«Горе», 1942 год. Дмитрий Бальтерманц / Фотохроника ТАСС
Журналист с винтовкой — не журналист. Солдат. С камерой, ручкой или магнитофоном — норма. На негативе — факт, все остальное — трактовка или пропаганда. Какие карточки должен делать фотограф на войне, что он должен снимать?
То, что видит.
Подпись — время, место и кто изображен. Потому что текст может усилить картинку, а может обмануть.
Знаменитый фронтовой репортер Дмитрий Бальтерманц снял в районе Керчи жуткий кадр: в грязи лежат убитые наши солдаты, а среди них бродят живые женщины, разыскивающие близких. Назови эту фотографию «Удачная бомбежка доблестных немецких летчиков» и печатай в гитлеровской газете. Но она названа автором «Горе» и стала одной из самых знаменитых фоторабот Второй мировой войны.
Фотографии с виселицами, снятые гитлеровцами, печатались в фашистских газетах, но они фигурировали и в материалах Нюрнбергского процесса.
Дело фотографа — снимать. Если идет бой и он снял убийство — не его надо осуждать, а того, кто убил или затеял войну. Роберт Капа из французского «Магнума» зафиксировал смерть республиканца (так и называется снимок) во время войны в Испании. Вы полагаете, что республиканцы его передали фашистам? Это профессия такая — наблюдать и фиксировать, если не в состоянии помочь.
Если есть кому перевязывать, и ты фотограф — снимай! Если нет — перевязывай сам.
Уровень ужаса на фотографии предлагается жизнью. Фотографу дано уменье, вкус и этические нормы, которые ему по плечу.
Что и как печатать, вопрос не журналиста. Это вопрос идеологии издания, телекомпании, редактора, страны. Сам сбор видеоинформации тоже не беспристрастен, но чем ее больше, тем честней картина события. После войны в серьезных фильмах или альбомах всегда были снимки с двух сторон, или те работы, которые в свое время обошли военную цензуру.
Великий «светописец» Отечественной войны Анатолий Гаранин, вероятно, видел не больше остальных, но он умудрялся сохранять негативы, хотя пленки фотографы получали и сдавали в проявку под расписку. Репортер был автором снимка, но не владел им. Если ты доставал, ну, скажем у фронтовых кинооператоров ролик кинопленки — это был локальный проступок, нарушавший запрет, и одновременно высокий профессиональный поступок, давший нам возможность увидеть (пусть не сразу) кровь, труд, пот и грязь.
Иногда фронтовому репортеру удавалось снять фотографию-символ. Евгений Халдей, провоевавший с аппаратом всю войну и бывший официальным фотографом Нюренбергского процесса, сам организовал и создал великий кадр — символ победы — красное знамя над Рейхстагом. Он не написал, что это первое знамя. Оно и не было первым, но в образном ряду Победы оказалось главным. В кадре нет вранья, а в поведении фотографа поступок есть.
Они были невероятные труженики, вооруженные «Лейками», кинокамерами, азартом и честным взглядом — фронтовые фотографы и кинооператоры, сохранившие нам образ великого горя и подвига — жизни на фронте и в тылу во время великого народного горя.
Юрий Рост
