Мы не хотим и не умеем грустить, считает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова. Но именно это чувство способно помочь нам понять, что нас ранит и чего нам не хватает для того, чтобы двигаться по жизни дальше.
Из всех эмоций печаль труднее всего описать: это не острая боль, не взрыв ярости и не приступ страха, которые легко распознать. Это томительное чувство, которое, по словам Франсуазы Саган, всегда «отчуждает от других людей». Многие из нас к печали относятся хуже, чем, например, к агрессии. Быть агрессивным в каком-то смысле «почетнее», чем быть грустным, — вспомните Арлекина и Пьеро. Печаль нередко ассоциируется с бессилием, слабостью, не одобряется современным обществом и, кажется, мешает быть успешным, востребованным, счастливым.
Когда мы грустим, нам хочется уединения и тишины, нам трудно общаться. Печаль задает особый ход мыслям и, как еще в XVII веке подметил Бенедикт Спиноза, «ослабляет нашу способность к действию». В такие моменты активная жизнь останавливается, перед нами как будто опускают занавес и перестают показывать представление. И не остается ничего иного, как обратиться к себе — начать рефлексировать. Со стороны человек кажется заболевшим, и ему советуют срочно что-нибудь сделать. Но нужно ли торопиться возвращаться в суету жизни?
Жизнь не может отобрать у нас ничего из того, что мы осмелились полюбить. Все любимое навсегда остается с нами
«Грустно, что у меня испортились отношения с хорошим человеком» или же «печально, что лучшие уходят первыми»... Если мы грустим, значит, что-то хорошее исчезло из нашей жизни или так и не появилось в ней. Мы можем пока не знать, что именно, но благодаря грусти мы задаем себе этот вопрос: чего нам не хватает для полноты существования, для счастья? Мы прислушиваемся к себе, обращаем внимание на наши отношения с миром.
Иногда к этому чувству примешиваются обида, недовольство, гнев — это коктейль «ужасного настроения». Но нередко мы пьем и чистый напиток печали, который может испортить лишь сознание своей неправоты, — тогда его вкус становится тяжелым, вяжущим, горьким. В печали без вины чувствуется прекрасный букет горьковато-солоноватых ноток... в сочетании со сладостью. Так оно и есть. Сколько прекрасных стихов написано в этом состоянии и какая музыка!
Но иногда жизнь бывает жестока и отнимает дорогое, самое дорогое… Мы можем закрыться и перестать чувствовать, чтобы случайно не вспомнить о том, что потеряли, — ведь это невыносимо больно. И тогда мы выберем дорогу депрессии. А можем открыть сердце и прожить свою потерю — всю целиком, до капли: и жалость к себе, и обиду оставленного и покинутого существа, и одиночество, потому что в печали никто не может помочь.
Это нелегкий путь исцеления. Необходимо принять решение, собственное, глубоко личное, чтобы смиренно пройти весь путь. Для этого нужно терпение, а также свобода разрешить себе плакать, чтобы омыть и очистить рану. Кроме того, придется расстаться с чувством вины: когда, простив себя, мы сможем плакать, то ощутим, что раненая душа словно укутана теплым одеялом — все еще больно, но и… тепло.
Горевать, печалиться нужно уютно, заботливо, мягко. Плачущую душу должен кто-то убаюкать — почему же не сделать этого для своей души самому? Заварить чаю, укрыться пледом и горевать столько, сколько ей, душе, угодно.
И удивительно, как скоро все меняется от такой принимающей по отношению к самому себе установки. Вот уже с улыбкой получается вспомнить свою утрату. Вот уже можно об этом говорить, смотреть фотографии. Отношения становятся совершеннее, ведь из них уходит все наносное. Теперь можно не просто вспоминать, но вести диалог, чувствовать поддержку того, кто покинул нас.
И эта глубочайшая мудрость пробуждает такое сильное желание жить, что все обиды на жизнь тают. Оказывается, она не может и не хочет отобрать ничего из того, что мы осмелились полюбить. Все любимое навсегда остается с нами.
Светлана Кривцова
