Запись из дневника за 19 марта 2013 года была сделана в годовщину смерти отца
Папа, папочка! Как же мы с тобой похожи! И как же мне тебя не хватает! Почему всегда получается так, что когда есть возможность, мы ее не используем, а потом жутко жалеем?! Как бы я тебя сейчас понимала, как могла бы общаться, чтобы ты улыбался и шутил, чтобы у тебя всегда было хорошее настроение! Мне теперь кажется, что я умею, я знаю. Но время…Ничего уже не вернуть.
Жизнь — это не кинопленка, которую можно отмотать назад. Нет у нас еще такого чуда как машина времени, не придумали. Я знаю, в первый год, когда мы уже были в разных мирах, ты еще опекал меня. Приходил ко мне во сне, говорил, что приглядываешь. А теперь уже давно перестал, не приходишь. Может я уже взрослая? Наверно так и есть. Только, папочка, ты даже и представить себе не можешь, как твоя кулюшечка — Катюшечка (помнишь, ты меня так называл?) хочет, чтобы ты был рядом!
Теперь мы с мамой самые близкие друг для друга, единственные. Теперь она каждый раз смотрит на меня, и каждый раз ждет решения. Теперь вся ответственность на мне. А мне бывает трудно, очень трудно. А она бывает требовательна, она хочет, чтобы я заменила ей тебя и не принимает никаких объяснений, тем более оправданий. Она хочет видеть меня сильной, а мне трудно соответствовать, но я стараюсь. Теперь уже не только перед ней у меня обязательства, но и перед собой. Готовлюсь, примеряю роль ответственного, обязанного, ведущего. Кто знает, что будет дальше? Буду надеется на лучшее, но буду знать и меру своей жизнестойкости, потому что хочу жить будущим, хочу строить его сама.
Ты ведь мне всегда говорил об этом, постоянно твердил, что самостоятельность – основное качество взрослого человека, самостоятельность и независимость. Ты хотел, чтобы я умела решать свои проблемы сама, и не позволял мне этого, каждый раз ругая за то, что молчу, ничего не рассказываю, действую наперекор. А я злилась. Очень злилась. Мы спорили. Я была резка в суждениях, беспощадна в оценках, чересчур эмоциональна. Мне казалось, что я права, а раз так, то могу высказать тебе, все, что думаю. Но, я заблуждалась. Ты это знал. Знал, и молчал, опустив голову, нахмурив густые брови. Потом приходила мама и уводила меня, потому что тебе нельзя было волноваться, сердце могло не выдержать.
Мы всегда были с тобой друг для друга самыми близкими и самыми далекими. Мы были единомышленниками всегда и во всем, но я унаследовала твой трудный характер целиком со всеми его достоинствами и недостатками. Мы были заряжены одинаково, как одноименные частицы (помнишь, это из твоей любимой физики?), и поэтому всегда друг от друга отталкивались. Мы говорили на одном языке и разных диалектах, и поэтому не понимали друг друга. Мы оба всегда были очень гордые. Договор есть уступка, уступка ровна поражению. Никто из нас не хотел проигрывать.
Теперь я учусь договариваться. Теперь я понимаю, что независимость – это то, чего в чистом виде никогда не бывает, потому что я живу в обществе, вокруг меня люди, которых надо уметь понимать, с которыми надо вступать в диалог, строить какие-то отношения, иначе нельзя, так устроена жизнь. И моя гордость и неуступчивость все еще сильно мешают мне в этом.
Я тебя не виню, не обижаюсь и ничуть не жалею, что я твоя дочь, а ты мой отец. Я принимаю это как данность и работаю над исправлением. Я знаю, что справлюсь, а ты, если хочешь, можешь пожелать мне удачи.
