Каждый россиянин хранит память о дорогой его сердцу достопримечательности родного края — старинном особняке, памятнике, церкви, ушедших в небытие из-за того, что о них не заботились, не реставрировали, предпочли снести как рухлядь, а на этом месте построить что-то прибыльное.
Мы теряем памятники своей истории, когда в других странах над ними буквально трясутся. Почему? Как устроена государственная система охраны таких объектов? Надо ли государству их охранять или это должно быть заботой общественности? «МК» постарался найти ответы на эти вопросы.
Алексей Меринов. Свежие картинки
Объекты культурного наследия обычно упоминаются в новостях из-за того, что с ними случилось что-то фатальное: сгорели, упали, разрушились.
К примеру, на прошлой неделе выяснилось, что очередное историческое здание утеряно в городе Шахты. Собственник знал, что оно является историческим, охраняется государством. Но тем не менее его снес.
Днем раньше пришли известия из Первоуральска. Там беда с Билимбаевским заводом Строгановых. Он не функционирует, это памятник эпохи, за его содержание отвечает частная компания, владеющая территорией, где он находится. Компанию обязали отреставрировать заводской комплекс: доменную печь, литейный двор, помещение воздуходувной машины. Она пальцем не шевельнула, и прокуратура теперь подает на нее в суд.
Два свежих случая последних дней. Но вообще их — море.
Энтузиасты-общественники, у которых болит душа за памятники, фотографируют их, описывают и отчаянно борются с варварским отношением. Государство вроде бы тоже делает все, что необходимо, для охраны культурно-исторического наследия: принимает законы, выделяет средства. Но наследие все равно тут и там приходит в упадок, разрушается или теряет оригинальный вид, а заодно и подлинность, и россияне безвозвратно теряют то, что никогда уже не смогут восстановить и вернуть.
Если бы такая беда наблюдалась в отдельных городах или регионах, можно было бы обвинять в этом местные власти: не следят. Но она повсеместная, а это значит, что безответственное отношение к историческим объектам носит системный характер.
***
Система государственной защиты исторических памятников у нас в стране организована следующим образом.
Порядок надзора и охраны объектов культурного наследия (сокращенно — ОКН) определяется Федеральным законом №73 от 2002 г.
По этому закону объектами культурного наследия являются «объекты недвижимого имущества (включая объекты археологического наследия) и иные объекты с историческими связанными с ними территориями, произведениями живописи, скульптуры, декоративно-прикладного искусства, объектами науки и техники и иными предметами материальной культуры, возникшие в результате исторических событий, представляющие собой ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии и антропологии, социальной культуры и являющиеся свидетельством эпох и цивилизаций, подлинными источниками информации о зарождении и развитии культуры».
Собственниками ОКН могут быть физические и юридические лица. Статус ОКН налагает на собственность обременение: они не могут распоряжаться ею как захотят и должны ее реставрировать, ремонтировать и содержать.
Все ОКН занесены в единый государственный реестр объектов культурного наследия. За его формирование и обновление отвечает Министерство культуры РФ.
Есть три категории ОКН — федерального значения, регионального и муниципального.
Надзор и охрана ОКН федерального значения обеспечиваются средствами из федерального бюджета. Региональных и муниципальных ОКН — средствами из местных бюджетов.
Тут важно понимать, что эти средства выделяются не для реставрации и ремонта исторических объектов, а лишь для наблюдения за их состоянием. Фактически этими деньгами оплачиваются только выезды на объекты специалистов и их осмотры. На основе осмотров принимаются решения об административных мерах в отношении собственников объектов, если они необходимы.
Наиболее ценные и значимые для страны — ОКН федерального значения. Региональные ОКН тоже значимые, но не столько для страны, сколько для региона. Ну а муниципальные ОКН имеют культурное значение главным образом для той территории, где они расположены.
С 2002 г. функция госнадзора за федеральными ОКН возложена на субъекты Федерации, в которых эти объекты находятся. На ее осуществление субъекты получают деньги от Минкультуры РФ.
Но особо ценные федеральные ОКН остались все-таки на прямом попечении самого министерства. Они перечислены в перечне, утвержденном распоряжением правительства №р-759 от 2009 г. Это такие объекты, как Соловецкий монастырь, Бородинское поле, Троице-Сергиева лавра в Загорске, Московский Кремль, Мамаев курган, Поленово, Ясная Поляна, Мавзолей Ленина, памятник Минину и Пожарскому, Новодевичий монастырь, Эрмитаж и прочие исторические сооружения, без которых Россия немыслима.
Счетная палата в начале 2019 года проверила, как выделялись и использовались субвенции (деньги из федерального бюджета), выделяемые на осуществление регионами полномочий по охране объектов культурного наследия федерального значения в 2015–2018 годах.
Отчет о проверке вывешен на сайте ведомства на прошлой неделе. После ознакомления с ним становится, в общем, понятно, почему объекты разрушаются и исчезают. При том подходе, который демонстрирует Минкультуры, это абсолютно закономерно.
***
На конец 2018 года в едином государственном реестре объектов культурного наследия зарегистрировано 144 411 объектов. В их числе 69 299 объектов федерального значения: 9384 особо ценных, находящихся на попечении Минкультуры, и 59 914 — просто ценных, за сохранностью которых следят субъекты Федерации.
24 200 из этих 62 299 объектов федерального значения, по данным Счетной палаты, находятся в неудовлетворительном состоянии. Около 5 тысяч — в аварийном. 879 — в руинированном (руины, а не объекты).
В принципе, эти цифры уже дают объективную оценку эффективности системы государственной защиты ОКН федерального значения.
Она неэффективна. Это очевидно.
Государственная защита ОКН в нашей стране, по сути, осуществляется примерно так же, как защита лесов. В тот или иной квадрат леса иногда заходит лесник, чтоб посмотреть, не вырубили ли его случайно. А на тот или иной объект исторического наследия иногда (по закону не реже, чем один раз в пять лет) приезжает «культурник» — сотрудник местного комитета по госконтролю, использованию и охране памятников — чтоб посмотреть, стоит ли он еще, не разрушился ли и правильно ли его отремонтировали владельцы, если они этим занялись.
Именно на такие выезды и выделяются субвенции, использование которых проверяла Счетная палата.
Размер субвенции для региона зависит от количества в нем ОКН, а также количества сотрудников в комитете, размеров их окладов, затрат на связь, аренду помещения и коммунальных услуг.
Тут у Минкультуры страшная неразбериха.
Определяя размеры субвенций, министерство исходит из бог знает каких количеств объектов и сотрудников.
Цифры, на которые опирается Минкультуры, как выяснили аудиторы, в корне расходятся с данными единого реестра ОКН и самих регионов.
В результате министерство в последние годы передавало субвенции только на 18 166 объектов культурного наследия. Хотя регионы исполняли полномочия по контролю 59 914 объектов — в 3,3 раза больше.
В частности, для Нижегородской области Минкультуры рассчитало субвенцию только на 234 объекта, хотя в регионе их 1260. Почему только на пятую часть — непонятно. Ведь количество ОКН в регионе должно быть известно министерству. А если не известно, можно же всегда позвонить в правительство Нижегородской области и уточнить.
Точно так же необъяснимо — а скорее всего, просто «от балды» — подсчитывалось количество сотрудников, которые должны выезжать на объекты. Но тут Минкультуры двигалось в сторону увеличения.
К примеру, штатная численность сотрудников комитета по госконтролю памятников Санкт-Петербурга — 48 человек. А Минкультуры рассчитало для него субвенцию исходя из 99 человек — в два раза больше. С чего? Почему?
Как бы там ни было, но субвенции — хоть и неверно посчитанные — в проверяемый период получали все регионы. Однако не все их расходовали по назначению. «Полномочия по федеральному государственному надзору в области охраны ОКН федерального значения осуществлялись не более чем в 36% общего количества регионов РФ», — отмечает Счетная палата.
В 2016-м сотрудники комитетов госохраны выезжали на объекты культурного наследия только в 28 регионах. В 2017-м — в 26. В 2018-м — в 36.
Всего у нас в стране 85 регионов, если кто вдруг забыл. Это значит, что в 49 регионах никто из исполнительной власти в 2018-м не проверял объекты культурного наследия.
О какой сохранности исторического наследия можно тогда вообще говорить?
Г. Шахты. Жилой дом лавочника. Фото: bloknot-shakhty.ru
***
В ходе проверки сотрудники Счетной палаты самолично объехали сотни объектов культурного наследия в Московской и Ивановской областях — двух регионах, выбранных для «полевых исследований».
В Московской области —1354 объекта культурного наследия федерального значения. Инспекторы Счетной палаты осмотрели 224. Обнаружили ровно то, что прекрасно известно общественникам, борющимся за сохранность исторических зданий. На 50 объектах не выполнены работы, предусмотренные актами технического состояния, на 16 объектах не проведены первоочередные работы по сохранению, на 27 — не выполнены ремонтно-реставрационные работы.
На 59 объектах проведен ремонт без согласования проектной документации. На 20 объектах установлены пластиковые двери, окна и кондиционеры. Это при том, что закон запрещает проводить на ОКН работы, «изменяющие облик, объемно-планировочные и конструктивные решения и структуры». Могли стоять в особняке XIX века пластиковые окна? Конечно, нет. Поэтому если стоит задача сохранить облик особняка, их и сейчас туда ставить нельзя.
В отчете Счетной палаты отдельно упоминается историческое здание — корпус солодовенного завода в Серпухове, построенный в середине XVIII века. Владелец, предприниматель Кирницкий, возвел на историческом фундаменте корпуса три этажа многоквартирного дома. Разрешение на проведение работ местным управлением госохраны не выдавалось, проектная документация не согласовывалась.
Отмечая этот факт вопиющего нарушения, Счетная палата, однако, не пишет, что еще в 2008 году, когда противозаконная стройка только началась, ею возмущался весь Серпухов. В 2010-м прокуратура требовала остановить стройку, суд принял решение об оформлении охранного обязательства на объект культурного наследия. Но предприниматель Кирницкий послал всех подальше и к 2012 году спокойно достроил что хотел, а прокуратура успокоилась и препятствий ему не чинила.
Что касается Ивановской области, то инспекторы Счетной палаты осмотрели там 70 объектов и нашли схожие нарушения законодательства. Пластиковые окна на 15 объектах, кондиционеры на 4, незаконные постройки и пристройки на 20 объектах, несоответствие фактических границ кадастровым паспортам на 5 объектах, риск утраты значимости объекта после реконструкции — на 2 объектах.
По ходу проверки выяснилось, что утрачены два объекта, входящие в состав ансамбля «Комплекс торговых сооружений ХIХ века» в городе Шуя. В ансамбле числятся 5 памятников архитектуры, принятых на госохрану. Но инспекторы нашли только три — два торговых здания и мерные весы. А два куда-то подевались, и теперь надо хотя бы их исключить из единого реестра. А то смешно получается: государство охраняет то, чего нет.
«Кроме того, осмотром в январе 2019 г. ОКН федерального значения «Мерные весы, 1820 г. арх. Марицелли» установлено отслоение штукатурного и красочного слоя по всему периметру цокольной части объекта, — отмечает Счетная палата, — участки провала грунта покрытий из брусчатки, частичное разрушение внутренней деревянной подшивки потолка над колоннами».
Такой безобразный вид памятник приобрел в результате ремонта в 2015 году, который заказало Минкультуры России и оплатило бюджетными деньгами в сумме 8 млн 472,4 тыс. руб.
Согласно акту приемки, ремонтно-реставрационные работы выполнены в полном объеме в соответствии с проектной документацией. Гарантийный срок — до октября 2020 года. Но «несмотря на то, что Комитет госохраны памятников Ивановской области неоднократно обращался в Минкультуры России с просьбой организовать работу по устранению подрядной организацией выявленных дефектов, Минкультуры России меры понуждения подрядной организации к исполнению гарантийных обязательств до настоящего времени не приняты, что влечет риск утраты ОКН федерального значения, на реставрацию которого использованы бюджетные средства в сумме 8 млн 472,4 тыс. руб.».
В отчете Счетной палаты 35 страниц, и картина из них вырисовывается совершенно безнадежная. Есть системы, которые можно подправить, а есть те, с которыми ничего сделать нельзя. Система государственной охраны памятников старины относится ко второй категории.
Она может работать эффективно, только если владельцы и арендаторы памятников — исключительно честные, порядочные, законопослушные люди, понимающие ценность культурного наследия и трепетно к нему относящиеся. Но у нас таких людей, прямо скажем, немного. А среди владельцев чего-то ценного их и вовсе мало. Поэтому выезды инспекторов на объекты культурного наследия один раз в пять лет — пустая трата государственных денег. Как говорится, коту под хвост. Тем более что у них и раз в пять лет не получается выезжать.
Корпус солодовенного завода в Серпухове, построенный в середине XVIII века. Фото: kartarf.ru
Да даже если бы получалось. За пять лет владелец может изничтожить любое культурное наследие вдребезги, и ничего потом с ним не сделаешь. Суд, штраф, даже лишение свободы не вернут народу того, что потеряно.
Поэтому вариантов всего два.
Первый: забрать у Минкультуры функции по защите культурного наследия и создать принципиально новую систему на базе общественников, энтузиастов, градозащитников, которые борются за сохранность памятников по велению души.
Второй: рукой махнуть на все наследие, ликвидировать комитеты госзащиты при региональных минкультах и не тратить деньги на их бессмысленное содержание.
Останется в стране 10 тысяч особо ценных памятников — кремли, лавры, боевые поля и курганы. Их государство будет содержать и реставрировать. А все остальное пустить на самотек. Что сохранится, то сохранится.
У бандерлогов, например, тоже нет исторического наследия. И ничего, нормально живут.
Юлия Калинина
