История о том, почему далеко не все вундеркинды и просто очень умные и талантливые ребята, желающие стать учеными, могут в итоге получить научную степень
Филипп Конюхов, редактор 1001.ru
Многие ребята, поступающие в университет, мечтают стать великими учёными и открыть нечто значительное, однако в итоге к этой цели приходят немногие. Почему? Поступая в университет, школьники думают, что преподаватели поведают им о загадках, существующих в данной науке, но на деле студенты сталкиваются с тем, что преподаватели тщательно оберегают их от сколько-нибудь интересных проблем, подменяя их множеством частных вопросов: якобы крупных проблем не существует, а есть лишь отдельные неясности в деталях.
В университете вы никогда не услышите и об альтернативных точках зрения, противоречащих официально принятой версии. Спрашивается, почему же о загадках мироздания нам щедро рассказывали наши школьные учителя или преподаватели колледжей?
Дело в том, что, услышав от преподавателя какую-либо сногсшибательную научную гипотезу, студенты начинают приставать с вопросами о ней к другим лекторам. Те же, в свою очередь, считают, что сотрудник подставил их своими рассказами, поскольку студентам стало очевидно, что они не разбираются в данной теме. Преподаватели выговаривают своему коллеге, а то и распускают слухи о том, что он распространяет ложные антинаучные измышления. В свою очередь, репутация преподавателя в университете очень влияет на его положение в НИИ, где он также работает. Более свободная обстановка бывает в вузах, подавляющее большинство преподавателей которых не являются сотрудниками НИИ, однако здесь, в свою очередь, куда меньше студентов, намеревающихся посвятить себя науке.
Перед поступлением в университет, где конкурс стабильно составлял от 5 до 8 человек на бюджетное место, я решила подстраховаться и поступила вначале на заочное отделение пединститута. Там меня ожидал досадный сюрприз: сразу после зачисления поступивших обязали посещать так называемую установочную сессию, которая заключалась в том, что с утра до вечера в течение месяца читались лекции и проводились семинары. За исключением нескольких преподавателей с крайне низким уровнем как преподавания, так и культуры поведения, все остальные оказались отличными людьми, которые быстро, избегая абстрактных расплывчатых формулировок, что так любят профессора в университетах, рассказали нам о состоянии дел в своей науке и перечислили ряд интересных проблем. Правда, всё это великолепие было адресовано людям, напрочь лишенным не только желания что-либо самостоятельно исследовать, но и преподавать. В основном это были граждане, которым нужен был хоть какой-то диплом. Некоторые из них периодически находились в подпитии (и не только). Исключение составляли сельские учителя, окончившие до того педколледжи, они воспринимали информацию с интересом и задавали дельные вопросы. Но в основном это были люди, обремененные семьёй и непростым хозяйством, чьё место жительства было удалено от научных учреждений.
Тем временем я поступила в университет. Большинство студентов, какой факультет ни возьми, были людьми интеллектуальными: приёмная комиссия придирчиво выбирала лучших из лучших. Степень заинтересованности первокурсников была очень велика, и учёным можно было представить каждого второго. Однако уже через год студентов с горящими глазами как подменили. Дело не только в том, что в лекциях напрочь отсутствовало хоть что-либо, намекающее на существующие неясности, но и в том, что темы курсовых работ назначались принудительно. Темы раздавал тот преподаватель, который вёл в этом году семинары. Подоплёка была в том, что за научное руководство преподавателю полагалась надбавка к зарплате, и разворотливый «семинарист» заставил всех студентов писать курсовые у него.
Лишь у одного человека на первом курсе хватило духу сходить в деканат и заявить, что он хочет заниматься другой темой (соответственно, у другого преподавателя). Показательно то, что тот преподаватель, которого выбрал себе студент, узнав о его намерении, испугался, поскольку не хотел входить в конфликт с «семинаристом», и заявил, что согласен на руководство только в том случае, если студент самостоятельно сходит в деканат и уладит дело. Большинство студентов только на четвёртом курсе поняли, что в качестве курсовой можно было взять любую тему у любого руководителя.
Штатные преподаватели (особенно заместители деканов) зачастую злоупотребляют своей властью, заявляя: якобы право свободного выбора темы студент получает только при написании дипломной на последнем курсе. Что касается преподавателей-совместителей, они даже не осмеливаются предложить студентам свои темы, опасаясь «отнимать хлеб» у тех, кто имеет в университете более сильные позиции.
Ещё одним испытанием для студента, выбравшего своим призванием науку, является то, что наряду с желанием заниматься интересными научными проблемами, существует необходимость попасть в научно-исследовательский институт, а для этого следует взять в качестве научного руководителя не того человека, который близок вам по духу, а того, кто «имеет вес». Если вы станете специализироваться у преподавателя, который находится в состоянии скрытого конфликта с руководством НИИ, вам несдобровать, будь вы хоть семи пядей во лбу.
Очень большую осторожность приходится проявлять при выборе темы. Если вы покуситесь на какую-то глобальную проблему, тем более если ваше решение её разойдется с «генеральной линией партии», вам в буквальном смысле устроят травлю. Кстати, будьте готовы, что ваш научный руководитель малодушно откажется от вас под каким-либо благовидным предлогом вроде внезапных проблем со здоровьем. Или он поддержит вас, но здоровье ему и в самом деле испортят.
Какой вывод из всего этого следует? Чтобы стать учёным, выдающиеся умственные способности — не главное. Людей умных и талантливых очень много. Конкурентный отбор происходит не только по критерию «глубина интеллекта», но и по умению не поддаваться насмешкам и не сворачивать с избранного пути.
