает в 1847 и 1851 гг. в армянских журналах «Базмавеп» и «Арарат». Армянская литературная общественность познакомилась с творчеством Саят-Новы благодаря филологу, общественно-политическому деятелю, основоположнику саятнововедения Г. Ахвердяну (1818–1861), когда в 1852 г. в Москве вышел в свет первый сборник армянских стихов поэта. По мнению многих литературоведов, занимавшихся Саят-Новой, это «классический труд», выполненный с научной точки зрения весьма «умело и добросовестно». Опубликованным 46 стихотворениям было предпослано обстоятельное предисловие Г. Ахвердяна.
Однако ещё до публикации этого труда появилась в русской газете «Кавказ» (1851, № 1–2) статья о Саят-Нове известного русского поэта Я. Полонского, служившего в те годы в Тифлисе. Благодаря ей русскоязычный читатель впервые получил возможность ознакомиться с гениальным армянским самородком, но, главное, это выступление в печати было первым научно весомым словом о жизни и творчестве великого армянского народного певца, высказанным «человеком со стороны» – «неармянином». Интересная и многоаспектная статья Я. Полонского, большого друга армянского народа, отразившего в своём собственном художественном творчестве прелесть и «изюминки» тифлисского армянства, явилась знаковым событием в литературной жизни народов многонационального края, составила блестящую страницу в богатой истории армяно-русских литературных и культурных связей.
Разумеется, статья русского литератора в «Кавказе» неслучайна: Полонский был связан с видными тифлисскими интеллигентами – армянами, русскими, грузинами. К числу его близких друзей относился и Г. Ахвердян (известный в русском кругу как Ю. Ахвердов). С мая 1878 г. Ахвердян был поглощён работой над подготовкой к изданию «Давтара» (тетради) Саят-Новы. Полонский не только был в курсе этих дел, но с помощью своего армянского друга достаточно подробно ознакомился с песнями великого ашуга. В статье Полонского прежде всего привлекает внимание справедливая социальная оценка, данная творениям Саят-Новы. Как пишет автор, «для своего века, для Тифлиса, состарившегося под игом мусульманского владычества, среди разлагающегося смешанного общества, Саят-Нова – исключение в высшей степени отрадное». «Чувствуешь невольно, – замечает Полонский, – как этот человек должен был страдать, потому что был выше своих современников». В поэзии Саят-Новы русский поэт обратил внимание на одно весьма важное обстоятельство – исключительную тонкость и глубину поэтизации человеческих чувств, в частности любви. «Вывод» Полонского своеобразен и не слишком устарел до сих пор: «В песнях Саят-Новы мало тех ярких блестящих красок, от которых природа на Востоке часто принимает какой-то странный, мишурный блеск, нет и тех фантастических образов, которые как будто порождает опиум. Вообще в стихах его мало воображения – много чувства: но это чувство, там, где оно высказывает в стихах его, по большей части так глубоко безмятежно, что любовь его похожа на дружбу, дружба – на любовь». Воздействие армянского ашуга на Полонского оказывается столь сильным, что он завершает свою статью собственным стихотворением «Саят-Нова»…
О трудностях перевода песен Саят-Новы говорить не приходится: они очевидны и обусловлены характерными особенностями поэтической системы ашуга – «буйством» образов и красок, метафор и сравнений, пышностью и в то же время лаконичной меткостью языка, глубиной мыслей и чувств, нюансами настроений, «жемчугом» речи…
К счастью, у него оказались довольно добросовестные и дотошные интерпретаторы, начиная с В. Брюсова и кончая целой плеядой отменных русских советских поэтов-переводчиков тридцатых годов и более позднего времени, успешно продолживших и развивших традиции «брюсовской» школы перевода… Она отличалась тем, что мэтр русской поэзии придавал огромное значение сохранению точности, музыкальности и «аромата» подлинника, был противником практики «вольного перевода» и, как образно заметил в своё время литературовед Л. Мкртчян, явился «первым поэтом-переводчиком, блестяще «пересоздавшим» на русском языке «особый смысл» и «особый вкус» лирики Саят-Новы…»
История «русского» Саят-Новы весьма любопытна. Впервые стихотворение прославленного на Востоке ашуга в русском переводе Н. Берга, некогда известного литератора, вошло в опубликованную им же книгу «Песни разных народов» (М., 1854). На этот перевод («Откуда, чуждый соловей, не плачь, заплачу лучше я!»), довольно долгое время пребывавший в забвении, в конце 60-х годов ХХ века обратил внимание русский поэт И. Поступальский, который написал: «Эта берговская версия песни Саят-Новы звучит не хуже, а, пожалуй, даже лучше кое-каких и переводных, и оригинальных стихотворений, печатавшихся в середине прошлого столетия в русских журналах и альманахах».
Разумеется, после знаменитой брюсовской антологии «Поэзия Армении» (М., 1916), подарившей русскому читателю целое созвездие гениальных армянских поэтов и их сочинений, в том числе и Саят-Новы, наиболее широко был представлен великий ашуг в русскоязычных изданиях советского периода, в первую очередь в «Антологии армянской поэзии», готовившейся под редакцией М. Горького в тридцатые годы и вышедшей в свет (к сожалению, после ряда неоправданных цензурных изъятий) в 1940 г., а также в более поздних сборниках переводов поэзии Армении.
В числе русских искусных интерпретаторов Саят-Новы выступили такие маститые и выдающиеся поэты и переводчики, как С. Шервинский, М. Лозинский, А. Тарковский, К. Липскеров, В. Звягинцева и др.
Разумеется, не все вышеперечисленные переводы (даже мэтров поэзии) можно отнести к совершенным и адекватным, полностью соответствующим высотам оригинала. Пожалуй, таковых и в помине нет – ведь общеизвестен афоризм «Перевод – изнанка ковра: узоры блекнут!». Да и некоторые из маститых поэтов просто отказывались браться за нелёгкий и порою неблагодарный труд. Поистине гений великого ашуга и соблазнял, привлекал переводчиков, и настораживал, отпугивал их – справятся ли с этой ношей, с этой колоссальной вершиной Поэтического Слова?..
…Н. Тихонов, так и не осмелившийся опубликовать свои уже сделанные переводы из Саят-Новы, но прекрасно понимавший и ценивший его поэзию, дал позднее замечательную характеристику ашуга в своей юбилейной статье «Гремучий ключ» (1963): «Ашугом ашугов был Саят-Нова. Он был велик необычайным лирическим своим талантом. Непревзойдённый мастер стиха, блещущего всеми красотами образности, стиха музыкального, удивительного, виртуозности небывалой… Он имел удивительные способности. Его поиски новых средств изобразительного и насыщенного звукописью до предела стиха до сих пор вызывают восторженное удивление знатоков. Голос, дошедший до нас, звенит, и гремучим ключом кипят драгоценные поэтические строки Саят-Новы!»
Саят-Нова вечен и непобедим в веках, потому что общечеловечна и понятна его бунтующая гражданская и страстная романтическая лирика, высокая поэзия Всепобеждающей Любви и Вечной Истины…
Роберт БАГДАСАРЯН, доктор филологических наук, ЕРЕВАН
