Сердца ценителей академической музыки неистово волнуются и трепещут при одном лишь упоминании имени этого человека. Ещё бы! Вклад великого композитора, издателя, преподавателя, музыкального критика, доктора философии в мировую культуру невозможно измерить никакими хит-парадами, премиями и кассовыми сборами.
Впрочем, жители Дюссельдорфа вспоминают Роберта Шумана в связи с другой историей, случившейся за два года до смерти композитора. Но обо всём по порядку.
Традиционные для XIX века гармонии и ритмика противоречили свободолюбивой природе Роберта. Даже вырисовывая скрипичный ключ на нотном стане, он стремился выйти за пределы и отворить двери во вселенную всеобъемлющего гуманизма. Выйти-то он вышел, но какой ценой!
В попытке достичь невозможного, преодолеть границы, взять немыслимой сложности аккорды композитор ещё в молодости повредил палец, навсегда похоронив мечты стать пианистом, что и положило начало трагедии длинною в жизнь.
Импульсивность и созерцательность – это о Роберте Шумане.
Периоды возбуждения сменялись глубокими депрессиями, а его радостные, жизнеутверждающие симфонии – песнями упаднического характера, исполненными болезненного фатализма, что свидетельствовало о прогрессирующем биполярном расстройстве.
Тут выйдет к тебе, император,
Из гроба твой верный солдат!
— Гейне
Выбор стихотворения настораживает, не правда ли? Где же цветы, распустившиеся в дни ласкового мая? А нежное пение птиц? А любви томление? Где тот романтичный Роберт, чья музыка была усладой для возвышенных душ?
Твоя душа темна, и чёрною змеёй
Закралась в сердце тихая печаль.
— Гейне
В связи с этим нельзя не вспомнить байроновского “Манфреда”, столь восхитившего Шумана, что тот за каких-то два месяца создал цикл музыкальных произведений.
Я вечность должен жить в неугасимой
И тщетной жажде смерти!
— Байрон
К сожалению, некоторые факты из биографии композитора дошли до нас в искаженном, оскверненном и опошленном виде. И произошло это не без активного участия шуманистов, которые, как и пушкинисты, предпочитают замалчивать информацию о неприглядных сторонах жизни своего кумира.
Навязчивые идеи Роберта Шумана, порождённые психической патологией, шуманисты называют психологически-сюжетной линией и признают аутентичность явно апокрифических партитур, якобы переписанных с оригиналов. Причём переписанных с ошибками. Например, минорные доминантсептаккорды заменены мажорными септаккордами II ступени, а басо-профундовый ключ указывает на ноту Resonare fibris вместо Famuli tuorum. Согласно поздним исследованиям, то, что шуманисты принимали за ноты, оказалось чернильными кляксами, а лишние ферматы - следами от раздавленных комаров.
Любому мало-мальски образованному человеку понятно, что Шуман не использовал и не мог использовать басо-профундовые, и уж тем более старофранцузские ключи, которыми испещрены партитуры шуманистов. И это, напомним, в середине XIX века. Solve polluti на первой строке нотного стана? Комизм!
В поисках истины мы отправились в Дюссельдорф, чтобы встретиться с потомками рыбака Мартина Фишера, однажды спасшего жизнь Роберта Шумана.
В 1854 году Роберт Шуман, ловко улизнув от сиделки, покинул квартиру на Билкер-штрассе, добежал до Оберкасселя и спрыгнул с понтонного моста в Рейн. Он наверняка утонул бы, не окажись рядом лодка Мартина, местного рыбака. Он-то и подцепил уплывающего композитора багром за портки. Правнуки Мартина до сих пор хранят легендарный багор и за символическую плату показывают его всем желающим. Во дворе дома хозяева установили надувной бассейн с плюшевыми игрушками. Теперь каждый может почувствовать себя в роли рыбака, вылавливающего Шумана из Рейна.
Как мы все прекрасно помним, после неудачной попытки самоубийства Роберт Шуман был отправлен в психиатрическую клинику, где ему стало не до сочинений. Следовательно, в момент прыжка с моста никакой ценности для мировой культуры Роберт Шуман не представлял. И тем не менее в уютном доме с черепичной крышей и палисадником, где цветут чудесные “гейневские” розы, до сих пор звучит его фантастическая музыка.
Напоследок поделимся забавным случаем, о котором мы узнали от Марты, правнучки рыбака. Завистливые соседи, решив переманить туристов, объявили, что выловили в Рейне кости слона. И не простого слона, а самого Абу-ль-Аббаса, упомянутого в сочинениях монаха Эйнхарда. Дела пошли в гору, пока Westdeutsche Zeitung не опубликовала заметку о том, что кости Абу-ль-Аббаса, утонувшего близ Везеля, никак не могли оказаться в Оберкасселе.
— Если только не научились плыть против течения! — со смехом рассказывает Марта.
И она права. Композитор, художник, поэт или вообще не пойми кто – прежде всего человек со своими слабостями, комплексами, дурными привычками и психозами. А отбеливать кумиров, заниматься пластической хирургией, разглаживая шрамы, ваять памятник, незапятнанный голубиным помётом, – высшая степень кощунства и лицемерия.
Семён Мотыгин
