В Сан-Себастьяне в сложных эпидемиологических условиях открылся 68-й Международный кинофестиваль. О мировой премьере фильма Вуди Аллена «Фестиваль Рифкина» рассказывает Андрей Плахов.
Фишка в том, что фильм снят Алленом, уже воспевшим Нью-Йорк, Лондон, Париж, Венецию, Рим и Барселону, не где-нибудь, а именно в Сан-Себастьяне. Город с активной помощью оператора Витторио Стораро представлен во всей своей красе как образ земного рая. Причем действие разыгрывается непосредственно в разгар ежегодно проходящего здесь кинофестиваля. Так что вопрос, где впервые показать картину, по сути, был предрешен, особенно учитывая сложности отношений опального режиссера с голливудской киноиндустрией. Однако лично приехать на премьеру он не смог из-за пандемии, и общение с журналистами проходило виртуально.
Герой фильма Морт Рифкин (Уоллес Шоун) — пожилой, смешной, даже карикатурный на вид американский еврей-интеллектуал. Пишет (без большого шанса преуспеть) роман «уровня Джойса и Достоевского», обожает европейскую киноклассику и преподает ее студентам. На фестивале он оказывается благодаря своей жене Сью (Джина Гершон); моложе его, хотя и тоже давно не девушка, она практически на глазах супруга заводит роман с хайповым французским режиссером, на которого работает как пресс-агент. Рифкин не остается в долгу, вступая в романтические отношения с испанкой Джо Рохас (Елена Анайя), которая мало того что красавица, еще и имеет репутацию великолепного врача. Рифкин, пренебрегая фестивальными премьерами и коктейлями, бегает к Джо под предлогом надуманных болезней, совершает совместное турне по Сан-Себастьяну и окрестностям, невольно оказывается втянут в разборки своей зазнобы с мужем — самовлюбленным художником-алкоголиком.
Между тем фестиваль идет своим чередом. Французский режиссер пожинает лавры на премьере своего фильма «Апокалиптические сны» и получает премию имени Бунюэля. Режиссера зовут Филипп, и поскольку его играет актер Луи Гаррель, он невольно ассоциируется с его отцом, известным режиссером Филиппом Гаррелем, и даже немного с Жан-Люком Годаром, которого Луи не слишком комплиментарно изобразил в фильме «Молодой Годар». В портрете «типичного французского режиссера» артист акцентирует туповатость и ограниченность: явно появившийся по указке Вуди Аллена выпад в адрес нынешней режиссерской генерации, которая тщится, но не способна предстать даже бледной тенью новой волны. Филипп, согласно «повестке», снимает пропалестинское нечто, а в интервью мямлит «политически релевантные» банальности на тему расцвета женской режиссуры.
Чтобы мелкий калибр сегодняшнего кинематографа стал еще очевиднее, Аллен заставляет Рифкина видеть сны — только не апокалиптические, а синефильские. Мало кто умеет так цитировать классику — легко, с юмором и без претензий «встроиться в ряд». Герои картины перевоплощаются в культовых персонажей «Гражданина Кейна» Орсона Уэллса, «На последнем дыхании» Жан-Люка Годара и «Жюля и Джима» Франсуа Трюффо, они попадают в сюрреалистические миры «Ангела истребления» Луиса Бунюэля, «Восьми с половиной» Федерико Феллини, «Земляничной поляны» и «Персоны» Ингмара Бергмана. Рифкин даже играет в шахматы со Смертью, как Рыцарь из «Седьмой печати»; Смерть (остроумное камео Кристофа Вальца) отпускает его погулять еще на несколько лет и рекомендует не забывать про колоноскопию.
Когда-то авторы новой волны стремились низвергнуть с пьедестала «папино кино», но быстро сами стали «папами» и столкнулись с вечной проблемой: как не растерять с возрастом талант. Вуди Аллен никого не свергал и всегда отдавал должное предшественникам, оставляя себе скромное место эдакого Рифкина. Он и здесь, в новой работе, спрятался под этим именем и обликом, чтобы попрощаться с великими мастерами и фильмами, пребывающими в пантеоне киноискусства, который он сам обогатил своими лучшими работами. «Фестиваль Рифкина» к ним не относится, но даже снятое в четверть силы кино «папы Вуди» даст фору многим фестивальным фаворитам наших дней.
Андрей Плахов
