Театральный билет... Вот, казалось бы, самая что ни на есть обычная бумажка — дата, время, ряд, место да цена. Но в отличие от билета, скажем, автобусного или железнодорожного у него особая аура. Это не какой-то там проход или проезд из пункта А в пункт В. С театральным билетом связаны самые удивительные вещи, ассоциации и разнообразные человеческие проявления, заслуживающие как уважения, так и... удивления, если не сказать хуже. О невероятных возможностях этого бумажного пропуска в храм искусств, о безбилетниках, скромных и при должностях, а также о многом другом — в нашем очередном театральном исследовании.
Предъявите ваш тессер
Но сначала — история. Вход в первый и самый древний театр, родившийся в VI веке до н.э. в Древней Греции, был абсолютно бесплатным. Потому что затраты на публичные зрелища делились между богатыми гражданами Афин (хорегами) и кассой зрелищ (кассой теорикон), а она, в свою очередь, пополнялась за счет доходов со штрафов, священных земель, даров и пожертвований.
Как свидетельствуют некоторые источники, билетов в привычном смысле слова, то есть из бумаги, во времена античного театра не было. Вместо них гражданам, пришедшим в театр, выдавали жетоны продолговатой или кубической формы, так называемые тессеры, из обычной или слоновой кости, стекла, глины или даже мрамора. И вот на них уже были указаны сектора.
Представляю, как, например, в Эпидавре, хорошо сохранившемся и действующем до сих пор древнегреческом театре (построен между 340 и 330 годами до н.э.), 14 тысяч зрителей заполняли 50 рядов. Ряды мраморными складками круто убегали вверх, и публика в хитонах и туниках чинно проходила к своим местам и рассаживалась прямо на камни, прогретые за день…
Сегодня директор Национального греческого театра и ежегодного театрального фестиваля в Эпидавре Стафис Ливатинос подтверждает мне:
— Да, вход в театр был абсолютно свободным, потому что когда в Древней Греции родился театр, он играл совершенно другую роль, не такую, как сейчас. Это было не развлечение, а богослужение и общественная необходимость. Это, как сказать… театр высшего уровня, что ли. То есть театр как функция, значение и драматургия. И люди всех сословий бесплатно туда ходили. Все, кроме рабов: их в театр не допускали.
Вот что в античном театре строго соблюдалось, так это различие в сословиях и должностях: места занимались согласно именно социальному положению. Скажем, ближе к орхестре (хорошо утрамбованная ровная площадка для хора и актеров. — М.Р.) располагались места сенаторов, торговцы с ростовщиками занимали первые четырнадцать рядов, а вот женщины… Интересно, что в театре женщины уравнивались в правах с иностранцами: тем и другим разрешалось сидеть на самых верхних местах. Оттуда лицедеи казались муравьями, но зато открывался роскошнейший вид: горы, море, долы с оливковыми рощами и парящими птицами… Так что неизвестно, кто был в выигрыше.
Однако традиции раздачи античной халявы пришел конец в IV веке до н.э., когда денежные запасы поиссякли, и гражданам предложили платить за вход.
В Европе билетная история началась значительно позже — с появлением платных представлений, прежде всего в Венеции, в начале XVI века. Первый же русский театр — «комедийная хоромина» царя Алексея Михайловича — был придворным театром, по сути закрытым, чего не скажешь про «комедийную храмину» Петра I. Тот наоборот — в дни представлений повелевал «ворот городовых по Кремлю, по Китаю-городу и по Белому городу… до 9 часов ночи не запирать и с проезжих указной по верстам пошлины не имать». К чему бы такая щедрость? Оказывается, для того, чтобы «...смотрящие того действия (внимание!!!) ездили в комедию охотно».
В России первым публичным театром стала труппа русского театра А.П.Сумарокова, и билетики надо было уже покупать согласно указаниям на афише: «В партер и в нижние ложи билетам цена 2 рубли, а в верхние ложи рубль».
Твердая валюта советской контрамарки
Но купить билет за свои кровные — это одно дело, а вот достать бесплатный билетик, то есть контрамарку, — совсем другое!
Слушайте, какие там лошади и подати, когда контрамарка — это же… Сие волшебное слово в советское время было не какой-то там бумажкой, а показателем статуса, связей, валютой, наконец. Как бутылка водки в деревне. То есть достаешь контрамарочнику — и получаешь…
Как тут не вспомнить Михаила Афанасьевича Булгакова и его «Театральный роман»! Его колоритнейшего персонажа Филиппа Филипповича Тулумбасова, главного администратора МХАТа, знатока человеческих душ, державшего эти самые души в своем увесистом кулаке. «Но кто бы ни шел к барьеру (за которым и сидел Ф.Ф. — М.Р.), все, за редчайшими исключениями, имели вид льстивый, улыбались заискивающе. Все пришедшие просили у Филиппа Филипповича, все зависели от его ответа… С течением времени я начал понимать, чего просили у Филиппа Филипповича. У него просили билетов… У него просили билетов в самой разнообразной форме. Были такие, которые говорили, что приехали из Иркутска и уезжают ночью и не могут уехать, не повидав «Бесприданницы». Кто-то говорил, что он экскурсовод из Ялты. Представитель какой-то делегации. Кто-то не экскурсовод и не сибиряк и никуда не уезжает, а просто говорил: «Петухов, помните?» Актрисы и актеры говорили: «Филя, а Филя, устрой…»
«Теперь начинаю понимать, — думал булгаковский герой Максудов, — какое количество охотников ходить даром в театр в Москве. И вот странно: никто из них не пытается проехать даром в трамвае. Опять-таки никто из них не придет в магазин и не попросит, чтобы ему бесплатно отпустили коробку килек. Почему они считают, что в театре не нужно платить?»
А театральный билетик, то есть контрамарку, жаждали получить все. И жаждут до сих пор. Надо понимать, что тут речь идет не только о жадности, экономии на билетах (хотя и такое тоже в порядке вещей, особенно теперь, когда цены в некоторых театрах зашкаливают), но об особом положении человека с контрамаркой. Она в СССР, при всеобщем равенстве, могла подчеркнуть исключительность: проходивший в театр по контрамарке или способный ее достать в глазах окружающих был не так прост — значит, приближен к закрытому миру искусств, вхож, и ему сам Смоктуновский (Ефремов, Ульянов, Высоцкий, Даль, Миронов, Ширвиндт/Державин и телевизионные Знатоки) руку подает. Разумеется, эта исключительность совсем не такая, как сегодня (нефтяной бизнес, телефон «Верту», авто «Порше» или связи в Кремле или мэрии), но тоже позволяла получать скромный советский дефицит.
Иосиф Райхельгауз, художественный руководитель «Школы современной пьесы»:
— Я начал работать в «Современнике». Боже, как же он был популярен в те годы! Бешено!!! С ночи люди занимали очередь. Ну, я и пользовался: за билет мясо в магазине у мясников доставал, в очереди не стоял…
Что там мясо! За билет, например, в веселую «Сатиру» или на бунтующую «Таганку» можно было без очереди встать в очередь за «Жигулями» второй-третьей модели или румынской мебелью. Подумать только — какие филологические изыски рождал театральный билетик: без очереди — в очередь!..
Однако, как мне удалось выяснить, в советское время контрамарка не всегда и не везде доставалась даром. Например, проход в Большой театр на балеты «Лебединое озеро», «Жизель» и другие стоил 40 копеек.
Игорь Пальчицкий, балетный фанат с пятидесятилетним стажем:
— Контрамарки нам, фанатам (тогда нас называли «сырами»), заказывали артисты. Мне заказывала Майя Михайловна Плисецкая, я ее просил и платил администратору официально за пропуск на два лица 80 копеек. Конечно, это было дешевле, чем билет в партер или амфитеатр.
— А сколько стоили в 70-е годы билеты в Большой?
— Не только в 70-е, а весь советский период, вплоть до перестройки, цены были стабильные. С первого по десятый ряд партера — 3,50; стоячие, то есть те боковушки, с которых видно было, только если встать, — по 90 копеек. И только когда в Большом месяц работал «Ла Скала», первый ряд стоил сумасшедших денег — аж 7 рублей. Но у меня были свои кассиры, они мне оставляли билеты, и я им всегда сверху платил рубль. Но какие были кассиры! Фанатичные балетоманы, так разбирались в балете, что разговаривать с ними было одно удовольствие…
Депутат-самозванец и озверевшая мамаша порвут Интернет
И все-таки Булгаков был прав: поток желающих попасть в театр даром не уменьшается. А если не получается даром, то придумывают всевозможные уловки, чтобы подешевле, но сидеть на дорогих местах. Совсем недавно я стала свидетелем некоторых зрительских ухищрений.
Вот прихожу я тут на детский спектакль «Принц и нищий» в «Театриум на Серпуховке». Наблюдаю картину: к администратору подходит мужчина, с виду вполне солидный. Протягивает ей три билета и говорит:
— У меня билеты по 300 рублей, но вот вам моя визитка (многозначительная пауза), посадите меня хорошо.
Администратор в шоке:
— С какой стати? Дорогие места в партере у нас все раскуплены.
— Почему вы меня не пускаете?! Меня во всех театрах сажают на лучшие места!
У гражданина дальний амфитеатр, а на визитке написано, что он — Советник Заместителя Председателя Государственной Думы (все буквы заглавные — таков высокий статус) Шахмал Адамович Ильдаров.
Думаю: «Ловкие аферисты печатают визитки и пугают ими театральных работников». Набираю в Интернете имя «советника» — и что бы вы думали? Действительно, существует такой человек, и в 2016 году он даже участвовал в праймериз, был кандидатом в депутаты Госдумы РФ 7-го созыва. И портрет соответствует реальному лицу. Или все-таки так похожий на несостоявшегося депутата Шахмала Адамовича?..
А спустя 15 минут — еще один эпизод на Серпуховке. Третий звонок, опаздывающие судорожно сдают одежду в гардероб, капельдинеры проверяют билеты… Около двери стоит молодая мать с ребенком лет семи на вид — и, судя по ее сердитому выражению лица и активной жестикуляции, закипает скандал.
— У вас билет на балкон, — вежливо ей отвечает (вежливее не бывает) старый билетер Зиночка. Зиночку зрители обожают, потому что всех «оближет», про спектакль расскажет. А тут что-то явно не то.
— А я хочу в партер! — напирает молодая мамаша. — У вас же есть места в партере!
— Эти места проданы все, люди опаздывают, никак не могу вас пустить на чужие места. Пройдите на балкон, у нас там отличный обзор, — отбивается Зиночка из последних сил. Зрительница повышает голос, уже кричит, не обращает внимания на сына, который вот-вот разрыдается. Мальчишка хоть и маленький, но понимает: мама хочет чужое. А мама заканчивает угрозой:
— Да я все напишу на вашем сайте — какой вы дрянной театр, как вы обращаетесь со зрителем!
И с чувством оскорбленного достоинства уходит в глубину фойе. Мальчишка, повесив голову, плетется за ней. Зиночка чуть не плачет.
И так не первый раз. И не только в этом театре: зритель всегда прав, зритель угрожает. Потому что знает: его права теперь активно поддерживает государство. На сайте каждого учреждения культуры есть кнопка: стоит только нажать — и ваше возмущение разорвет Интернет и начнет множиться. Власти города, желая как лучше — получить обратную связь, улучшить работу театров, — никак не учли психологию своих граждан. А наши граждане… О-о-о!.. Теперь на законном основании они могут сводить счеты с музейщиками, библиотекарями, работниками театров. Если что «не по их», если не выполнены нереальные требования, как в случае с агрессивной мамашей, желающей занять чужие места, — у театров будут проблемы.
Пример Набиуллиной и Сергуниной не заразителен
В наше неглубоко капиталистическое время выражение «достать билет в театр» — уже анахронизм. Открываешь Интернет, а там — разливанное море предложений: на любой спектакль, на любое место и даже с доставкой на дом в красивом конвертике — только плати. А вот этот глагол, особенно в условиях падения уровня жизни, сопровождаемый неуклонным ростом цен, не всем по душе — был, есть и будет. Зрителей с небольшим достатком (студенты, пенсионеры, бюджетники, всей душой прикипевшие к театральному искусству) никак не могу осуждать: я бы для них вдвое снизила цены, но я — не министр культуры.
Но вот обеспеченная (и даже чрезвычайно обеспеченная) часть наших сограждан благодаря своему служебному положению традиционно не спешит раскошелиться на театр, оплатить труд господ артистов. Да-да, даже при высоких доходах на чиновничьих местах или собственного бизнеса предпочитают получить бесплатное приглашение. Скромное обаяние власти и нарождающейся буржуазии. Привычка, знаете ли…
Я задумалась: а есть ли вообще такие чиновники (высокого ранга, с большим окладом), которые ходят в театр за деньги? Не по приглашениям, а именно по купленным билетам?
Опрос директорского корпуса столичных театров показал: отщепенцы имеются. «Да, много таких», — говорят мне директора, но назвать конкретные фамилии затрудняются. В сухом остатке блиц-опроса имею такой результат: всегда покупает билеты в театр госпожа Эльвира Набиуллина, председатель Центрального банка РФ. Но как узнать, если она не медийное лицо, что купила билет в театр?..
Кирилл Крок, директор Театра им. Евгения Вахтангова:
— Когда к нам приходят чиновники такого ранга, нам накануне звонят из специальных служб и предупреждают, что у нас будет гость завтра. Хотя мы с ней знакомы и у нее есть мой мобильный номер, она ни разу не воспользовалась телефонным правом.
В московском правительстве тоже есть одна дама, которая приходит в театры без приглашения, а только по купленным билетам, — это Наталья Сергунина, заместитель мэра Москвы в правительстве по вопросам экономической политики и имущественно-земельных отношений, глава Департамента имущества столицы.
Конечно, можно возразить: таких людей иной театр и сам рад приглашать — приятно, когда высокое начальство в зале (смотришь, в трудную минуту поможет, можно обратиться), но, с другой стороны, Набиуллина и Сергунина не ждут приглашения, а сами приобретают билеты.
А депутаты? Интересно, как народные избранники попадают в театр? Памятуя случай на Серпуховке, надежд мало, однако Марк Варшавер, директор «Ленкома», уверяет, что депутатский корпус присылает ему свои театральные «хотелки» на казенной бумаге и готов платить. Правда, по своей провинциальной наивности сразу просят места в 3-м или 5-м ряду, не понимая, что билеты-то на популярные спектакли проданы на месяц вперед.
Чиновники же Минюста, прокуратуры и прочих проверяющих органов предпочитают действовать через Министерство культуры, чтобы получить приглашения.
Иосиф Райхельгауз:
— Я удивляюсь, что очень состоятельные люди обращаются за контрамарками, хотя могут себе легко позволить дорогие билеты. Я знаю только двоих, кто никогда не просил у меня контрамарки для себя и своих друзей. При том, что оба входят в Попечительский совет нашего театра. Это Анатолий Борисович Чубайс и Борис Вайнзихер.
Замечу, что Вайнзихер — глава крупной энергетической компании, смолоду игравший в студенческом театре; до недавнего времени лично играл главную роль в спектакле «Дом» — крупного бизнесмена, оказавшегося в патовой ситуации. Но, даже временно выступая в роли артиста, он все равно продолжал приобретать билеты для своих гостей из компании. И, что особенно ценно, не за счет компании, а за личный. Правда, сейчас его актерская карьера временно приостановлена: Борис Вайнзихер находится под следствием, но свою лепту в материальное благополучие современного театра успел внести.
Довольно строго с халявой для чинов дело поставлено в Большом театре.
Владимир Урин, гендиректор Большого театра:
— Для бесплатных приглашений у нас существует только протокольный список, утвержденный Министерством культуры, и только на премьерные спектакли. Примерно 30–35 мест. А другим организациям продаем по заявкам.
— А вы много знаете состоятельных людей, которые покупают билеты?
— Очень много. Все богатые люди покупают в Большой билеты, некоторые выкупают ложи на целый год. Иначе бы у нас не было 97 процентов заполнения зала, если бы все они шли по приглашениям…
СПРАВКА "МК"
Контрамарка (от фр. contre-marque). Записка, значок, выдаваемый взамен билета, в знак права на что-то. Позже эту самую контрамарку стали называть талоном, дающим право на бесплатное посещение театра, цирка. А вот по словарю Брокгауза и Ефрона: «Контрамарка — это не что иное, как квитанция, выдаваемая обывателям в расплату за поставленные ими при передвижении войск и военных грузов подводы. За каждую одноконную подводу и за каждый перегон выдается одна контрамарка. Причем в период с 1 марта по 1 ноября — красная, стоящая 1 руб., а в остальное время — белая, стоящая 75 коп. Контрамарки принимаются в счет уплаты податей»
Марина Райкина
