Подвожу итоги дня.
Он получился сложным, тяжёлым и, к сожалению, грустным.
А начало было хорошим. Утром мне позвонил мастер по ремонту стиральных машин и сообщил, что скоро будет у меня.
И верно, через двадцать минут на пороге стоял обаятельный, симпатичный, располагающий к себе человек с чемоданчиком. Доктор по стиральным машинам Илья Евгеньевич Фёдоров.
Он быстро, как заправский врач, послушал машинку, тут же поставил диагноз и мгновенно всё исправил, то есть вылечил мой агрегат. Как говорится, дело мастера боится.
— У вас резиновая манжета немного разбухла и трётся о барабан, отсюда и неприятный звук. Не обращайте на него внимания. Хотите, могу поменять резину на новую — пока она у нас есть. На стирке это никак не скажется. Стоит ли вам тратить деньги? Я бы не советовал.
Удивительная забота о моём финансовом положении.
Илья Евгеньевич оказался интересным собеседником. Вёл себя тактично, мягко и приветливо. По образованию инженер.
— У нас на фирме «Айсберг» таких, как я, много. Есть люди с двумя высшими образованиями, есть хорошо знающие иностранные языки. У нас хорошее обеспечение запасными деталями и строгий контроль за нашей работой. Стараемся трудиться без замечаний.
В «Айсберг» я обращаюсь редко, но каждый раз, когда имею дело с ними, у меня повышается настроение.
Илья Евгеньевич — отец двоих детей: старшему двенадцать, младшему — три года. А самому Илье сорок один год.
Вот ведь можем, можем работать, когда хотим!
После лечения стиральной машины я занялся своим здоровьем. За мной заехал М.Р. Рахматулин и отвёз меня в институт глазных болезней им. Гельмгольца.
У нас с Маратом Рауфовичем возникли сложности с парковкой. Парковка в Фурманном переулке, где находится институт, в час стоит четыреста рублей.
В институте люди проводят от получаса до трёх: очереди к специалистам, различные исследования, ожидание. Вот и набегает больше тысячи только за парковку.
Институт известен на всю страну. Сюда приезжают, чтобы получить консультации специалистов, с Дальнего Востока, Крайнего Севера, западной границы. Приезжают из стран СНГ.
Понимаю, вряд ли мэр Москвы Сергей Семёнович Собянин в курсе дел этой парковки.
Вряд ли знает положение дел с парковочной ценой заместитель мэра Анастасия Владимировна Ракова. Но то, что это всё вызывает неприятные чувства, это однозначно. Воспринимается как нажива на больных. Нажива наглая, резкая, неприятная.
Ну ладно я — могу оплатить, а ведь сколько пенсионеров, для которых 1200 рублей — огромная сумма!
Кто тот умный, добрый и благородный человек, решивший: «Ничего. Нужно им, одноглазым, больным, а иногда и слепым, слабовидящим добраться до докторов, приехали на машине — поставят за любые деньги. Пусть радуются, что только четыреста, а не тысячу рублей за час». И родственники больных радуются, что стоимость парковки четыреста рублей, а не тысячу и не две.
Как же мы «любим» друг друга!
Как же мы вредим друг другу!!
Как же мы не понимаем друг друга!!!
А ведь могли сделать иначе.
Всем, кто в клинику — скидка. Сто рублей в час, а то и бесплатно: подходите в регистратуру, называйте номер машины и можете не платить. Да, дополнительная нагрузка. Но ради пациентов её можно потерпеть.
А может быть, установить постоянный пост, чтобы человек следил за порядком и в первую очередь позволял ставить машины только тем, кто приехал в институт Гельмгольца.
Мечтать не вредно.
Я набрал номер Любови Васильевны, чтобы сообщить, что уже приехал. А она не берёт трубку. Я звонил через каждые пять минут. Трубку никто не брал.
Поднялся к её кабинету. Снова позвонил. Трубку никто не снимает.
Мне было назначено на три часа дня, кабинет закрыт. В 15:10 я увидел Любовь Васильевну. Оказывается, она забыла дома мобильник, такое с ней бывает чрезвычайно редко.
— Ну что я могу Вам сказать, голубчик, — выносила свой вердикт замечательный доктор. — Пока всё терпимо. Внутриглазное давление у вас на грани допустимого. Не забывайте о капельках «Трусопт» утром и вечером, за давлением следите. Может быть, обойдётся и без оперативного вмешательства.
К сожалению, глаукома не лечится. Это с катарактой мы научились справляться.
В приподнятом настроении (глаукома не лечится, но можно обойтись без оперативного вмешательства) с Маратом Рауфовичем я приехал в офис.
Долгий разговор с Вадимом Александровичем Коваленко.
Он человек талантливый, интересный, и много хорошего может привнести в курс «Учимся говорить публично».
Иногда у него бывает скверное настроение, и тогда лучше его не трогать. Сегодня у него настроение было хорошим, и мы славно пообщались.
Мне кажется, мы понимаем друг друга.
И меня, и его беспокоят хамство, демагогия, начётничество, обман, неправда.
И он, и я хотели бы, чтобы в нашей жизни было больше радости. По мере сил и возможностей мы улучшаем нашу жизнь.
Я мог бы получать поддержку от мэрии, от чиновников министерств и ведомств. Мог бы. Но, к сожалению, не получаю. Огорчаюсь, но не злюсь, воспринимаю жизнь такой, какая она есть. Всё решают люди, которым от 35 до 60 лет.
Откуда появилось так много коррупционеров, демагогов, бюрократов?
Из нашей школы. Такими воспитала нынешних людей школа. Воспитала и воспитывает.
Как тут не вспомнить знаменитую фразу Джона Локка: «От правильного воспитания детей зависит благосостояние всего народа».
В восемь вечера М.Р. Рахматулин отвёз меня домой и, что называется, передал с рук на руки моему сыну.
Сын выгуливал меня более часа. Во время прогулки мы обсуждали современное развитие фотографии, вспоминали Ясена Николаевича Засурского и говорили об улучшении подготовки журналистских кадров. Долго спорили (наши суждения во многом расходились) о значение интернета в нашей жизни.
Я полон желания делать курс «Учимся говорить публично». Никак не могу решить: это будет книга (учебник), курс или компьютерная программа.
Это ведь вещи разные и требующие различной режиссуры и драматургии.
Вечером, как всегда, рассматривал лица новых учеников. Шофёры, кладовщики, бухгалтеры, медсёстры, в отличие от докторов, учителей, инженеров, руководителей фирм и корпораций, проходят «СОЛО на клавиатуре» и стремятся работать эффективнее.
Наши чиновники держат глухую оборону, если говорить о «СОЛО», и пока эту оборону я пробить не могу.
Сколько сил, времени и энергии я потратил на Министерство внутренних дел! Выступал перед руководством, писал письма, устраивал мастер-классы. А результат? А результат нулевой. А полицейским «СОЛО» необходимо, оно в значительной степени может помочь эффективнее трудиться и меньше при этом уставать.
И многие в Министерстве внутренних дел это понимают. Понимают и… и ничего не делают для того, чтобы воспользоваться моим предложением.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Мы страна поразительная. Сил, чтобы поддержать «СОЛО на клавиатуре», ни у кого нет. Не только сил, но и желания. Впрочем, именно желания нет. Было бы желание, нашлись бы и силы.
Зато тратить нервы, время, энергию на бездарную балерину, которая матерится хуже извозчика, — это пожалуйста:
— Балерина сходила в туалет — со всеми подробностями.
— Балерина мылась в бане со своим любовником — в мельчайших деталях.
— Балерина купила платье, позволяющее ходить без трусов — это просто открытие, достижение.
— Балерина сменила любовника — ну как пройти мимо такого события!
Все средства хороши, чтобы отвлечь людей от насущных проблем.
А может быть, дело совсем в другом?
Не знаю, как на самом деле, но когда в «Газете.ру» читаю про эту балерину, авторитет издания падает. Мне становится неловко, а то и страшно. Страшно, что кто-то меня застукает за этим делом — как я читаю очередную заметку о псевдобалерине.
А ведь это показатель нашего времени, своеобразный индикатор нашей жизни.
Какое «СОЛО на клавиатуре»!
При чём тут личная культура работы!
Балерина и её трусики — это должно всех волновать.
Это и только это.
Говорят, в капле воды можно увидеть все проблемы моря.
На примере матерщины псевдобалерины (она не танцует уже несколько лет, но все её называют балериной), пустоты, глупости, пошлости и наглости, цинизма можно увидеть причины многих сложностей жизни. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз.
Единственное спасение в душевном горе — это работа.
Пётр Ильич Чайковский (1840-1893), русский композитор
