О чем думает Ю. В. Никулин?

Постановочный снимок. Автор — Лев Шерстенников. Он делал подборку для журнала «Огонёк» и снимал Юрия Владимировича дня четыре. Куда Юрий Владимирович — туда и фотокорреспондент. Снимок сделан в начале семидесятых годов. Никулину 51–52 года. Мы тогда только-только начали работать над книгой.

О чём думает Юрий Владимирович? В то время он думал о сыне. Что и как произойдёт с Максимом? Трудно было определить, что Максима, любимого и единственного сына, интересует в жизни. Музыка? Пожалуй. Он играл на гитаре. Пытался создать ансамбль в школе. Юрий Владимирович помогал достать инструменты. Но большой увлечённости музыкой не чувствовалось. Максим не планировал поступать в музыкальное училище, не учился в музыкальной школе. Вроде бы влёк кинематограф. Хотел стать оператором. Купили фотоаппарат. Начал снимать. Но больших успехов не последовало.

Тогда я предложил: а пусть будет Максим журналистом. Профессия интересная. Можно стать международником, можно репортером, заниматься журналистскими расследованиями… В газете, журнале, на телевидении и радио всегда можно найти применение своим способностям. Высказали идею Максиму. Он согласился. И начал готовиться.

Первые публикации были в «Московском комсомольце» — интервью с Ростиславом Пляттом и Валентином Коломниковым. Известный артист Ростислав Янович Плятт, как очень известный директор завода «Москвич» (АЗЛК), жил в одном доме с Юрием Владимировичем. Папа позвонил — соседи не отказали. Сын записал беседу на плёнку, расшифровал, подготовил — а газета опубликовала. Это был успех. Оба его собеседника не жаловали журналистов. А тут согласились.

Дом, где жил Юрий Владимирович, знаменит. Святослав Теофилович Рихтер, Руфина Нифонтова, Андрей Гончаров, Валентин Плучек, космонавт Елисеев… С каждым из соседей можно было сделать по интервью и опубликовать. Наверное, кроме С. Рихтера, никто бы в беседе не отказал. С. Т. Рихтер относился к Юрию Владимировичу замечательно. Но интервью он в то время никому не давал.

О чём думает Юрий Владимирович? Наверное, о маме. Лидия Ивановна часто болела. А относился к маме Юрий Владимирович благоговейно, заботливо, сердечно. Какие избитые слова! Но это было так.

А ещё он думал о том, как не поссориться с партнёром — Михаилом Ивановичем Шуйдиным. И, конечно, думал о быте. Именно Юрий Владимирович звонил в магазины и просил оставить мяса, колбаски, сыра, рыбки…. Он так и говорил: колбаски бы, сырка немного… Ему, конечно, оставляли. Он заходил с черного хода, улыбался, здоровался, всегда и всех приглашал в цирк — и увозил заказ: для своей семьи, для мамы и её сестер, для близких и дальних родственников.

Думал ли Юрий Владимирович о суетности жизни? Нет. Он старался о грустном не думать.

— А зачем я буду об этом думать? Я что, могу изменить жизнь? Нет. Это грустно. Не хочу думать о грустном. Лучше смешной анекдот вспомнить, книжку почитать, детектив посмотреть.

Так он отвечал мне, когда я пытался завести серьёзный разговор о смысле жизни, о смерти, о суете, о том, что нужно больше делать, что Юрий Владимирович Никулин мог бы, используя свой авторитет, повлиять на нашу трудную жизнь.

— Не буду я ни на кого влиять. Не буду. Нужно просто жить. Помогать близким… Работать… Отдыхать…

И все-таки серьёзные разговоры у нас бывали. Особенно по ночам. Мы по ночам ездили по Москве. Обговаривали будущие главы книги. Я тормошил Юрия Владимировича. И тогда он серьёзно задумывался о себе и жизни. Но он никогда не сидел в такой картинной позе, как на снимке, позируя фотографу Льву Шерстенникову.