«Cet amour
Si violent
Si fragile
Si tendre
Si désespéré
Cet amour
Beau comme le jour et
mauvais comme le temps..»
Jacques Prévert, 1946, Paroles
Молодой режиссер Матьё (Филипп Гаррель) снимает автобиографический фильм о своей супруге Жанне (молодая и прекрасная Брижит Си). Однако он не хочет, чтобы роль сыграла она сама, отдавая предпочтение другой актрисе (Анемон). Жанна категорически недовольна таким положением дел. Сначала женщина изо всех сил старается заполучить эту роль, но, осознав, что все попытки безрезультатны, решает расстаться с Матьё, несмотря на то, что у них есть общий и совсем еще маленький сын Ло (первая роль шестилетнего Луи Гарреля). Матьё пытается разрешить эту непростую ситуацию, в том числе советуясь с собственным отцом (Морис Гаррель).
Кадры из фильма «Les baisers de secours», 1989
«Но ведь это и есть любовь! Это — и больше ничего. Видеть другого одновременно с собой: не видеть себя, когда видишь другого».
— Жанна
Уход
На первый взгляд, поступок главной героини выглядит необдуманным и безумным. Она приравнивает отказ к предательству. «Ты думаешь, я не могу сыграть саму себя?» — с обидой спрашивает Жанна. Для нее это явное доказательство того, что Матьё «её не любит». Она плачет перед возлюбленным, но тот остается непреклонен: его решение твёрдо и неизменно.
Однако ситуация проясняется, когда отчаявшаяся Жанна решает поговорить с актрисой. В этом разговоре раскрываются её истинные мотивы и мысли. После долгих попыток убедить актрису отдать ей роль становится ясно, что для Жанны кино и реальность — это одно целое. Граница между ними размыта для неё.
«— Ты жена Матьё, ведь это тебя он сделал ею в своем кино.
— Но кино это не жизнь.
— С чего бы ему в жизни распоряжаться по-другому? Разве жизнь для него так уж важна? Разве она важнее для него, чем кино?
— Но у вас общий ребенок.
— А у вас будет общий фильм. Ты родишь ему фильм, как я родила ему сына. Что ему больше нравится: делать сына или делать фильм?»
Так, оскорблённая и раненая Жанна решается на отчаянный шаг — месть. Однако в отличие от кино, в реальной жизни дела обстоят иначе. Сначала Матьё застаёт её в супружеской постели с другим мужчиной, а затем и вовсе оказывается запертым за дверью собственного дома. Жанна непреклонна — долгое время она игнорирует своего мужа, как бы её ни тянуло к нему. На каждой вынужденной встрече (из-за общего ребёнка) женщина не проронит ни слова, храня ледяное молчание. Её решимость не ослабевает, несмотря на внутренние терзания.
Тем временем Матьё безутешен. Он направляется к отцу, дабы сообщить: «Кажется, всё кончено». Однако отец, мудрый и спокойный, вселяет в сына надежду, подталкивая его к действию. Как будто косвенно отсылая к толстовскому: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Любовь без испытаний, по мнению отца, не любовь вовсе.
Уже совершенно обессиленный и бесчувственный Матьё отправляется к Жанне, но, не успев сказать ни слова, а точнее даже не пытаясь, слышит в ответ лишь монолог Жанны о гордости: «Ведь есть кое-что поважнее и посильнее любви: чувство собственного достоинства. Если я буду продолжать тебя любить, я утрачу всякое достоинство. Без любви можно прожить: я уже жила без любви. Но без чувства собственного достоинства прожить невозможно».
Красноречиво говорить — искусство нехитрое, а вот соответствовать сказанному — куда труднее. Именно потому Матьё был прощён супругой, чья любовь к нему оставалась неизменной. И вот всё вновь встаёт на свои места: Матьё, Жанна и малютка Ло — несчастливая по-своему, но всё-таки семья.
Я бы охарактеризовала это кино как хорошо знакомое годаровское «мужское/женское» глазами авангардиста Филиппа Гарреля. Символично даже то, что на середине хронометража Матьё читает газету, на страницах которой красуется яркий заголовок «новая волна». Однако само это течение в фильме уходит на второй план. Единственная цель, которую, кажется, преследует режиссёр — запечатлеть семейный кризис, настигнувший его с супругой. Для Гарреля это уже не первая автобиография. Можно сказать, это лишь очередная страница его дневника. Ведь просмотр картины подобен чтению дневниковых заметок, хотя бы потому, что актеры, исполняющие роли, являются членами его семьи.
Post scriptum
«Жизнь проходит. Война проходит.
Любовь проходит.
В Нью-Йорке вишни цветут, над
Питером бродит гроза.
Но всё, что осталось от нас (в том
числе и от нас с тобою),
огромная медленно гаснущая
оранжевая полоса.
Ты хотела до нас докричать свою
красную кровную рану,
я пытался тебе рассказать о своей
деревянной вине,
но никто не скажет нужного слова (как с тем дураком Иваном,
а ведь он совсем надорвался на той войне)..»
Дмитрий Воденников
