2 января исполняется 70 лет знаменитому советскому биатлонисту, 4-кратному олимпийскому чемпиону Александру Тихонову. Цифра солидная, но применительно к Александру Ивановичу совершенно не пугает. Он, как и всегда, — огурцом, разборчив в питании, уважителен к здоровью и элегантен в одежде. Для многих, конечно, особенно в цеху стреляющих лыжников, экс-президент Союза биатлонистов России — не подарок. Только лишь потому, что никогда не боялся говорить то, что думает.
Да и нам в канун юбилея рассказал многое, не озираясь по сторонам и не выискивая глазами камеры и жучки. Глыба, одним словом!
— Мне иногда кажется, что с моим характером я не должен был дожить до моих лет. Но как карабкался, так и продолжаю. Часто, особенно перед сном, задумываюсь, что натворил в жизни хорошего, а что плохого. Грязь в мой адрес в Интернете, в СМИ — нормальное явление для нашей страны, но я оцениваю свои поступки сам. И слова тоже. Подчас они материализуются. Вот, скажем, случай на Красной площади. Место для меня еще с молодых лет знаковое: однажды, возвращаясь из Мончегорска, захотел попасть в Мавзолей, но с собой были лыжи в чехле. С ними меня бы не пустили, конечно, но я попросил милиционера подержать их, и тот неожиданно согласился!
И вот много лет спустя, месяца за полтора до Игр в Сочи, гуляю утром у кремлевских стен и неожиданно встречаю президента ОКР Александра Жукова, а вместе с ним тогдашнего главу Москомспорта Алексея Воробьева и титулованную синхронистку Анастасию Давыдову. Как выяснилось, они открывали московский Дом болельщика и предложили мне выступить тоже.
На тот момент разного рода «специалисты» уже насчитали для России 4–5-е места в общекомандном зачете. И когда пришла моя очередь подойти к микрофону, я задался вопросом: «Какие такие 4–5-е места? Мы же великая страна, 11 000 километров от границы до границы, с запада на восток… Вспомним всю историю советского и российского спорта, 11 золотых медалей молодой нашей зимней команды на Играх в Лиллехаммере-1994!». А на следующий день узнаю, что в списке почетных гостей Сочи-2014 вместо моей фамилии — пробел.
Как вы знаете, прав оказался в итоге я. И таких примеров в моей жизни очень много, например, вещий сон про победу российских футболистов на «Стад де Франс» со счетом 3:2.
— Вместе с тем ваши осведомленность и ясновидение, если можно так сказать, далеко не всегда преисполнены оптимизма…
Не боюсь своих прогнозов. Да, плохие предчувствия по сочинским моментам. Я не разделяю позицию Всемирного антидопингового агентства и Ричарда Макларена. У меня свои суждения, за слова готов ответить.
В 2002 году, больше 14 лет назад, я выступал в здании ОКР на расширенном заседании как раз по поводу допинга. Назвал конкретную улицу, лабораторию, назвал распространителей пофамильно. Реакции — ноль. Но уходя с трибуны, сказал на прощание: «Запомните, наступит день, когда мы опозоримся на весь мир от вашей бесконтрольности и непринятия решений». Прошли годы, и вот недавно вице-премьер Аркадий Дворкович сказал, что Александр Тихонов уже лет 15 бьет тревогу по этому поводу.
Сейчас всем по душе позиция: нападки на спорт — это тоже политический акт против России. Недавно на одной встрече, где собралась очень солидная публика, мне задали вопрос, кто виноват. Я прямо и ответил: «Вы». Объяснил, что, если я вдруг приду в космическую отрасль, ни один корабль не оторвется от поверхности Земли. Тогда зачем спортивную индустрию наводнили бездельниками? Когда много лет назад я был доверенным лицом Владимира Путина на выборах, предупредил, что самой большой проблемой будет кадровая политика России. И не ошибся.
— Неужели в спортивной отрасли не ведется подготовка кадров?
Ведется. Было 14 профильных вузов, с некоторых пор — 15. Один из них носит мое имя, я вручал дипломы об окончании первому выпуску. За все время — ни одного пропуска студентами занятий без уважительной причины. Это замечательно. Но в то же время есть ли у нас хоть одна кафедра спортивной медицины? В советское время такая была в Тарту, в Эстонии. Попасть туда было сложно, но хотя бы какая-то подготовка специалистов велась. А что теперь? Не хотелось бы обижать наших докторов, но теперь, кроме как помазать зеленкой или перепродать налево какие-нибудь витамины, они больше ничего не умеют. Это и объяснимо их нищенской зарплатой.
14 лет я руководил Союзом биатлонистов России. Десятки раз ставил вопросы о допинге. И уже будучи освобожденным от всякого рода руководства, я получил информацию, что в список запрещенных препаратов собираются включать мельдоний. И в марте 2015-го забил тревогу. Переговорил с некоторыми президентами федераций по видам. А в ответ услышал: «Потом, сейчас времени нет…».
Ясное дело, предупредил всех, что мы рискуем попасть в жуткую ситуацию. Но достучаться до министра Виталия Мутко, с которым прежде меня связывали прекрасные отношения (говорили порой на великом русском языке, в том числе используя ненормативную лексику), в тот момент я не смог. Ни по записи, ни используя связи.
Но время шло, душа болела, и я передал информацию в Минспорта, не буду называть конкретных имен. Мое предложение было простым и в то же время действенным. Собрать глав федераций, составить списки тех, кто принимал препарат — на тот момент легально. Собрать все рекомендации за подписями врачей. То есть 26 сентября выходит циркуляр о запрете мельдония с 1 января 2016 года, а уже на следующий день, 27-го, мы отправляем пакет документов в ВАДА. И мы были бы вне подозрений!
Это еще не все. Вот смотрите, я специально сохранил исходящее SMS: «На днях будет проблема». Тогда еще не начался чемпионат мира по тяжелой атлетике. Я предупреждал, что нужно отозвать четверых атлетов с турнира. Что было потом — все знают. И сообщение специально храню. А как я умолял перед чемпионатом мира по биатлону в Корее не ставить Альбину Ахатову, Екатерину Юрьеву и Дмитрия Ярошенко! Бесполезный номер: мы, мол, чистые — и точка! А скандал не заставил себя ждать.
— Историю вспять повернуть невозможно. Так что же делать? Для начала сказать спасибо Макларену за «чистилище»?
— В том числе. И навести порядок надо в своем хозяйстве. Все смешалось с политикой, вместе с тем никакого контроля. 861 случай допинга зафиксирован в России — это статистика по ноябрь 2016 года. 25 дисквалифицированных пожизненно, судьба еще 19 человек решается. И все это граничит с безалаберностью. Врач теннисистки Серены Уильямс, как только потребовалась медикаментозная поддержка, сразу этим озаботился и вовремя отправил письмо в ВАДА. Кто у нас не поленился сделать так же? В Лиллехаммере-1994, где хозяева-норвежцы все от и до — «астматики», мы взяли 11 золотых медалей. Теперь у нас и астматиков нет, и медали под вопросом…
— Во времена ваших выступлений допинг-тесты брали регулярно?
— Да. Даже помню случай в Швеции, когда я два часа сидел и не мог сдать анализ, ну… вы сами понимаете. Мне это самому надоело, и я сказал: «Ну принесите пива же наконец!». Шведы принесли мне сразу 4 бутылки. Я выпил три, выполнил все свои обязательства и пошел отдыхать.
— Должна ли быть в России уголовная ответственность за подстрекательство к применению допинга?
— Закон в нынешнем виде неприемлем. Допустим, я скажу: «Вася, давай этот препарат вколем!», меня что, надо сразу посадить? Где-то что-то шепнули — и пошла волна. В той истории с губернатором Тулеевым мне тоже, как известно, инкриминировали подстрекательство. Но ни одного свидетельства нет. Я согласен, когда есть доказательства, в нашем случае — положительные допинг-пробы. В Германии спортсмен рискует быть отлученным на большой срок, до 10 лет, а тренер — пожизненно. Все предельно ясно. А у нас будут искать подстрекателей. А если найдут, кто будет доказывать его сопричастность к допинговым нарушениям?
— Но проблема никуда не ушла, вы сами назвали пугающие цифры. Как бороться?
Есть пример Олимпиады 2010 года в Ванкувере, где сборная России выиграла всего 3 золотые медали, из них 2 — в биатлоне. Перед Играми вице-президент ОКР Геннадий Алешин, порядочный, знающий и жесткий человек, долгое время работавший в команде Виталия Смирнова, собрал делегацию и сказал: «Ни один из тех, кто под подозрением, не выступит на Олимпиаде». И той зимой мы выступали чисто против норвежских «астматиков». Наверное, все слышали о том, что происходило в ГДР. Я не только слышал, но и видел: по ошибке открыл дверь и увидел, каким шприцем кололи гэдээровского биатлониста. Без преувеличения: такими у нас коров колют! Помню, доктор немецкий так хлопнул дверью, чтобы я не подглядывал. (Смеется.) Н
Но ведь восточные немцы опирались на наши методики, мы под пленочную камеру братскому народу обязаны были показывать, что и как мы делаем. И я говорил: наступит час, когда они станут нашими основными конкурентами. Так и произошло. Но ведь даже с их допингом мы все равно были впереди. Были дисциплина, режим и грамотный подход к питанию. А сегодняшние биатлонисты не придают этому значения.
— Поделитесь секретом.
— А никакого секрета нет. Чем питаются наши незаменимые труженики, сердечная мышца и поджелудочная железа? Углеводами и фруктозой. Вместе они есть в пчелином меде. С утра встали — съешьте немного серебряной ложечкой (старое серебро очищает) алтайского или башкирского меда. Запейте 3–4 глотками чистой воды. И скоро почувствуете эффект. Мед доступен всем, это не очень дорогой продукт.
* * *
— Остались ли в российском спорте тяжеловесы, способные поставить точку в «холодной войне» с Западом?
- Я всегда возвращаюсь к персоне Виталия Смирнова. Недавно вспомнил такой эпизод. Когда я жил в Австрии, он заехал ко мне погостить. Когда пришло время возвращаться домой, я поехал провожать Виталия Георгиевича в Мюнхен, и мы оказались в гостинице, где во время Олимпиады 1972 года проживал Международный олимпийский комитет. Столько лет прошло, но Виталия Георгиевича узнали на «ресепшн». Позвонили хозяину, и тот сразу примчался: «Господин Смирнов, вам бесплатный номер!»
44 с лишним года назад первый вице-президент МОК Самаранч после трагедии с заложниками из израильской сборной собрал исполком, чтобы обсудить вопрос о досрочном закрытии Олимпиады. Слово взял гражданин СССР Смирнов. Сказал он примерно следующее: «Что же мы опозоримся на весь мир: выходит, террористы победили нас?» Наступила гробовая тишина, но Олимпиада, как вы знаете, продолжилась.
— На ваш взгляд, болевые точки в биатлоне все те же или других добавилось?
- Я часто задавался вопросом, почему вчера был успех, а сегодня его нет. А очень просто: не родила баба Маша нам талант. Вот были Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский. Ушла плеяда — и читать больше нечего.
Тот же лыжный спорт. Были Кулакова, Сметанина, Савельев, Веденин и другие великие. Где у нас сегодня медали в лыжах? 50 километров в Сочи. И все. А если говорить о происхождении спортсменов, то многие вышли из русской деревни. Между тем более 100 тысяч деревень прекратили свое существование.
Лет 40 я езжу на охоту в Кировской области. Сейчас там можно увидеть объявления такого вот содержания: «Скорую помощь не вызывайте. НЕ ПРОЕДЕТ». И это горькая правда. Пробираться можно порой только на вездеходе, не то что на «Ниве». 40 километров за 9 часов. Зато последний лес вывозят. Спросил главу района: «Сколько денег вам с «куба» полагается?» Оказалось, 9 рублей. Или вот к новому учебному году в одном населенном пункте между Москвой и Питером на 4 школы и 8 детских садов выделено 50 000 рублей. Вопрос стоит о выживании, откуда взяться спортсменам?
Если говорить о проблемах на вершине биатлона, то меня пугает, что роль тренера опустили ниже плинтуса. Вот на собрание приглашают биатлониста. Тот отвечает: «Я занят». Я бы ему, честное слово, по зубам двинул.
Почему не оказалось в сборной Владимира Аликина? Он всегда был жесткий парень, приверженец дисциплины. Но Круглову, Черезову, Чудову и Ярошенко это не понравилось. Я Володе сразу сказал, что он вылетит на будущий год. Потому что Михаил Прохоров и Сергей Кущенко позволяли спортсменам делать все, что они хотят.
В СССР с нас по-другому спрашивали, и мы понимали прекрасно, что спорт не приносит материальных благ. Вывод: мы сидим на шее у народа. Сегодняшнее поколение — это потребители. Чувства патриотизма ноль. Есть Академия биатлона в Красноярске. Одна на земном шаре. Размах — как сто Гарвардов. Однажды общаюсь с ребятами — их человек 70, возраст от 17 до 20 лет. Вручаю календари с автографами. Спрашиваю: «Кто такой Александр Привалов?» В ответ молчание. В Академии биатлона не знают человека, в 1980 году признанного лучшим тренером XX века в его виде спорта!
Прошлой весной был в минской школе с физико-математическим уклоном. Ожидал увидеть хилых очкариков, а оказалось — здоровые, крепкие дети. На стенах — вся история Белоруссии, в том числе портреты выдающихся спортсменов. Иду дальше: два бассейна, 25 и 50 метров. Залы хореографии, гимнастики, 6 установок для биатлона. И… зал классической музыки с роялем и портретами композиторов на стенах. Я тогда знаниями блеснул. В музыке у меня учителей не было, но я сам всем интересовался.
А теперь посмотрите на здание Олимпийского комитета России. В 1979 году его сдали в эксплуатацию. В 2016 году это уже позорище! Спуститесь в подвал и убедитесь, что оно рухнуть может. Капитального ремонта за все время ни разу не велось. Разве что по частям, благодаря самим федерациям.
Когда я возглавил биатлон, две наши комнаты первым делом привел в порядок. А в той же Белоруссии НОК занимает такое здание — закачаетесь. Это притом что, кроме картошки, калийного производства и БелАЗа, у наших соседей ничего нет. Меня впечатлила поездка в Новополоцк, где на месте брошенного военного городка культивируются 5 видов спорта: единоборства плюс биатлон. Бывшие казармы вычищены, отремонтированы. Дети там живут, учатся и тренируются. В столовую зашел — одних первых блюд 5 наименований. Верно говорят: чем заправишь — так и поедешь. А у нас таких брошенных казарм сотни. Площадь такая, что 20 видов спорта можно одновременно развивать. Но бедная Белоруссия средства нашла, а нам этого не надо…
— Существует ли оптимальная модель подготовки сборной России по биатлону?
- Одна команда. 10, максимум 12 человек основы. Плюс двоих можно привлекать на перспективу за счет регионов. На каждом сборе работают несколько тренеров. Но это должен быть единый кулак, а не три разные команды. Когда в одной сборной на подсознательном уровне начинается такая вот конкуренция, это приносит только вред.
Сколько лет умолял убрать из лексикона понятие «контрольная тренировка»! Вот четверо готовятся к чемпионату мира, но на этой самой тренировке они становятся соперниками и выхолащиваются так, что к старту теряют все силы. Состав, на мой взгляд, называют поздно. Люди, вместо того чтобы спокойно спать и готовиться, только и думают — поедут они или нет.
В сегодняшней сборной я против индивидуальной подготовки Шипулина и Волкова. Есть сборная России, и ей должно быть все подчинено. По-другому никак. Летом я побывал в Рупольдинге: вся их команда прибыла на построение. Выслушали задания, разъехались. А у нас, если тренер говорит, один в носу ковыряет, второй вообще спит.
— Так пусть Шипулин отдельно и тренируется, он вряд ли будет слушать.
— Когда сильнейший готовится со всей командой, он выступает ее лидером и тащит за собой остальных. Ходом я был на 3–4 минуты быстрее товарищей по команде. И я видел у них стимул тренироваться, чтобы подтянуться к моему результату. Понимаете, когда приходит Стрельцов, футбол становится другим. Когда в составе два Белова и Едешко, есть баскетбольная команда. Очень опасна звездная болезнь. В нынешней мужской сборной я надеюсь на Бабикова, но ему недавно в Тюмени сказал: «Любого спортсмена даже на 100 позиций ниже себя все равно считай своим конкурентом. Уважение ты должен взять за правило». Да, командная победа рождается тогда, когда есть взаимопонимание, уважение друг к другу и к тренеру.
— И дисциплина, конечно?
- У СССР в биатлоне были сумасшедшие результаты, которые трудно превзойти. Я помню, что на соревнования помимо боевой формы возил по 5 гражданских костюмов, туфли к каждому из них, дюжину рубашек и галстуки. Попробуй у сегодняшних гонщиков найти такое? Нужно уметь преображаться. Например, беречь форму для соревнований, а тренироваться в том, что проще — это же черновая работа.
Года два назад на сборах спускаюсь на завтрак. Заходит биатлонист, вид такой, словно из-под трамвая выскочил. Спортивный костюм мятый, шлепанцы на босу ногу. Организм ослаблен, защитные функции никакие. Да надень ты теплые носки, нормальную обувь, застегнись! А он идет к шведскому столу, горой валит еду на тарелку, идет за второй. Потом встал и пошел. Ноги тащит, как 90-летний старик. Походка старого докера. А на столе срач остался, 90 процентов еды нетронуто, поверх тарелок мятые салфетки навалены. Ну где их этому обучали? Дома?
В 1996 году в Рупольдинге во время церемонии открытия, помню, я был злой как собака. Наши вышли на парад кто в чем: кто в кроссовках, кто в поношенных ботинках. Не сборная, а рвань какая-то! Я разбираться: где форма? Оказывается, все продано. Я через хозяйку отеля связался с ателье; там хозяйка ни в какую: выходные, мы не работаем. Но в итоге уговорил, и я заплатил в 2 раза больше, чем она счет выставила. Причем наличными. А надо было человек 30 одеть, включая массажистов. Итог — 4 «золота», 4 «серебра», первое общекомандное. И на закрытии та же самая команда — с иголочки: ребята в брюках, девушки в элегантных юбках. Стадион аплодировал стоя…
