В прокат выходит дебютный фильм датчанина Хлинюра Паульмасона «Зимние братья», получивший четыре приза на фестивале в Локарно. Паульмасона уже сравнивают с Лантимосом и Линчем — из-за магического реализма, который постепенно просачивается в жизнь его героев — обитателей заснеженного шахтерского поселка где-то на севере Дании.
В шахтерском поселке посреди холодного леса живут Эмиль и Йохан. Старший, рассудительный Йохан, пользуется авторитетом среди рабочих, а младшего, Эмиля — человека не совсем от мира сего,— терпят только из уважения к брату. Ну и потому еще, что из любых подручных ингредиентов Эмиль умеет варить самогон. «Зимние братья» открываются почти документальной сценой работы мужчин в забое, как бы оправдывая ожидания: так и должен начинаться датский фильм о суровых буднях шахтеров. Но дальше Хлинюр Паульмасон рассказывает историю, словно бы пропуская страницы: машина сюжета запущена, но привезет она совсем не туда, куда мы ждали,— фильм словно бы начинает ускользать, проваливаться между явью и фантазией. Оператора Марию фон Хаусвольф, кажется, не слишком занимает достоверность происходящего — уж точно меньше, чем строгие, ритмичные пейзажи зимних лесов и фактура меловой пыли, оседающей на всех поверхностях, включая лица рабочих.
Чем дальше, тем чаще появляются галлюцинаторные эпизоды, которые не всегда четко отделены от основного повествования. Линч не Линч, но здесь мы тоже имеем дело с такой реальностью, с которой очевидно что-то не так: как в сцене, где Эмиль разговаривает с одним из рабочих, производственный шум незаметно затихает, оставляя беседующих в неестественной тишине. Все здесь работает на то, чтобы повествование в любой момент времени оставалось неясным — диалоги скупы, актеры играют почти без эмоций, заставляя нас догадываться, что у них на уме (Эллиоту Кроссету Хове в роли Эмиля эта манера принесла приз фестиваля в Локарно). И по той же причине не совсем уместным выглядит единственный в картине звездный актер Ларс Миккельсен в роли начальника шахты: его эффектная актерская техника не очень укладывается в сдержанную эстетику «Зимних братьев».
Где и когда все это происходит? Документы здесь заполняют от руки, а учебные фильмы по пользованию винтовкой смотрят на VHS. Девяностые? Скорее некое безвременье: другого показательно устаревшего реквизита в «Зимних братьях» нет. Желтоватый цвет 16-миллиметровой пленки, скругленные углы кадра и отсутствие цифровой четкости тоже отсылают нас куда-то за пределы современности. Все действие разворачивается в трех локациях: шахта, рабочий поселок из квадратных домиков и заснеженный лес между ними. И даже если этот поселок находится в Дании, то кажется, будто не только Дании, но и вообще никакого мира вокруг не существует. И когда выясняется, что Эмиль продал сослуживцу отравленный самогон, о полиции или судах никто не вспоминает: в изолированном шахтерском мире «Зимних братьев» нет никаких общественных институтов. Как и денег — вместо них мы видим натуральный обмен самодельной сивухи на одежду и оружие. Суровые мужчины здесь лишены характеров — так, как это бывает в сказке или легенде. Со своими грубо вылепленными лицами они напоминают троллей — и действительно проводят половину жизни в темных пещерах. Женщин почти нет, кроме соседки, за внимание которой борются оба брата, как за сердце сказочной царевны. Эмиль обладает чудесными способностями — показывает карточные фокусы и опыты с жидкостями, а самогон готовит из химикатов, украденных на шахте (такой же волшебный талант был у героя Хоакина Феникса в «Мастере» Пола Томаса Андерсона). Даже название фильма кажется зачином фольклорного сюжета: «В стране вечной зимы жили-были два брата…» Но, несмотря на заглавие, уравнивающее обоих, фильм, как и полагается в фольклоре, посвящен только младшему, дураку Эмилю, для которого умный старший брат — лишь номинальный соперник, но не равноправное действующее лицо.
Герою фестивальной социальной драмы полагается в финале выйти из кризиса, что-то поняв про себя и про общество. Герою сказки полагается жениться на царевне и жить долго и счастливо. Концовку «Зимних братьев» невозможно разболтать: любой из двух этих вариантов кажется возможным. Поверх своей как бы реальности Паульмасон конструирует мифологическое пространство, которое постепенно оседает на сюжет, как мел в шахте на лица его героев. И этот мифологический грим, разглядывать и разгадывать который предстоит зрителю, и является главным сообщением этого фильма.
