Американцы просили «Хор Турецкого» исполнить русские военные песни в здании Генассамблеи ООН и Капитолии, но патриотические акции — не повод для агитации. Об этом в интервью «Известиям» рассказал худрук коллектива Михаил Турецкий. Разговор состоялся в преддверии его большого международного гастрольного проекта «Песни Победы».
— Говорят, проект «Песни Победы» родился как обещание, данное вами отцу.
— Да. Когда папе исполнилось 95 лет, я дал ему два обещания: отпраздновать 100-летие на сцене Кремлевского дворца и спеть песни Победы в центре Берлина. Одно из них удалось воплотить!
— Ваш отец прошел всю войну, закончив ее в Берлине.
— В июле 1941-го мой папа был призван из Москвы в Ленинград, в военный комиссариат на Фонтанке, 90. Уж не знаю, как так получилось. Он оказался на Ленинградском фронте. Его распределили в батальон химзащиты. Он был участником прорыва блокады. Награжден медалью «За оборону Ленинграда», орденом Красной Звезды и еще целым рядом наград. А закончил войну он 9 мая в Берлине, откуда потом несколько месяцев шел пешком домой в Москву. И больше никогда в Германию не ездил...
— Не мог простить?
— Думаю, всё же простил. Даже у меня, наследника той трагедии, уже нет к современным немцам претензий, потому что потомки не отвечают за преступления своих предков. Но важно, что Советская армия не уничтожила Германию в 1945 году. Не сровняли города, хотя имели на это право. Памятники, архитектуру сохранили для потомков, потому что оказались большими гуманистами, нежели немцы, которые не щадили никого и ничего.
Так вот, узнав о моей затее выступить в Берлине, папа покрутил пальцем у виска. А мне хотелось в майские праздники на центральной площади города отметить великий подвиг советского народа и спеть наши песни для европейцев. Я чувствовал, что это актуально. Удивительно, но это получилось. Правда, папа не увидел нашего триумфа. Он ушел на 97-м году жизни.
— Но «взять Берлин» вам удалось не сразу.
— 9 мая 2015 года, когда отмечали 70-летие Великой Победы, мы сделали большое шоу на Поклонной горе, собрав 150 тыс. зрителей. Праздник единения дал нам уверенность, что вместе мы непобедимы. «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».
А два года спустя, 8 мая, мы добрались до Берлина. До сих пор люди не могут поверить, как это немецкие власти допустили, что на центральной площади германской столицы Жандарменмаркт, в километре от Рейхстага, пели русские. Мы собрали 20 тыс. зрителей под открытым небом! В день капитуляции фашистской Германии немцы дали возможность нашим артистам спеть песни о мире, войне, любви и подвиге.
— Пришли не только русские эмигранты?
— На площади было очень много немцев и участников антифашистского движения в Германии. Многие не знают русский. Но когда мы запели «Бухенвальдский набат», десятки тысяч человек в едином порыве сплотили ряды. «Мы жалеем, что не привели детей», — делились люди после концерта. Нам говорили, что песни Победы важнее для европейцев, чем, например, выступление Мадонны.
Очень часто в западных СМИ нашу страну преподносят как агрессора. Но наша идея, открытость, мастерство демонстрируют, что Россия не такая.
— А еще всё чаще появляются публикации, в которых победу над фашизмом делят между собой другие страны, при этом намеренно забывая про подвиг советского народа.
— Мы понимаем, что пропагандистская машина сильна. И если кто-то захочет объяснить, что Россия «здесь ни при чем», один наш концерт не может противостоять пропаганде. Но, как говорится, от дуновения ветерка в Уругвае зависит землетрясение в Японии. Поэтому градус непонимания, недоверия и агрессии мы понижаем.
Я иногда задумываюсь, почему занимаюсь этим. И в голову приходит мысль: может быть, моя семья, погибшая в войну, поручила мне это. И это их души выступают таким вот образом. В 1941 году под Минском вся семья моей матери была уничтожена фашистами.
— Многие ветераны не любили вспоминать войну. Ваш папа что рассказывал?
— Когда я был ребенком, отец никогда не рассказывал про войну. Но когда ему стукнуло под 90, я просто взял камеру и сказал: «Расскажи». Он вспоминал жуткие истории про своих фронтовых друзей. Как голодали, сражаясь за Ленинград, как приходилось есть муку с водой. Как однажды уклонился от ветра, чтобы прикурить, и пуля, которая летела в него, попала в его друга.
А еще меня интересовало, не мордовали ли папу в армии за еврейское происхождение? «Нет, — говорил, — не мордовали. А когда валили лес, я подходил к дереву с тяжелой стороны, и поэтому у меня уже никаких проблем ни с кем не было».
Помню, когда ему было 92 года, он пришел ко мне на концерт в Ленинграде. Для него это особый город. Он знает про блокаду всё. И в какой-то момент мне захотелось пригласить его на сцену. Он вышел и прочел стихотворение, от которого мороз по коже прошел. «Нас всё меньше и меньше, / а ведь было нас много. / Было столько нас, / что ломалась дорога. / Наши души хрипели, / наши кости белели. / Смерть ходила погреться / к нам в окопные щели. / Нас всё меньше и меньше, / мы уходим далече. / Это мы погасили бухенвальдские печи. / В трудных снах оживая, / бьет метель фронтовая, / вся в рубцах и ожогах / наша память живая». Зал встал, люди плакали.
— В этом году ваш музыкальный тур проходит через Берлин, Париж, Рим, Прагу, Варшаву, Вену, Пекин и даже Вашингтон. Вы решили сотрясти Белый дом русскими песнями?
— Скорее конгресс США. 3 мая мы выступили с концертом на Национальной аллее Вашингтона, недалеко от Капитолия. Послушать русские песни пришло несколько тысяч американцев. Кстати, на самой заре рождения «Хора Турецкого» у нас было одно неожиданное выступление. В 1991 году нас как коллектив духовной музыки пригласили выступить в Капитолии и спеть там несколько еврейских песен. Это было как цирковой аттракцион. Один важный человек решил показать нас. Пришлось продемонстрировать, на что мы способны, и этим мы сильно удивили местных политиков.
Тогда, в 1991 году, между США и Россией были еще обычные отношения: перемирие, затишье перед бурей. А сегодня мы уже приезжаем в Америку с другим посылом — миротворческим. Нам не очень нравится, что между Россией и США такое противостояние. Мы хотим, чтобы диалог между нашими странами все-таки продолжался. И наше государство очень терпеливо строит эти отношения.
Мы уважаем ценности западного мира, но никто не хочет, чтобы это противостояние приобрело более агрессивную форму. Не дай бог.
— Вы чувствуете, что у вас какая-то особая миссия?
— В прошлом году мы выступили в Нью-Йорке в зале Генеральной Ассамблеи ООН. А на следующий день спели в Бэттери-парке на фоне статуи Свободы. Это маленькие шаги людей искусства, которые дорогого стоят.
— Есть мнение, что если артист участвует в какой-то патриотической акции серьезного масштаба, то, скорее всего, он добрался до власти.
— Мнения разные бывают. В прошлом году перед исполнением «Песен Победы» мы намекнули мэру Собянину: «Сергей Семенович, может быть, есть желание обратиться к аудитории?» Но тот отказал. Это праздник, а не борьба за электорат.
За границей некоторые видят в наших выступлениях политику. Но когда мы поем «Хотят ли русские войны?», «Давай закурим, товарищ, по одной», «На побывку едет молодой моряк», «Ты — одессит, Мишка», — люди подпевают и плачут.
Сейчас меня не отпускает одна затея. В следующем году мы с «Песнями Победы» будем прорываться в Киев на Крещатик.
— А разве вы не в списке «Миротворца»?
— Конечно, в списке. Но думаю, что списки корректируются.
— Рассчитываете на новую власть?
— Я верю в лучшее и знаю, что отношения между Россией и Украиной когда-нибудь наладятся
Зоя Игумнова
