Часто задавался вопросом, а что же будет потом, когда мир культуры станет насквозь пропитан постмодерном? Неужели люди сначала будут узнавать из комиксов о каких-то базовых вещах, а только потом находить первоисточник. А что если это касается великой личности, например, Цезаря?
Но оказалось, что уже давным-давно постмодерн обогнал всю предыдущую культуру, и теперь в большинстве случаев мы первым делом узнаём плоды этого самого культурного феномена, а лишь затем (и то не наверняка) знакомимся с оригиналом.
Например, можно сначала послушать или посмотреть рок-оперу «Иисус Христос – Суперзвезда» и лишь потом узнать о существовании Библии, и прочитать её. А так как сама рок-опера уже достаточно старая, можно и вовсе первой узнать какую-нибудь её современную интерпретацию, а лишь потом послушать этот легендарный альбом и далее по цепочке.
Мой случай, конечно, не такой критичный, как с Библией, но произведение, которое лежит в основе, можно спокойно поставить на один уровень по популярности с Заветами. Это роман сэра Джона Рональда Руэла Толкина «Властелин колец». Вернее, все произведения из огромного цикла Толкина, которые раскрывают созданную им вселенную.
Вот какая штука — про «Властелин колец» я знал прекрасно. Проходил некоторые игры, в основу которых легла трилогия Питера Джексона, вторую часть — «Две крепости» — имел в своей коллекции на кассетах (что примечательно, двух, так как на одну режиссёрская версия длительностью почти 4 часа просто не помещалась).
Даже смотрел урывками фильм, либо видел эти небольшие отрывки в рамках каких-то передач, посвящённым кино. Какие-то фрагменты видел в знаменитой «Гоблинской» версии «Властелина колец», озвученной Дмитрием Юрьевичем Пучковым. «Братва и кольцо», так называлась пародия, тогда кочевала на DVD-RW дисках и для десятилетнего парня была невероятно смешной, хоть множество отсылок десятилетний ум попросту не понимал.
Сейчас, когда деятельность Пучкова приобрела совсем иной окрас, а его хвалёные переводы оказались не более чем командной работой профессиональных авторов (за Дмитрием Юрьевичем оставалась лишь озвучка), уже стыдно вообще вспоминать про эту версию «Властелина колец», однако свой заметный вклад она внесла.
С книгой знакомство и вовсе не задалось — прочитав где-то 50 страниц, из которых 90% было описанием местности, лесов и гор, книга была успешно заброшена, поскольку посчиталась идейным приемником романа «Война и мир», где за основу была взята сцена с дубом. При этом все три тома имелись в очень красивом сборнике, доступ к ней был, а из других художественных произведений уже были осилены «Мастер и Маргарита», «Гамлет» и «Тихий Дон», но вот «Властелин колец» был успешно заброшен, поскольку для меня тогда он являлся чем-то необязательным.
И вот уже мне 21 год, я впервые сажусь и смотрю полностью все три части, снятые Питером Джексоном, причём в режиссёрской версии. В сумме это около 12 часов. И вот в этот момент я понимаю, что все представления, которые у меня были об этом фильме, произведении, героях и авторе — они все, по сути, не представляли ничего.
Я знал символ, который обозначал конкретного персонажа, но его наполненность — судьбу, роль в рамках всей вселенной, характер — всего этого я не знал и узнать не мог, ведь вне созданного автором Мира они теряют свой смысл.
Этим и опасно влияние постмодерна на всю культуру в целом (не наоборот, важно заметить). Использование уже знакомых образов в рамках новых произведений — это лишь попытка отослать читателя к первоисточнику, а не заменить его. Но люди могут ошибочно принять этот образ за наполнение, и в их умах начнёт вырисовываться ложная картина.
Конечно, это ещё зависит и от тонкости восприятия человека: кто-то может сразу почувствовать подвох, а некоторым достаточно показать из привычного источника этот образ, и он уже навсегда закрепится за истиной.
Замещение символа может привести к тому, что сам первоисточник перестанет восприниматься серьёзно. Можно узнать о каком-то известном человеке из случая в реальной жизни, а можно посмотреть серию «Южного Парка» и впервые обнаружить его там.
И это ни в коем случае не камень в огород «Южного Парка» и его острой сатиры, просто без знания первоисточника это не только теряет смысл, но и превращается в аналогичную трактовку, которая для кого-то и становится тем самым первоисточником.
Роман Морозов
