Состояние Бари Алибасова оценивается как тяжелое. 4 июня продюсер группы «На-На» по ошибке выпил средство для чистки труб, перепутав его с соком. В результате инцидента он получил сильнейшие ожоги дыхательных путей, желудка и пищевода. Прогнозы — неутешительные. По последней информации, продюсера вывели из искусственной комы, но по причине тяжелейшего поражения пищевода Алибасов, возможно, никогда не сможет глотать. Его психологическое состояние тоже оставляет желать лучшего — продюсер ничего не помнит, даже собственного имени, никого не узнает.
Мы разыскали товарищей по несчастью пострадавшего продюсера. Наши собеседники тоже по неосторожности выпили средство для прочистки труб и автомобильных дисков. Как сложилась жизнь этих людей — в материале «МК».
Павлу Рубану 31 год. Его история началась 31 декабря 2013 года. В тот день мужчина по неосторожности хлебнул из бутылки с надписью «Крот». Как и Бари Алибасов, Павел принял опасную жидкость за сок.
— 31 декабря в 10 утра мы с приятелем отправились в магазин «Ашан» за продуктами к новогоднему празднику, — начал Павел Рубан. — По магазину гуляли час-полтора. Представляете, предновогодняя суета, кругом не протолкнуться, все нервные. Мы утомились. Захотели пить.
Дальше события разворачивались как в кино. Друзья подошли к полке с напитками. Павел машинально схватил бутылку ярко-оранжевого цвета. Ни малейших сомнений — бутылка стоит на стеллаже с соками, значит, в ней сок.
— Я не предполагал, что на полке могло оказаться что-то другое, — продолжает Рубан. — Либо невнимательность, либо усталость сказалась, но на этикетку я не взглянул. Взял бутылку. Открыл. Крышка легко поддалась. Резкого запаха не почувствовал. Жидкость пахла апельсинчиком, если ее близко не нюхать. Сделал небольшой глоток.
Глотка хватило, чтобы Павел понял: в бутылке явно не сок.
— Процесс разъедания органов начался очень быстро. Мне сразу стало плохо. Я еще не понимал, что случилось. Передал бутылку другу, а сам побежал искать урну, куда бы меня могло вытошнить, — вспоминает собеседник. — Кстати, мой друг тоже успел сделать глоток из той самой емкости. Правда, он не проглотил жидкость, выплюнул. Сжег себе ротовую полость. Но не внутренние органы.
По словам Рубана, первой реакцией на «Крота» стала неконтролируемая рвота.
— За секунду до тошноты наступила ужасная боль, будто обожгло все внутри. Боль шла по нарастающей. Все сильнее и сильнее. Затем меня стало выворачивать. Добежал я до каких-то коробок. Стало тошнить. Рвало кровью. Через 5 минут подо мной образовалась огромная лужа крови. В это время мой друг сообразил выпить молоко, чтобы нейтрализовать ожог. Протянул мне. Я тоже сделал глоток. Стало хуже. Снова вырвало. Но как выяснилось впоследствии, все правильно мы делали — молоко нейтрализовало щелочь. Возможно, оно спасло мне жизнь.
Сотрудники «Ашана» явно оказались не готовы к подобному инциденту. Один из охранников остановился около Павла. «Что вы здесь творите?» — недоумевал мужчина.
— На глупый вопрос у меня не нашлось ответа, — продолжает Рубан. — Предложения помощи от работника магазина не поступило. В тот момент я уже стоял в луже крови, вокруг меня образовалось пятно 5 на 5 метров, у меня шок, мне что-то говорят, а я не слышу. Друг продолжает отпаивать меня молоком. Тошнота не останавливается.
Следом за охранником к пострадавшему подбежала медработник магазина. Женщина предложила воду, от которой мужчине стало только хуже.
— Как выяснилось позже, в таком случае ни в коем случае нельзя пить воду, которая только усугубит ситуацию. Ожог начинает еще сильнее развиваться, — объясняет Павел.
«Скорую» додумались вызвать не сразу.
— Врачей я ждал в подсобке «Ашана». Там меня тоже беспрестанно рвало. Врачи приехали через 20 минут, отвезли меня в больницу в токсикологическое отделение. В клинике промыли желудок специальным раствором. В рот вставили трубку, через которую закачивали раствор. Заливали в меня ведро раствора, а меня продолжало выворачивать, — вспоминает Павел. — Через какое-то время рвота остановилась. Стало немного легче.
Трубку вытащили — инвалидность забрали
В больнице пострадавший провел несколько недель.
— В отличие от Алибасова в реанимации я не лежал. Мне довольно быстро промыли желудок и перевели в обычную палату, — говорит Рубан. — Повезло, что быстро доставили к врачам. Еще полчаса — и летальный исход мне был бы обеспечен. «Тебе повезло, что выжил. Обычно в таких случаях сразу умирают», — «подбадривали» врачи. И еще мне повезло, что я сделал все-таки небольшой глоток. Если бы чуть больше — пиши пропало. Подлечили меня в больнице какое-то время и выписали.
После выписки мучения Рубана продолжились. Принимать и глотать продукты ему оказалось невыносимо. Каждый прием пищи проходил с болью. Но самое страшное его ждало впереди.
— У меня диагностировали ожоги бронхов, пищевода и желудка. В процессе заживления на этих органах образовывались рубцы, — вспоминает собеседник. — С каждым днем мне становилось все больнее глотать. Дошло до того, что я не мог проглотить слюну. Перестал есть.
Через полтора месяца Рубана экстренно госпитализировали с истощением.
— Мне провели операцию — бужирование: в пищевод вводили «шарик», который раздувался под воздействием воздуха, таким образом пытались расширить стенки пищевода. Операция прошла неудачно. Пищевод лопнул. Мне его заклеили.
Самостоятельно есть Павел все еще не мог. Мужчину прооперировали повторно.
— После следующей операции мне вставили в желудок пластиковую трубку, чтобы я мог питаться через нее. И отпустили домой. Объяснили, как кушать через трубку. Подарили шприц, через который я вводил себе порции еды, — рассказывает Рубан. — Представляете, где находится желудок? Вот прямо туда вставили пластиковую трубку и подшили ее к коже. Она оказалась 50 см в длину, в диаметре примерно — 4 см. На протяжении года я питался через шприц. О нормальной еде пришлось забыть. Все это время я так и не мог глотать слюну. Пищевод полностью перекрылся.
Павел год жил с трубкой и ждал, пока зарубцуются раны от ожога на внутренних органах.
— Психологическое состояние оставляло желать лучшего. От меня отвернулись друзья, я выпал из нормальной жизни. Почти никому оказался не нужен, кроме родителей. Это печально. Так прошел самый тяжелый год в моей жизни.
Через год Рубан снова лег на операцию по пластике пищевода.
— Мне отрезали две трети желудка, удалили поврежденный участок пищевода — и туда вживили трубку, сделанную из части моего желудка, — своими словами объясняет собеседник медицинский процесс.
Операция прошла успешно. Павел вернулся домой, но не к нормальной жизни.
— Прошло совсем немного времени, как я снова перестал глотать, — вздыхает собеседник. — Провели еще одну операцию — бужирование: снова вводили шарик и растягивали желудок. На этот раз все завершилось неплохо, во всяком случае, я уже мог есть самостоятельно.
Казалось, эпопея с операциями закончилась. Но не тут-то было.
— Каждый прием пищи сопровождался болью. Иногда терпимой, иногда нет, — продолжает удивлять Павел. — Четыре раза в год я вызывал «скорую» и снова оказывался на больничной койке. В один из таких приездов у врачей закралось подозрение на непроходимость пищи по кишкам. Тогда я перенес очередную операцию — мне вскрывали брюшную полость, поскольку кишки начинали слипаться. Врачи разводили руками: «С этими проблемами придется учиться жить». Научился. Я почти вернулся к нормальной жизни, если так можно сказать. Во всяком случае, теперь могу нормально есть. Правда, долгое время передо мной стоял психологический барьер, мне казалось — сейчас проглочу продукт и почувствую боль. Боролся со страхами: посещал курсы, тренинги, читал определенные книги, работал над собой.
— Инвалидность вам дали?
— Мне сначала дали инвалидность, а потом отняли. В нашем государстве нужно доказать еще, что ты инвалид. Например, если у человека нет ноги, необходимо ежегодно проходить комиссию и показывать, что нога не выросла. Когда я показал трубку, которая торчала в желудке, — мне дали инвалидность. На следующий год трубки уже не было. И инвалидность у меня отняли.
Компенсации не выплатили, извинений не принесли
Спрашиваем у Павла, какие прогнозы по восстановлению есть у Бари Алибасова?
— Конечно, возраст в этой ситуации играет немаловажную роль, — считает Павел. — Молодой организм заживает быстрее. Непонятно, что у Алибасова творится внутри. То, что нам озвучивают в официальной версии, — это ничтожно малые сведения. Врачи явно недоговаривают. Важно знать, какие участки у него повреждены. Что там с желудком, в тонком кишечнике? Мне повезло, что отрезали желудок — самый большой процент успешности именно после такой операции. Но даже в этом случае существует 12 процентов летального исхода. Если у продюсера сильно поврежден желудок, то формировать трубку станут другим способом — либо из тонкого кишечника или толстой кишки, либо из кожи. Все это варианты гораздо хуже. О возможных неблагоприятных последствиях врачи не станут пока говорить даже самым близким. Мне, считайте, повезло. И то самое молоко, которое я выпил в самом начале, сыграло положительную роль.
— Писали, что у Алибасова 4-я степень ожога внутренних органов. Это о чем говорит?
— Самое страшное услышать не про степень ожога, а слово «перфорация» — когда ожог «проедает» пищевод до дырок. Это самая опасная стадия. Может образоваться перитонит. Если содержимое желудка попадет в легкие или в брюшную полость, начнется заражение.
— Алибасова вводили в медикаментозный сон. Вас — нет. Почему?
— Я молодой, мой организм быстрее восстанавливался. Думаю, Алибасов выкарабкается. Насколько я знаю, после таких отравлений либо сразу умирают, либо живут дальше и мучаются. Ему придется тяжело в психологическом плане. Но у него есть деньги. Я бы посоветовал поехать в Израиль — там по новым технологиям делают искусственный пищевод. У меня не было такой возможности.
Известно, что родные Бари Алибасова намерены судиться с производителем жидкости «Крот». В свое время Павел Рубан тоже пытался отсудить компенсацию с магазина, где произошел инцидент.
— Разбирательства с «Ашаном» длились в общей сложности порядка 8 месяцев, — вспоминает Рубан. — Я ведь поначалу не собирался судиться, думал, руководство магазина само выплатит мне компенсацию. Просил 400 тысяч рублей. Мне отказали. И только потом подал в суд. Понимаю, что определенная вина в случившемся на мне лежит, но не следить за стеллажами — их прокол. Ведь как все произошло: кто-то из посетителей магазина взял «Крот», потом передумал покупать и поставил бутылку на первую попавшуюся полку с соками. Ладно, что уж тут обсуждать? Всего прошло 4 или 5 заседаний по моему делу. Я проиграл. Думал подать в суд на производителя «Крота», но к тому моменту у меня закончились деньги. Два года я не работал, жил на прежние накопления. Пришлось выбирать — либо кушать, либо тратиться на суды. Пришлось забыть, простить и жить дальше. Я смирился. Кто встанет на защиту простого человека с улицы? У семьи Алибасова больше ресурсов, на него обратят внимание.
— Руководство магазина принесло извинения?
— Ни извинений, ни компенсаций. На суде мне заявили: «Сам виноват. Нужно смотреть, что пьешь». Я ведь еще пробовал найти таких же пострадавших, как я, чтобы узнать, что меня ждет впереди. Вы удивитесь, но в основном это были дети. Нашел одного взрослого, он живет в Америке. Тот человек в мелком гипермаркете тоже по ошибке выпил техническое средство. Но в США покупатель всегда прав, магазин сразу признал вину и компенсировал все пострадавшему.
— Вы теперь, наверное, внимательно изучаете все этикетки?
— Не только. Я теперь сразу не глотаю жидкость. Сначала набираю в рот, потом уже выпиваю.
Тяжело было доказать врачам и родным, что я не пытался покончить с собой
Второй наш собеседник — 34-летний Александр Кудра. Полгода назад мужчина принял на грудь жидкость для очистки тормозных колодок и дисков. Тяжелых последствий удалось избежать чудом.
— Я приехал ремонтировать автомобиль на сервис друга. Перед этим купил в магазине автохимии разные смеси, — рассказывает Кудра. — Товарищ посоветовал взять суперсостав для очистки тормозных колодок и дисков. Вот эту жидкость я перелил в полуторалитровую бутылку из-под обычной воды. Предусмотрительно оторвал этикетку, чтобы никто случайно не выпил оттуда. Ночью отогнал машину на сервис. Встал в сторонке. С собой у меня был перекус и вода. В какой-то момент решил попить. И на автомате схватил ту самую бутылку, куда перелил жидкость для дисков. Подумал, что там кока-кола. Сделал глоток. Вернее, успел только в рот набрать, сразу понял, что-то не то, и выплюнул. Но внутрь все-таки немного попало. Сразу стало плохо — в составе жидкости оказалась щелочная кислота — так ее называют в автопромышленности. Кинулся полоскать горло водой. Вроде полегчало. Ребята на сервисе даже не придали значения: «Ничего страшного, ерунда». Отговорили меня «скорую» вызывать.
— Какие ощущения были?
— Жгло во рту. Началась рвота. Затем паника. Страх. Я пребывал в таком шоке, что поначалу особо не чувствовал боли. Первая мысль — что со мной будет дальше? Я еще не понимал, насколько серьезно я себя повредил. Меня это пугало. Минут двадцать размышлял, вызывать «скорую» или нет. Смущало, что ребята в сервисе начнут смеяться над глупым поступком. Меня волновало, что доктора скажут. Но все-таки здравый смысл победил, я вызвал «скорую».
Прошло 40 минут. У Александра началось внутреннее кровотечение желудка.
— Я начал сплевывать кровь. Меня отвезли в Склиф в отделение экстренной реанимации или терапии. Насколько я понимаю, там сейчас лежит Бари Алибасов, — говорит мужчина. — Меня привязали к кровати, прокапали. Повезло, что жидкость не дошла до печени. Рядом со мной лежал парень с похожей ситуацией. Он обратился за врачебной помощью через сутки. У него отказали почки.
Трое суток мужчина провел в реанимации.
— Находился голым, привязанным к койке — врачи думали, что я сумасшедший. Капельницу не снимали, постоянно промывали желудок, есть я не мог. Я и разговаривать не мог — изо рта шла пена. А потом меня перевели в палату, где лежали те, кто пытался покончить с собой. Это закрытое отделение с решетками на окнах. Меня смущал контингент — рядом бабушка умирала, наркоман с передозировкой. Я не понимал, как мог в их компании оказаться. Через 8 дней меня забрали родители.
— Почему вас поместили в такую палату?
— Подозревали меня в суициде. Со мной долго работали психологи. Никто не верил, что случайно можно оказаться в такой ситуации. Сложно было оправдаться перед родными, женой, сотрудниками больницы. Такой глупый поступок невозможно объяснить случайностью. Я сам не мог себе истолковать, как можно перепутать колу, которая черная, и алую жидкость. Причем я же сам оторвал этикетку, чтобы никто не выпил. А сам взял и глотнул. Что это? Помутнение сознания? Меня навещала мама. У нее слезы наворачивались на глаза, она недоумевала, специально я выпил или случайно. Доктора по нескольку раз задавали вопрос: как так случилось? Я сам не мог понять и ответить.
— В искусственную кому вас не вводили?
— Я постоянно находился в полусонном состоянии. Внутри все болело. Жидкость разошлась по крови. Доктора постоянно наводили жути, мол, это не шутки, парень, ты еле выкарабкался. Процедуры проходили болезненные, мочиться сам не мог. Казалось, организм перестал самостоятельно функционировать. Мне чудилось, что я почти умер и мою жизнь поддерживают при помощи капельниц. Меня преследовал жуткий страх, осознание того, что мог умереть.
Через 12 дней Александра выписали. Два месяца мужчина сидел на диете.
— Острое, жареное категорически запретили. Самое большое повреждение получил желудок. Мне диагностировали ожог желудка 2-й степени и пищеводного тракта. Предупредили, что твердая пища может разорвать рану. Врачи говорили: «Съешь яблоко с кожицей, поранишь рану, начнется кровотечение. Если тебя за час не доставят в больницу — умрешь».
— Писали, что у Алибасова 4-я степень ожога.
— Степень дается за глубину повреждений. У меня была рана диаметром 5 см. Но его не отпустят из больницы, пока психологически ему не станет легче. Это важный момент.
— Как вы себя чувствуете спустя полгода?
— Мне дали пожизненную инвалидность. Но я крепкий оказался. Да и болезней никаких ранее не было. Если бы у меня до этого оказалась, например, язва, то последствия были бы куда более серьезными.
— Теперь смотрите, что пьете?
— Теперь все жидкости храню в фирменных баллончиках, при этом закрываю их специальными крышками, чтобы не так просто было открыть. Дома всю химию убрал в отдельный ящик. Потихонечку возвращаюсь к нормальной жизни.
Ирина Боброва
