В российский прокат вышел «Куратор» Петра Левченко, редкий у нас фильм по мотивам недавней реальной трагедии — об истории «красногорского стрелка» 2015 года. Увы, яснее мотивы преступления после просмотра нам не становятся: российский фильм об отечественной коррупции столь же темен, как и она сама.
Это дебютная работа режиссера Петра Левченко; при этом во многих отношениях фильм выдающийся, хотя бы потому, что редко когда у нас говорят со зрителями как со взрослыми людьми. Тем более тема серьезная — коррупция. Действие фильма происходит почти в молчании (реплик тут от силы десяток наберется, не длиннее предложения) и в полутьме, рассветной или закатной. Благодаря этому «темному молчанию» сквозь сюжет прорастает еще один, незримый, герой — та самая коррупция, механизм негласных договорных отношений, где все понимают друг друга без слов. Левченко наследует стилистической манере Алексея Германа-старшего, а также Семена Арановича («Торпедоносцы» и сериал «Противостояние»); тот редкий случай в советском кино, когда глубина и художественность соединялись с возможностью донести наконец до зрителя крупицы правды. Одновременно манера Левченко близка и новой румынской волне, с еe уже клаcсической «Смертью господина Лазареску» Кристи Пую.
Но все преимущества фильма тотчас оборачиваются недостатками, как только мы задумаемся над сюжетом. «Как удивительно построен российский фильм начала XXI века!» — хочется воскликнуть. Убийство заместителя мэра небольшого города в наши дни — история резонансная сама по себе. В европейском или американском кино режиссер рассказал бы нам «именно эту историю», постарался бы воссоздать ее в деталях (вспомним два схожих фильма — «Дело Ричарда Джуэлла» Клинта Иствуда и «Просто помиловать» Дестина Креттона, оба — 2019 года). Именно подлинности, узнаваемости мы и ждем в данном случае от автора, и это зрительское ожидание можно назвать здоровым инстинктом. Общество должно разбираться со своими травмами — не в этом ли цель массового искусства?..
Почему вдруг успешный бизнесмен берется за оружие? Если учесть к тому же, что в фильме он показан в общем-то нормальным человеком, тем более непонятно. О том, что толкнуло его на это, в фильме ни полслова. И вот недосказанность, которая фильму помогала, ему уже и вредит…
Вдобавок нужно обладать поистине изощренным умом, чтобы решиться рассказать эту историю от лица некоего выдуманного «куратора» (Юрий Цурило), который должен всю ситуацию «в районе» разрулить. Чей он представитель? Кто за ним стоит? Чьи интересы он обслуживает? Всего этого нам также не сообщается. Просто «куратор» — этого достаточно; согласитесь, сам по себе примечательный факт уже то, что на 20-м году XXI века в российском кино на этот счет никому ничего не нужно объяснять.
Смерть же несчастного чиновника в этих обстоятельствах никого, собственно, не волнует. На месте преступления через него буквально перешагивают, тело отпихнут от двери, чтобы не мешал проходу. Главное — чтобы стройка продолжалась, а, стало быть, ее бенефициарам нужно дать четкий сигнал: все пойдет, как и прежде. На должность убитого подыщут другого, чья кандидатура устроит влиятельных людей. Сына бизнесмена успокоят: «Работайте, как работали». Что касается самого бизнесмена, то его вскоре найдут застрелившимся в заброшенном доме. Этот финал устраивает всех; а сделать так, чтобы финал был именно таким,— задача в том числе и куратора.
Любопытно, но сегодня, в эпоху прозрачности, мы имеем возможность проследить даже момент зарождения ключевых героев фильма. Откуда в реальной, известной широкой публике истории появился вдруг новый персонаж, этот самый куратор? Гадать не стоит — предоставим слово самому режиссеру. Как говорит Петр Левченко в интервью «Бюллетеню кинопрокатчика», сюжет картины был вдохновлен историей Амирана Георгадзе, но не основан на ней. «Около пяти лет назад я написал сценарий "Холостые патроны" про оперативника, страдающего от безделья и своей ненужности. <…> Я принес задумку моему мастеру Андрею Михайловичу Добровольскому на ВКСР (Высшие курсы сценаристов и режиссеров.— "О"). Он прочитал и сделал замечание: "Это очень хорошо, но нужно все переписать. Главным героем должен быть он". И указал на персонажа, которого тогда я назвал "незнакомец": серый кардинал, сотрудник неназванной спецслужбы, которая тайно вершит судьбу вымышленного городка. Немного сказочный персонаж. <…> Начались метаморфозы, от первоначального замысла не осталось ничего, кроме второстепенного персонажа. А потом уже случились события в Красногорске, которые и расставили в сценарии все на свои места».
Метаморфоза со сценарием Левченко — случай показательный: так происходит со многими российскими фильмами. Как только появляется выдуманный, сказочный персонаж (просто потому, что авторам он кажется «интереснее»), он невольно вытесняет, отменяет саму реальность. В синопсисе фильма «Куратор» сказано: «На город обрушивается шквал общественного беспокойства» (в реальности в Красногорске так и было). Но в фильме не то что беспокойства никакого нет — тут, собственно, даже общества как такового не наблюдается; одни лишь тени, услужливые и безгласные, шныряют. Там же, в синопсисе, замечено, что причиной трагедии стала стройка, которая «пожирает души людей». Ничего подобного опять же в фильме мы не видим: напротив, души тут послушно продолжают трамбовать гравий и месить бетон, подносить приборы и накрывать «поляны». В этом, конечно, тоже есть своеобразная правда жизни: общество настолько приучено к покорности и выдрессировано цинизмом, что всерьез его уже взволновать не может ничто. Жаль, что в итоге эта «игра теней в молчанку» выглядит уже не модным стилистическим приемом, а, наоборот, попыткой скрыть подробности, в духе известной песни — «если кто-то кое-где у нас порой». Создается ощущение, что все это происходит не в России XXI века, а на какой-то далекой планете Шелезяка (или, по логике сюжета, «Бетоняка»). Получается, сама Россия тут максимально высушена, отжата и выжата из кадра — чтобы, не дай бог, не возникло эффекта узнавания. Нам рассказывают про какую-то, отдельно взятую черную дыру, где уже ничего не исправишь…
Конечно, «фильм заставляет нас задуматься» — не в том пошлом смысле, когда авторы, скомкав от страха сюжет ближе к концу и перемешав все самым глупым образом, оставляют зрителя у разбитого корыта смысла. Нет. Тут как раз все выстроено до конца — мы понуждаемы именно авторами «размышлять о зле», так как главный герой, тот самый куратор, и оказывается воплощенным злом. Но тут же возникает известный парадокс российского фильма: поскольку никого, кто мог бы составить конкуренцию злу, нет, это невольно заставляет нас с ним примиряться. Причем именно «зло» тут единственная инстанция, способная принимать решения и брать ответственность на себя. В итоге фильм превращается в оду очередному «представителю неназванных спецслужб» — мрачную и клаустрофобичную оду его всесилию и безальтернативности. Конечно, умный и тут многое «поймет»; но главное, что он поймет,— что «ничего поделать с системой нельзя», поскольку «все остальные еще хуже». И этот вывод устраивает, вероятно, всех, включая и систему, и самих авторов фильма. С черной дыры какой спрос.
Андрей Архангельский
