Сыграть у самого Кристофера Нолана, да еще в главном блокбастере 2020 года — огромная честь для любого артиста. Актер Юрий Колокольников рассказал «Известиям» о методах выдающегося режиссера, который не только дает исполнителям свободу для импровизации, но и обеспечивает им идеальную обстановку, где всё по-настоящему — без компьютеров и других визуальных уловок.
— Как известно, Кристофер Нолан все свои проекты засекречивает на этапе создания. В чем это проявлялось в вашем случае?
— Главным образом это касается сценария. Уже давно стало нормальной индустриальной практикой держать в секрете всё, до малейших подробностей, чтобы ничего никуда не утекло и не было никаких спойлеров. Мне кажется, это еще связано с тем, что, работая над литературным произведением, фундаментом будущего фильма, просто нельзя выпускать эту энергию никуда. Она должна копиться в одном месте. Такой подход очень концентрирует.
В моей практике слишком часто сценарии фильмов просто валяются, разбросанные по всей съемочной площадке, — один листочек там, другие еще где-то... Это показывает отношение людей к тому, что они делают, и передается всем участникам процесса. У Криса, конечно, такого даже близко нет.
Никогда сценарий «Довода» никому не пересылали по почте. Если, скажем, нужно было в Лондон передать артисту сценарий, кто-то специально вез туда текст лично. А Роберт Паттинсон (исполнитель одной из главных ролей в «Доводе». — «Известия») рассказывал, что когда ему надо было прочитать сценарий в первый раз, его позвали в студию, там посадили в какой-то комнате, вручили рукопись и держали там, пока он не закончил. С собой ему ничего не дали.
— Квентин Тарантино вообще зовет к себе в трейлер, дает блокнотик, где написан сценарий, а потом этот блокнотик забирает. Прочитал — всё, верни!
— Да, почему бы и нет? Мне такое отношение кажется на сто процентов правильным. Сценарий — это сложная, мучительная работа, к ней нужно относиться бережно.
Кстати, еще на производстве «Довода» было вот что. Обычно, если идут съемки, а площадки в разных местах, то везде стоят указатели, стрелки, на которых написано название картины. Так вот у нас на этих стрелочках никогда не было написано «Довод», название всегда было каким-то другим. То же касалось вызывных листов и прочих документов.
— Секретность «Довода» чем-то отличалась от мер по защите от утечек на «Игре престолов», где вы снимались ранее?
— Там было примерно то же самое. «Престолы» вообще были проектом, который во всем мире ждали каждый год. И гадали, что же там дальше. Поэтому контроль над утечками был сильнейший.
— О скрупулезности Нолана ходят легенды. Как это на площадке проявлялось?
— Крис — особый режиссер. Он визионер, который создает грандиозные миры практически на краю сознания. Но при этом существенно отличается от других авторов тем, что никогда для реализации замысла не использует зеленый экран или компьютерную графику. Ну, или использует минимально, если надо что-то чуть-чуть подчистить в кадре. Поверьте: всё, что происходит на экране, происходило и на площадке. И делалось это именно так, как было написано в сценарии.
Когда я первый раз читал сценарий «Довода», всё время ловил себя на мысли: «Ну-ну, интересно, конечно, но как он собирается это воплощать?» А на площадке всем стало понятно, что он именно так, буквально, и собирается воплощать всё, что было написано. Если в тексте сказано, что это инверсия и мы идем, бежим или деремся «в обратную сторону», то мы действительно деремся в обратную сторону. Вообразите, что это не пленка прокручивается назад, а всё по-настоящему! Мы специально репетировали обратные движения, обратные драки, обратную погоню. Автомобили были переделаны, туда были вмонтированы специальные двигатели, чтобы можно было ехать «наоборот» с огромной скоростью. Крис прямо на наших глазах создавал в деталях все обстоятельства, которые будут на экране. Там ничего не нарисовано.
— Каким вы себе изначально представляли своего персонажа? И как потом изменилось ваше мнение?
— Гамлет, всегда Гамлет (смеется). Я считаю, что это очень подходящий архетип для любой роли. Если не знаешь, что играть, — играй Гамлета. Нет, на самом деле у меня здесь не такая сложная драматическая история. Мой герой — правая рука человека по имени Сатор, занимающегося, скажем так, разными делами…
— Сатора играет Кеннет Брана…
— Да! Мой герой появляется на экране всего несколько раз. При этом на площадке я был действительно практически всё время, потому что никогда не знаешь, в какой момент тебе придется появиться в сцене. Словом, так или иначе я всё равно постоянно был с Кеннетом. И наблюдал, как Крис работает с другими артистами, у которых как раз драматически сложные роли. Интересно, что он дает актеру свободу, никогда не давит на него.
— В чем это проявлялось?
— Он лишь дает небольшие комментарии, потом говорит: «Еще раз, еще раз», — потом еще немного комментирует. Поскольку на площадке вокруг тебя всё настолько натуральное, то в принципе не надо даже ничего играть. Достаточно начать жить в этом созданном для тебя мире. Артисту так гораздо легче. Может быть, Крис для нас всё это и делает.
— Как у вас проходили пробы?
— А вот они были самые обычные: записал селф-тейп, то есть самопробы, отправил. Потом меня вызвали к нему на встречу, еще раз в комнате я сделал эту пробу, мы поговорили где-то 20 минут, а дальше меня утвердили. На пробе я читал другой монолог из какого-то фильма, уже не помню какого. Довольно сложный монолог, но Крису просто надо было убедиться, что артист может разговаривать, как-то играть Гамлета (смеется).
— По поводу Гамлета. Главного злодея играет Кеннет Брана, шекспировский актер и режиссер. Часто ли вы с ним обсуждали его роль? Все-таки он играет русского, пародирует русский акцент. Вы ему что-то подсказывали?
— Да, пару раз. Я где-то прочитал, что...
— ... лучше бы эту роль вы сыграли?
— Нет, что он плохо имитировал акцент. Но мне понравилось, он сделал очень хорошо. Так реальные русские олигархи разговаривают на английском. Кеннет — потрясающий артист, я его обожаю, мы с ним очень подружились, много времени провели вместе и много всего обсуждали. Он, конечно, совершенно шекспировского масштаба человек, и, кстати, он сэр Кеннет Брана. Очень крутой.
— Вообще, в западном кино есть какой-то стереотипный образ русского олигарха. Как думаете, Сатор выбивается из этого ряда?
— Да это не стереотип! Фильм же о будущем, он всё время заглядывает туда. Нолан предсказал, что вскоре мы узнаем, кого на самом деле сыграл Брана. Это же чистый Лукашенко! Если Батьке дать все эти технологии операций со временем, это будет в натуральном виде Сатор (смеется). Да нет, не знаю насчет стереотипов, но у Сатора такая невероятная драматическая история, он гораздо сложнее, чем поначалу кажется. Фильм же не про плохих или хороших русских. Там немного про другое, мне кажется.
— Про что, кстати?
— Здесь может быть тысяча разных мнений, а мне совсем не хотелось бы выпячивать свое. Мне кажется, достоинство этого фильма в том, что он создал пространство для воображения. Каждый будет трактовать его исходя из собственных ощущений. Но, безусловно, факт, что мы живем в очень относительном пространстве и очень относительном временном континууме.
Пофантазировать на эту тему, поразмышлять, попытаться популяризировать, переведя это на человеческий язык, перенеся на экран, — большая и сложная задача. Крис всегда работает с такими головоломками. И здорово, что, даже прочитав настолько подробный сценарий, я все равно не представляю, как это будет в итоге выглядеть на экране. Мне безумно любопытно, очень хочу посмотреть фильм.
Сергей Сычев
Николай Никулин
