У Павла Лунгина началась аритмия после того, как он впервые показал свой новый фильм «Братство». Несмотря на критику картины, режиссер считает, что его новое детище ни в коем случае не вызовет стыда у зрителей за нашу армию. Об этом Павел Лунгин рассказал «Известиям».
— Павел Семенович, фильм «Братство» вы сняли по рассказам ветеранов-афганцев, тем не менее есть другие участники этих же событий, которых эта история оскорбила. Почему?
— Это для меня самое интересное. Тут мы касаемся очень важной, я бы даже сказал, секретной проблемы нашего мира. Все мы знаем и чувствуем, что наш народ всё больше разделяется на две половины — это те, кто этически, эстетически и интеллектуально до сих пор остались в Советском Союзе, и те, кто двигается дальше. В сообществе ветеранов-афганцев все герои: Герои Советского Союза, Герои России, многозвездные генералы. Но части из них наш фильм нравится, они говорят, что это правда, а другая часть этих же героев утверждает: никогда ничего такого не было. Просто у двух этих половин одного сообщества разное восприятие.
Мне кажется, те, кто ругает фильм, все-таки очень боятся правды. Они говорят: «На войне и не такое было, но об этом не нужно рассказывать нашей молодежи». Заметьте, они всё хотят разговаривать с молодежью, хотят куда-то ее за собой вести. А куда они будут вести молодежь? На войну, что ли? Несмотря на личный героизм, они всё же проигравшие. Их речи тоже ни к чему не привели и никого не убедили. Советский Союз развалился вскоре после вывода войск из Афганистана, и мне очевидна связь двух этих событий.
— В недавнем интервью «Известиям», посвященном выходу фильма «Война Анны», режиссер Алексей Федорченко сказал, что его пугают «ура-патриотические» картины, в которых война воспевается как подвиг.
— Значит, не одного меня посещают такие мысли. Это ужасно и опасно — воспевать войну. Все военные художественные картины, которые мы считаем хорошими, так или иначе подвергались критике. Есть потрясающая история, как режиссеров братьев Васильевых чуть не посадили за «Чапаева». Они столкнулись с теми же самыми проблемами: почему солдаты пьют, почему любовь крутят, почему белые офицеры хорошо одеты, а наши расхристанные? Дело тогда дошло до Сталина. Это известная история: когда закончился фильм и зажегся свет, Сталин начал набивать свою трубку. Один из братьев Васильевых упал в обморок, решив, что это конец — все в комнате молчали. А тот раскурил трубку и сказал: «Фильм-то хороший, нужный фильм». И вдруг они стали гениями. Но ведь так же ругали и «Балладу о солдате» Григория Чухрая, так же обвиняли «Проверку на дорогах» и «Двадцать дней без войны» — изумительные фильмы Алексея Германа. Сама правда о войне является военным секретом. Пора уже этот вопрос снять с повестки дня вообще.
— Главный вопрос, которым задаются сейчас многие неравнодушные, — не вызовет ли ваш фильм стыд за армию?
— Нет, потому что этот фильм сделан с большой любовью ко всем участникам, потому что роли сыграны потрясающими актерами. Я горжусь всеми ими. Тем, кто знает войну по-настоящему, а не по книжкам для политработников, надеюсь, фильм понравится. Там вообще нет женщин. Это чисто мужская история. Пусть зрители сначала ее посмотрят, а уже потом мы сможем начать с ними диалог. Надо все-таки как-то различать то, что сделано с любовью, и то, что показано издевательски, с холодным взглядом.
— У актера Кирилла Пирогова, сыгравшего главную роль в этой картине, амплуа «чеховского интеллигента». Вы же увидели его военным. Почему?
— Я увидел в нем умного и обаятельного человека. Мне хотелось показать именно внутреннее человеческое состояние этих людей, потому что в нашем кино кагэбэшников и даже разведчиков всегда показывают с каменными лицами гранитных Штирлицев. Они всегда с волевыми подбородками, с могучим взглядом. А я думаю, что они были разными. В данном случае это человек, который думает и чувствует, что рушится привычный мир, но хочет обойтись минимальными жертвами.
Кирилл мне нравится. К тому же прототип его героя — Николай Дмитриевич Ковалев (экс-глава ФСБ России. — «Известия»), который был, не побоюсь этого наивного штатского слова, очень милым. Он хоть и генерал армии, но удивительно скромный внутренне человек. Мне очень хотелось подобрать на роль кого-то адекватного ему.
В свое время я взял Олега Янковского на роль митрополита Филиппа (в фильме «Царь». — «Известия»). И это уже второй вопрос, верил он или не верил, но есть благородство лица, которое тебя волнует. То же самое я увидел в Кирилле Пирогове. Мне кажется, он создал чудесный образ.
— Вы показывали «Братство» на зарубежных кинорынках. Как эту историю воспринимают иностранные зрители, от которых тема афганской войны довольно далека?
— Купили фильм почему-то китайцы, корейцы и японцы. Европейцы пока думают. Сейчас, наверное, его будут показывать на кинорынке в Канне. Думаю, эта тема действительно далека от европейцев, чего не скажешь об американцах, которые сделали очень много подобных фильмов, воспитывали своего зрителя «вьетнамскими» картинами. Есть ленты, восхваляющие войну во Вьетнаме, есть и проклинающие, как «Взвод» Оливера Стоуна или «Апокалипсис сегодня» Фрэнсиса Форда Копполы, где показано всё безумие этих событий. У нас в кинематографе пока ничего этого нет, а в Европе и быть не может — у них нет этого масштаба. Видимо, «Братство» — это всё же фильм для России, для тех, кто всё это пережил.
— На питчинге Фонда кино вы объявили о новом фильме «Красный арсенал», посвященном русским солдатам в Таджикистане. Тема схожа с «Братством».
— Не с «Братством», а скорее, как это ни странно, с «Такси-блюзом» — моим первым фильмом. Речь в нем тоже идет о разделении народа. Я написал сценарий еще несколько лет назад. Но как раз после истории с «Братством» я себе сказал, что надо говорить об этом, потому что разделение нашего общества и необходимость преодолеть эту разницу и все-таки соединиться — это такая больная тема...
События «Красного арсенала» происходят во время вывода советских войск из Таджикистана, но в основе лежит совсем другая история-притча. Она про двух человек, которые зависят друг от друга.
— Когда на экраны выйдет ваш фильм «Эсав»?
— Еще не знаю, я еще монтирую его, думаю... Фильм монтируется сложно, потому что он сделан на английском. Там сыграли крупные израильские актеры, а также наши любимицы Юлия Пересильд и Ксения Раппопорт, играл Харви Кейтель — тоже любимец наших зрителей.
— Кстати, как удалось уговорить Кейтеля на участие в съемках?
— Сначала уговорили деньгами (смеется). И, конечно, сценарием — он ему очень понравился. А потом мы так подружились, что думаем и дальше работать вместе.
— У «Эсава» есть перспективы зарубежного проката?
— Надеюсь, что есть, но всё это так сложно...
— Уже есть понимание, когда вы приступите к съемкам картины «Крутой маршрут»?
— Пока нет. Мы только выкупили права на экранизацию книги, сценарий еще не написан.
— Вы находитесь в отличной творческой форме: на экраны выходит «Братство», заканчивается монтаж «Эсава», готовится «Красный арсенал», впереди — создание сценария «Крутого маршрута». Как удается работать в таком ритме?
— Не знаю. Честно признаться, у меня началась аритмия после всех этих скандалов с «Братством». Я думал, что отнесусь ко всему этому со смехом, но чувствовал себя, как Борис Пастернак после «Доктора Живаго» (не сравниваю, конечно, наши масштабы). Когда после показа в полумраке медленно зажигался свет в зале, со своего кресла уже вскочил здоровенный мужик с криком: «Морду надо бить за такие фильмы!» Второй: «Надо арестовывать!» Какая-то женщина кричит: «На чьи деньги вы сделали этот фильм?!» Представляете? Это были уже заряженные люди, совершенно не думающие, хорошо подготовленные к скандалу.
Наталья Васильева
