У меня много ужасных качеств.
Я, наверное, ревнивый. Хочется связать её по рукам и ногам, как туземцы делают с интуристами. Они, правда, несут интуриста на костёр, согласно данным, которые мы можем черпать из массовой культуры. Не стесняясь, без сомнений, хотят изжарить, чтобы употребить в пищу.
Я скорее хотел бы отнести под балдахин – видимо, сказываются родные широты, воспитание. Не просто воспользоваться беспомощностью, но и честно это оформить. Возможно, это единственное, что я честно оформлю в своей жизни, и не стоит этим пренебрегать, если я хочу попасть в рай. Во всяком случае, пока я не прочёл книгу «Основы права», которая лежит у меня на столе, будет именно так. Законы надо скрупулёзно изучать, понятия (а лучше – культурные коды) впитываются сами собой.
Думаю, что я восторженный идиот. Сколько бы мне ни хотелось предаться цинизму, матершине, блуду, я всё время останавливаюсь. Что-то меня тормозит. Иногда приходится в обществе прикинуться слегка циником, чтобы не сожрали. Или чтобы уважали больше. Не люблю себя за это. За восторженность стыдно, приходится скрывать, будто внебрачного сына, которого я прижил с большегрудой водоноской во время путешествия в Гвинею-Бисау. Я накрывал себя её грудями, используя их одновременно как беруши, маску для сна и шапку. Потом она сказала, что беременна. Чудеса да и только.
Гвинея-Бисау. Источник
Обо всём этом мне неловко говорить, потому что могут дать окорот. Откуда во мне такой страх? Ошибочно можно назвать это словом «скромность». Ошибочно – потому что это что-то другое. Меня неправильно научили пережёвывать пищу, затем – относиться к чистоте, затем мне сказали, что самый страшный звук – это пиликанье незакрытого холодильника... Постойте, а пикирующий «Юнкерс»? Ах да, вы не застали. Грёбаное поколение рейва...
Потом почему-то мой юмор приняли за афазию. Я даже узнал, что это такое, вследствие чего чуть не поступил учиться на дефектолога. И всё-таки не поступил, потому что в комиссии сидела такая прелестная врачиха, что я решил её попросить оформить мне справку для поступления в лётное училище. Как она будет меня любить, если я не окончу лётное училище? Ах да, «Юнкерсы»...
Мой дед говорил мне, что жизнь устроена просто, и нужно только попасть в струю: сначала были «Юнкерсы», потом юнкоры, а потом пришли «сникерсы», за ними – сникерхэды. На этом моменте мой дед скончался, а я ещё не успел оформиться в личность, поэтому чьё время сейчас – сказать не берусь.
Мне кажется, что это время – моё. И ваше. Но мы не должны бояться собственной тени. Вот я, к примеру, вам говорю: «Представьте, что вы виолончель, а я скрипач. Мы встретились в метро. Вы такая нежная, такая изящная, я прямо не знаю». Ну же, сыграйте мне мелодию, пока не прилетели «Юнкерсы». Я застыл на стадии юнкора. Мечтаю быть юннатом, но мне негде держать гербарий и я до сих пор не отличаю собаку породы шпиц от голодной белки.
Сейчас вы спросите, для чего я писал этот текст. Для двух вещей. Во-первых, я хотел сказать, что год назад я написал сценарий пилотной серии комедийного сериала. Вчера я послал его на конкурс, где в жюри Жора Крыжовников. У этого парня нет иного выхода, кроме как оплатить мне командировку в Гвинею-Бисау, чтобы я повидал большегрудую жену и сына. Иначе российскому кинематографу придёт конец. Как написано в книге «1001 вопрос про это», «мужчина не должен беспокоиться о длине своего агрегата».
Я и не беспокоюсь – класть-то буду не я.
Юнкоры и юннаты только руку на грудь кладут, причём на свою.
Во-вторых, я всё-таки хочу взяться за цикл про учёбу на журфаке. Всё мешали мне всякие разные предрассудки – обидеть, пережать, выплеснуть яд, налить патоки, в лужу сесть. Но всё-таки, согласитесь, когда рассказал про сексуальную связь с гражданкой Гвинеи-Бисау, уже ничего не страшно.
Глеб Буланников
