Инга Оболдина согласилась переиграть роль Фаины Раневской не из наглости, а по незнанию, думает сделать моноспектакль по Стивену Кингу и готовится выйти на сцену МХАТ имени Горького. Об этом актриса рассказала «Известиям» в преддверии выхода в прокат семейной комедии «Подкидыш». Это вольный ремейк одноименной классики 1939 года — про девочку, которая потерялась в большом городе, а потом благодаря добрым людям нашлась.
— Строго говоря, фильм с большой натяжкой можно назвать ремейком старого «Подкидыша» — общая только завязка...
— Я, к своему стыду, никогда не смотрела фильм «Подкидыш» с Фаиной Раневской. Я, естественно, как и все, прекрасно знала отрывки из него («Муля, не нервируй меня» и т.д.) из передач и документальных фильмов, но сюжет представляла смутно. И когда мне пришел сценарий фильма «Подкидыш», никакой параллели у меня не возникло. И я смело согласилась. Впервые признаюсь газете «Известия», что никогда в жизни бы не согласилась переиграть роль Фаины Георгиевны. Мне неоднократно предлагали раньше что-то подобное...
— Сняться в ремейке?
— Да, в ремейках каких-то известных всем картин, и я всегда отказывалась. «Подкидыш» — это наглость, произошедшая исключительно по незнанию (смеется). А сами съемки оставили только прекрасные воспоминания. У меня были замечательные партнеры — «муж» Сережа Рудзевич, собственно девочка-«подкидыш» Малика Лапшина, интересная, смелая, самостоятельная. Играть с ними было одно удовольствие. А самым большим удовольствием стал режиссер Олег Асадулин — интеллигентнейший человек с прекрасным чувством юмора. И тонким чувством импровизации — он отлично ощущает грань между импровизацией и отсебятиной (смеется).
— А что, например, появилось в ходе импровизации?
— Когда меня нарядили во всё белое, еще и модную повязку сделали на голове в виде хинкали, я поняла: если меня сейчас как-нибудь удачно не назовут в кадре, то зрители подумают, что мы сошли с ума (смеется). И я предложила, чтобы исполнительница главной роли Малика звала меня пельмешкой. Очень благодарна и художнице нашей по костюмам Оксане Шевченко, и дизайнеру Милене Якубовской, которые весь этот костюм-«пельмешку» придумали.
Малике мое прозвище очень понравилось. И очень нравится моей дочке Кларе. Когда она увидела этот отрывочек в рекламном ролике, мы с ней два дня играли — она была «подкидышем», а я «пельмешкой». Еще ей очень понравилась реплика из фильма: «Откуси мороженое, пока пельмешка не смотрит» (смеётся).
— Самое интересное, что, если все-таки сравнивать оба фильма, из тех немногих характеров, что сохранились в неприкосновенности спустя 80 лет, наверное, только ваша экранная пара — муж-подкаблучник и уверенная в себе женщина.
— Но моя героиня уже живет в новых обстоятельствах. Она бизнес-леди и может себе позволить практически всё — даже удочерить подобранную на улице девочку. Поэтому герой Рудзевича пугается гораздо сильнее своего предшественника. Тот-то понимал, что справедливость восторжествует и родители найдутся, а в наше время ребенок с большей вероятностью остался бы в руках богатой пары (смеется).
— Вообще у вас получилась очень харизматичная семья — даже жаль, что так печально закончилась ваша линия...
— А почему печально? Она закончилась «светлыми слезами». Моя героиня говорит: «Ну как же так? Почему мы должны отдать эту девочку?», на что муж отвечает: «Мы ж еще не старые, мы всё еще можем сами». Бизнес-леди раньше совершенно не думала о детях, а теперь поняла, как ей в жизни не хватает ребенка. Как в «Служебном романе»: «Я понял: нам не хватает ребенка».
— Уговорили — ваш финал все-таки счастливый. Вообще вас не смущает, что в фильме уж очень многое похоже на сказку?
— А вспомним фильм «Ёлки», где шесть рукопожатий решают все проблемы. Сказка? Сказка. В то же время может такое быть? Может — порой даже не понимаешь, где заканчивается реальность и где начинается сказка. Тем более жанр семейной комедии многое допускает. Когда мы снимали фильм, нам хотелось, чтобы его интересно было смотреть всей семьей. Не пугать стрессом (ребенок убежал!), а пофантазировать, как могли бы сработать те же шесть рукопожатий.
— Можно ли сказать, что фильм «Жги!» Кирилла Плетнева, который вышел в 2017 году, — это поворотная точка в вашей кинокарьере?
— Скорее очень важная. Поворотной точкой в моей кинокарьере стали, наверное, сериал «Дети Арбата» и фильм «Небо. Самолет. Девушка». А «Жги!» — это новый этап. Я люблю «перевертыши», люблю превращения, как в «Служебном романе» — когда она сначала мымра, а потом красавица. В «Жги!» же у меня было сразу три ипостаси: сначала она баба-мужик-Шрек, потом — деревенская красавица, затем — оперная дива и обратно. Пройти эти грани гладенько дорогого стоит.
В общем, спасибо Кириллу Плетневу — этот фильм для меня дорог, я его очень полюбила. Мы снимали его в Невеле, в закрытой колонии для детей. Дочка была рядышком, жила со мной. Мы даже успели попутешествовать в Псков, проехаться по монастырям. А главное — какие у меня были партнеры! Вика Исакова, Анечка Уколова моя любимая, Володя Ильин, Леша Шевченков — мой самый дорогой и близкий игровой муж. Ну и то, что фильм понравился не только нам, но и получил столько наград, приятно вдвойне.
— Кроме того, что вы актриса, вы еще и пишете сценарии. Как так получилось?
— Просто случай. Предвиделись какие-то деньги (которые, как часто водится, потом резко закончились). Сказали: «Напиши, что хочешь сыграть». А в тот момент я ходила под впечатлением от фильма «Изгой» с Томом Хэнксом. И еще была история из детства. Был такой тележурналист Василий Песков, вел «В мире животных» и писал прекрасные очерки. В свое время он рассказал историю семьи Лыковых. Это староверы, которые ушли в леса, жили 40 с лишним лет натуральным хозяйством и даже не знали, что была Великая Отечественная война. Их нашли в 1978 году.
Вот эти две истории меня вдохновили, и я написала сценарий «Мот Нэ» (в переводе с хантыйского «чужая»). Про женщину, которая надолго попадает к хантам, потом возвращается к цивилизации, а жизнь между тем уже ушла далеко.
— А есть другие замыслы?
— Еще я пишу детские сценарии. У меня первое образование режиссерское, и я много работала с детскими театральными студиями. Есть сценарий по «Снежной королеве» — по настоящей сказке. У нас в советские времена в ходу была адаптированная версия, где о Боге всё было выброшено. А больше ничего конкретного нет.
Когда мне что-то очень интересно, я могу сесть и написать. Сейчас, наверное, напишу для себя моноспектакль по одному прекрасному произведению Стивена Кинга — пока не буду говорить, какому. Если у нас «Евгений Онегин» — это энциклопедия русской жизни, то эта книга Кинга — энциклопедия американской жизни. Безумно талантливое произведение, где всё строится на сочетании юмора, трагедии и наивности...
— В новом сезоне МХАТ имени Горького вы будете играть в «Парикмахерше» Руслана Маликова. Это реинкарнация старой постановки театра «Практика»?
— Нет, это будет фактически новый спектакль. Сергей Медведев, автор, переписал историю. Какие-то персонажи поменялись, какие-то добавились. Изменилась и моя героиня. Потому что и я сама уже другая. Тогда у меня даже ребенка не было, а сейчас моей Кларе уже семь лет исполнится в декабре. Одно дело, когда женщина в 30 лет мечтает о том, что любимый мужчина вернется из тюрьмы и будет ей любовь и счастье. И совсем другое дело, когда ей 45 или 50. В таком возрасте подобная мечта кажется уже чем-то откровенно нездоровым. В новом спектакле хочется найти баланс между «навязчивой идеей» и «жаждой любви и романтики».
Будет и совершенно другая декорация. Одно дело — подвал театра «Практика», и совсем другое — огромная сцена МХАТ имени Горького. Репетиции еще идут, но уже понятно, что режиссер Руслан Маликов хочет рассмотреть эту маленькую историю обманутой женщины в контексте большого мира. Сколько таких историй за каждым окошком...
— Другие театральные премьеры планируются?
— Да, в начале декабря будет спектакль по пьесе «Пока она умирала» Надежды Птушкиной — по ней еще был снят фильм «Приходи на меня посмотреть» с Олегом Янковским. Там буду я, Андрей Мерзликин, Галя Петрова и Аня Уколова. Все — мои любимые артисты. У меня в этом смысле счастливое творчество — работаю с теми, кто мне дорог.
Николай Корнацкий
