В семье Окунько четверо: Окунько-отец, Окунько-мать, Окунько-сын и
Окунько-пес. Симпатичный большой пудель. Перед сном его пошел
выгуливать Окунько-сын, тринадцати лет.
Их нет полчаса, час.
Окунько-отец, чертыхаясь, уходит искать собаку и сына.
Через час возвращается ни с чем.
«Хватит! Я ложусь спать, мне на работу!»
Окунько-мать тихо плачет и уходит искать собаку и сына.
Проходит еще час. Нет ни собаки, ни сына, ни жены.
Окунько-отец, чертыхаясь, уходит в ночь, надеясь найти хоть
кого-нибудь.
Возвращается жена, звонит. В домофоне тишина. Она понимает:
«муж ушел искать, и всех, очевидно, зарезали». Садится на скамейку,
рыдает.
Возвращается окоченевший сын. Мать кидается к нему, обнимает.
Подходит издерганный отец, мысленно похоронивший семью. Все
целуются так, будто попали под амнистию.
Окунько-отец достает ключи.
Подбегает пес. Радуясь, что, наконец, все вышли с ним
поиграть, выхватывает из рук отца ключи.
В этот момент мимо проходит кот.
Пес бросается за котом.
В темноте Окуньки ищут в луже ключи, шепотом выясняя, кто во
всем виноват.
Отец ворчит: если бы он тогда не женился, то спал спокойно
пятнадцать лет подряд! Жена возражает: если бы не он, она бы спала в
совершенно других условиях с другими людьми в центре города, а не
искала бы по ночам в лужах ключи.
Из темноты возникает Окунько-сын с большим чемоданом и
возбужденно шепчет.
— Папа, смотри, что я нашел!
— Стоять! — командует милиционер и всех освещает фонариком:
— Пройдемте, товарищи! Только что квартиру ограбили, там был
именно такой чемодан!
В милиции разобрались и пообещали привести пропавшую собаку
по адресу.
Измотанные Окуньки бредут домой. Около парадной виляет хвостом
пес. В зубах у него ключи.
Вчетвером поднимаются по лестнице. Дверь квартиры открыта настежь.
То ли отец не закрыл, то ли именно их квартиру ограбили.
Окуньки кидаются проверять свое. Слава Богу, ограбили кого-то другого.
Ложатся спать.
Часа в четыре ночи раздается звонок.
— Кто там?
— Милиция.
Услышав, слово «милиция», Окунько-пес заходится чудовищным
лаем. Озверевший от бессонницы сосед головой долбит стену.
Окунько-сын зажимает собаке пасть. Та продолжает лаять. Звук,
выходящий через другое место, ужасен!
Окунько-отец открывает дверь. Входит милиционер:
— Нашлась ваша собачка!
Мокрая дворняга прошмыгнула в комнату.
— Еще не хотела домой, дурочка! Спокойной ночи!
Окунько-пес, проверяя, не украдена ли его косточка, натыкается на
дворнягу. Они сцепились с лаем, хрипом, по всем правилам. Стучать
начали сверху, сбоку и даже в окно, хотя квартира на двенадцатом этаже.
Кто-то орет: «Вызови милицию, наконец! Не дом, а псарня!»
Милиция приехала быстро. Когда полуживые Окуньки, растащив
собак по углам, рассказали все по порядку, милиционеры начали смеяться.
За ними следом захохотали Окуньки, завыли запертые собаки. Тут
ворвался сосед. В нижнем белье, босой, в руках топор. Увидев милицию,
сразу успокоился.
Когда ему рассказали, что произошло, он начал смеяться, уронил
топор на ногу и взвыл так, что везде погас свет.
В темноте милиционер сказал:
— Вам еще повезло, что топор упал обухом и на ногу. Один товарищ
попал острием по совершенно другому месту.
Сосед перестал стонать и, счастливый, заковылял к себе.
Милиционеры в темноте отловили лишнюю собаку и уволокли за собой.
Хлопнула дверь. Окуньки попадали на кровати.
У двери, свернувшись калачиком, блаженствует дворняга.
Милиционеры в темноте по ошибке увели из дома пуделя.
На улице пудель упирается:
— За что в отделение, менты поганые!
В кустах кот, потирая лапки, мурлычет:
— Наконец милиция занялась настоящим делом!
Дворняга прокралась на кухню и видит открытый холодильник, из
которого чем только вкусно не пахнет! Она выволакивает и жрет все подряд,
с ужасом понимая, что утром ее, наверное, убьют.
— Но до утра еще далеко! — рассуждает дворняга, лакая портвейн из упавшей
бутылки.
Выпив и закусив, дворняга чувствует: если сейчас не споет, она
кончится! Набрав воздуха, завывает дурным голосом.
Жильцы разом просыпаются и кидаются на стену. Дом падает на бок.
Дворняга куда-то летит, успевая подумать: «Хорошо, сосиски успела съесть
перед смертью! Пудель вернется, а сосисок нету! Тут он и удавится!»
