Московский транспорт радует.
Направляясь на первую пару в трамвае, можно увидеть вокруг узкие и длинные улицы-туннели, по сторонам которых нет ничего, кроме обглоданных временем серых деревьев и побитых толстых окон бывших промзон. Люди нехотя вылезают с подножки в этот утренний пыльный мир, и провожать их взглядом становится единственным утешением всей поездки.
Запрыгивая в отъезжающий автобус, идущий до офиса, можно проникнуться колющим и неуютно-душным чувством спешки столичного заката. Мгновение – и минуется Большой театр, пять мгновений – уже на середине Сретенки, десять желанных минут – метро «Проспект Мира». Большой и неуклюжий, хотя и очень современный, автобус плетётся к Рижскому вокзалу и неуверенно виляет между особо торопящихся и брутальных автолюбителей. Люди нехотя залезают в салон, потому что катимся ровно по прямой, но обязательно ткнут вас, сидящего у окошка, своим спокойным, ожидающим другой автобус, взглядом.
Выбегая из метро вверх по ступеням в надежде успеть на последнюю маршрутку домой, можно почувствовать ощущение рывка-ныряния, исполняемого профессиональными бегунами перед финишем. Ещё мгновение – и маршрутка нагнана, дверь открывается, уставший водитель намеренно не смотрит на валидатор: проходи, мол, необязательно прикладывать... 15 минут - и великолепная китайская машина, отблёскивая синевой беззвездной московской ночи, высаживает пассажиров и поворачивает к конечной остановке. Чувствуется приятное покалывание, говорящее о долгожданном завершении дня, и неважно, какое место занял – главное, что доковылял.
Такой разный, такой современный и такой почему-то синий московский транспорт круглые сутки пересекает улицы, проспекты и площади, снуя от одного конца Белокаменной до другого. Фонари гаснут и зажигаются, бабушки с тюльпанами приходят и уходят, а великолепные машины цвета волнующегося моря крутят колёсами день и ночь. День и ночь.
Где, как не в нём, почувствовать себя попутчиком истории?
Борис Поженин
