Криптовалюты перестали бить рекорды, блокчейн больше не сенсация — теперь это просто технический инструмент. Например, для образования. Джошуа Брогги, в прошлом преподаватель философии из Оксфорда, запускает первый блокчейн-университет. Его проект Woolf обещает сократить бюрократическую волокиту, организовать учащимся личные занятия с лучшими профессорами мира и выдавать степени европейских университетов студентам, проживающим далеко за пределами ЕС. В начале октября Брогги выступит в Москве на конференции EdCrunch. T&P поговорили с ним и узнали, как Woolf решает проблему государственной аккредитации, где провести лабораторную, обучаясь онлайн, и почему проект — помощник, а не конкурент традиционных вузов.
Джошуа Брогги — основатель и директор первого блокчейн-университета Woolf. Доктор философии, сотрудник факультетов философии и теологии Вольфсон-колледжа (Оксфорд).
Ваш персональный профессор
— Чем Woolf отличается от других образовательных платформ — таких, как, например, Coursera?
— Woolf — это полноценный университет, в котором можно получить степень. Особое внимание в нем уделяется индивидуальным занятиям, как в Оксфорде — лично или посредством видеозвонков.
Woolf University — онлайн-университет, планирующий выдавать полноценные научные степени. По мысли создателей, использование блокчейна обещает упростить и удешевить бюрократические процедуры, принятые в обычных вузах, а также сделать оплату и хранение личных данных студентов более безопасными.
Большинство тех, кто учится онлайн, не заканчивает курс. Показатель отсева составляет 85%, основная причина — отсутствие личного взаимодействия. Woolf решает эту проблему, предлагая персональное обучение по более низкой цене, чем в университетах.
— Вы говорите, что Woolf должен сделать образование доступным. При этом делаете ставку на оксфордский подход, при котором в учебной группе не больше двух-трех человек. Разве это не снижает шансы учащихся попасть на курс к тому или иному профессору?
— Курсы в Woolf состоят из двух частей — это записи лекций и персональные консультации. Записи (по желанию профессора) могут быть доступны широкой публике. Да, невозможно всем учиться у одного преподавателя. Но все же мы можем сделать индивидуальное образование доступнее.
Технически это выглядит так: студенты смотрят заранее записанные лекции, прочитывают несколько сотен страниц, пишут эссе, чтобы подготовиться к очному занятию. Но профессору не нужно писать эссе, и тему он уже знает, так что может в течение недели проводить занятия с несколькими группами. В продуманной системе с низкими административными издержками это может принести профессору неплохой доход, даже при условии, что каждый студент платит не очень много.
Конечно, возможно, что по мере роста мы увеличим учебные группы, особенно для курсов, которые будут проходить на базе обычных офлайновых университетов. Но индивидуальное образование останется основой Woolf.
— Описывая Woolf, вы особенно упираете на то, что открыты не только для студентов, но и для преподавателей, которым проще запустить собственный курс у вас, чем в традиционном университете. Можно ли сказать, что ваш университет, по сути, образовательный маркетплейс?
— Не думаю, что консультации с тьютором могут считаться продуктом для маркетплейса. Конечно, в каком-то смысле любой университет можно назвать интеллектуальным маркетплейсом. Но профессора заинтересованы в своих студентах и интеллектуальной жизни, а не в финансовой выгоде — может быть, поэтому их положение в последнее время столь плачевно.
— Когда их станет много, как вы будете следить за качеством образования?
— Есть 10 основных принципов, которые должны соблюдать все аккредитованные образовательные институции, входящие в Европейское пространство высшего образования (Россия присоединилась к нему в 2003 году), и мы их придерживаемся.
Доказательства с нулевым разглашением — криптографический протокол, позволяющий доказать достоверность утверждения, не раскрывая его содержание.
Интересно тут скорее то, как обеспечить их выполнение программными методами, — и здесь как раз приходят на помощь возможности блокчейна (например, получения множества доказательств с нулевым разглашением).
Если говорить конкретнее, то есть определенные техники — например, внутренний рейтинг колледжей. Или отзывы учащихся. С ними всегда щекотливая ситуация: например, есть опасность, что преподаватели для получения хороших оценок будут слишком снисходительны к студентам. Мы хотим, чтобы отзывы не были доступны публично, но были видны другим преподавателям и влияли на положение колледжа в общем рейтинге. Таким образом учащиеся получат четкое представление об уровне преподавания в выбранном колледже, а преподаватели — об успехах и проблемах его отдельных сотрудников.
— Традиционный университет — это не только посредник между учителем и учеником, но и, что называется, материальная база. Если перевести образование в онлайн, чем заменить библиотеки и лаборатории?
— Книги и библиотеки меняются. Студенты приходят в университетскую библиотеку и раскрывают не книги, а ноутбуки. У меня самого в библиотеке около 15 тысяч томов, и я все чаще замечаю, что с цифровой копией работать проще, даже если есть бумажная. Теперь вместе с бумажной книгой я заодно приобретаю цифровую — просто потому, что в ней удобнее искать.
С лабораториями сложнее: заменить их полностью нельзя. Некоторые университеты арендуют лабораторные помещения у других вузов. Надеюсь, что к тому времени, когда Woolf начнет предлагать курсы, требующие выполнения лабораторных работ, у нас будут и свои ресурсы, и тесные связи с другими учебными заведениями. До тех пор мы фокусируемся на курсах, которые можно проходить онлайн без привязки к географии. Чистая математика, искусственный интеллект, физика, философия, история, социология — в предметах, которые не требуют специального оборудования, мы многим можем дать фору.
— Рано или поздно любая открытая платформа сталкивается с проблемой контроля. В своей White Paper вы часто упоминаете демократические процедуры, но научный процесс во многом антидемократичен. Если на платформе развернется противоборство двух соперничающих научных школ, как вы планируете разрешать споры?
— Демократия приносит пользу в ограниченном числе сфер; к ним относится управление, и именно оно упоминается в нашей White Paper. Очевидно, общественный консенсус не имеет отношения к научным темам: мы не можем голосовать о том, как раковая опухоль должна реагировать на терапию, хотя можем устроить голосование по смежным вопросам — например, решить, стоит ли выделять больше средств на изучение рака или изучение болезней сердца.
Само собой, случаются пограничные ситуации, когда неясно, лежит ли решение проблемы в области научных фактов или общественных ценностей. Но прелесть коллегиальной системы как раз в том, что многие из этих споров не требуют разрешения. Один колледж может преподавать философию, а другой — считать ее лженаукой. Сохраняя разные колледжи в рамках одной сети и разрешая им спорить, мы вынудим лженауку отвечать на публичную критику, приводить доказательства и аргументы — это гораздо лучше, чем когда ученые сообщества прячутся в тени, вдали от острых вопросов.
Блокчейн вместо учебной части
— Когда технология блокчейна только набирала популярность, появилось множество публикаций о том, как она изменит мир. Затем, когда хайп утих, люди заговорили о том, что блокчейн — это всего лишь более безопасный и удобный способ хранить информацию и радикально он может изменить разве что жизнь всевозможных бюрократов. На какой стадии дискуссии о блокчейне в образовании?
— Я не уверен, что академическое сообщество вообще когда-либо испытывало воодушевление по поводу блокчейна. Возможно, потому, что бюрократов в университетах сейчас больше, чем ученых.
Интерес большинства университетов к блокчейну ограничивается хранением электронных дипломов — это интересно и лучше, чем ничего. Но мне в блокчейне наиболее важным кажется не безопасное хранение данных (хотя оно и необходимо), а новые формы социальной организации.
— Так ли нужен именно блокчейн? Его работа во многом зависит от вычислительных мощностей, вычисление каждого блока отнимает время. Стоимость обслуживания блокчейна выше, чем стоимость обслуживания централизованной базы данных.
Ethereum — блокчейн-платформа, работающая на базе смарт-контрактов.
Hyperledger Fabric — блокчейн-фреймворк для разработки корпоративных решений.
Stellar — блокчейн-платформа для валютных операций.
— Технология распределенных реестров быстро меняется, сейчас есть много разных типов блокчейна — некоторые достаточно быстры и недороги. Сначала мы построили университет на блокчейне Ethereum, но он оказался слишком медленным и дорогим. Сейчас используем комбинацию Hyperledger Fabric и Stellar, это быстро и эффективно. Например, 100 тысяч транзакций на Stellar обходятся в $0,1 и выполняются меньше чем за 4 секунды. Hyperledger еще быстрее и дешевле.
Конечно, даже самый быстрый блокчейн медленнее централизованной базы данных или серверной системы. Зачем тогда он нужен? Причина проста: затраты на управление данными компенсируются экономией в других областях. Например, в управлении людьми. Простой пример: государственные аккредитационные агентства, как правило, требуют проводить аудит университета каждые пять лет, и в большинстве университетов работают специальные люди, чья задача — обеспечить готовность к очередной проверке. В Woolf мы сокращаем бюрократию среднего звена, посредников между преподавателями и государственными регуляторами.
— В некоторых юрисдикциях запрещены криптовалюты. Значит ли это, что студенты и преподаватели из этих юрисдикций не смогут использовать вашу платформу?
— Блокчейн-платформа Woolf работает на трех уровнях: персональная идентификация — для учета баллов и оценок, смарт-контракты — для администрирования процесса, денежные транзакции — для оплаты. При необходимости всегда можно сделать так, чтобы студент не имел доступа к платежным операциям, но сохранил доступ к собственно образовательным функциям платформы.
Конечно, возникает вопрос, почему некоторые страны хотят запретить криптовалюты; как правило, их страхи связаны с проблемой отмывания денег. На самом деле с помощью криптовалют можно контролировать финансовые потоки, автоматически собирать налоги и обеспечивать выполнение требований регулятора. Многие правительства просто плохо информированы, а их опасения касаются конкретной валюты — биткоина. Я уверен, что в течение следующих 10 лет мы еще увидим криптовалюты, выпущенные центральными банками.
Трансграничный университет
— Вы писали, что получаете предложения о сотрудничестве от многих университетов и образовательных консорциумов. Каких, например?
— Все обращения можно разделить на три группы. К первой относятся преподаватели, которые хотели бы открыть на базе Woolf собственный колледж. Обычно ведь ученый, который хочет запустить курс по своей специальности, должен запрашивать разрешение университета — а у нас, поскольку всю бюрократию заменил блокчейн, любой может начать преподавать: мы возьмем на себя администрирование, а студентам поможем получить степень. Сейчас мы хотим убедиться, что система работает, и пока к ее тестированию допускаем только топовых преподавателей из лучших университетов. Потом пригласим к сотрудничеству всех желающих.
Вторая группа — университеты. Они хотят привлечь студентов и преподавателей из-за рубежа или предложить степень тем, кто не может приехать в Европу. Их также интересует снижение административных расходов и поддержка своих PhD: многим из них приходится нелегко во время поиска работы, а Woolf может предложить им преподавательскую позицию.
К третьей группе относятся коммерческие структуры с собственными образовательными процессами. Например, крупные корпорации, которые хотят обучать персонал по аккредитованным программам — это Woolf тоже может, хотя это не основная задача.
— В одном из интервью вы сказали, что разрабатываете стратегию, которая обеспечит сертификатам Woolf максимальный «охват» — так, чтобы ваши выпускники «могли по праву гордиться своими дипломами». Можете рассказать о ней подробнее?
— Будем добиваться аккредитации в разных странах. Поскольку наш проект родом из Оксфорда, мы изначально были знакомы с британской системой аккредитации. Но она требует, чтобы большинство преподавателей вуза находились на территории страны. Смешно: если из ста преподавателей 49 находятся за границей, это не мешает получить аккредитацию, но как только зарубежных преподавателей становится 51, начинаются проблемы. Поэтому нам был нужен другой государственный партнер — одновременно член Британского Содружества и ЕС. Им стала Мальта — она останется в составе ЕС после «Брекзита», а ее университетская традиция родственна британской, так что мы встретились с министром образования Мальты и государственным агентством по аккредитации и недавно открыли на острове офис.
После этого начали разбираться с правилами аккредитации, принятыми во Франции, Италии и Испании (а они там совершенно другие!), чтобы обеспечить студентов из этих стран дипломами государственного образца. Это небыстрый процесс, учитывая, что правила выдачи университетских дипломов не слишком эволюционировали за последние 500 лет.
— Если с государственной аккредитацией все так сложно, может быть, она вообще не нужна? Есть же, в конце концов, репутация в академическом сообществе, и есть примеры вузов, которым она заменяет официальную аккредитацию.
— Пока выпускникам будет нужна работа, а работодателям — подтверждение их компетенций, аккредитация будет необходима: сейчас это единственный способ подтвердить уровень учебного заведения (в будущем, возможно, появятся другие варианты). В Европе система аккредитации защищает студентов от мошенничества и некачественного образования — это тоже вечная проблема. Предполагается также, что аккредитация способствует постоянному совершенствованию университетов, хотя не совсем понятно, как обозначить это в юридических терминах, — по идее, «совершенствование» должно быть обусловлено внутренней культурой образовательного учреждения.
Когда создавались текущие образовательные стандарты, они не учитывали, что студенты могут постоянно путешествовать или учиться онлайн. Для таких трансграничных институций, как Woolf, они не подходят. Что не менее важно, современные системы аккредитации очень дорогостоящие, при этом оплачиваются они из кармана тех, кто учит и учится — например, чтобы возместить затраты на получение аккредитации, некоторые вузы сокращают размеры компенсации преподавателей, большинство которых работают по краткосрочным контрактам.
ECTS — European Credit Transfer and Accumulation System — Европейская система перевода и накопления баллов. Учитывает работу, проделанную студентом при освоении образовательной программы или курса.
Мы рассчитываем, что наши партнеры-регуляторы с пониманием отнесутся к внегосударственному характеру Woolf и будут рассматривать его преподавательскую деятельность как относящуюся к своей юрисдикции, — а мы обязуемся должным образом собирать и предоставлять им всю необходимую для этого информацию. Проще говоря, мы хотим сделать так, чтобы студент из Нью-Йорка мог получить баллы ECTS, учась у преподавателя из Москвы.
Источник: theoryandpractice.ru
