Вопрос не такой простой. Я, каюсь, заглянул в интернет-дискуссии уже после того, как решил написать эту колонку. Тема бурно обсуждается, что само по себе было неожиданностью. Приводят доводы разных источников и специалистов. Знахари отвечают однозначно: «Висящие на стенах фотографии мертвых будут высасывать вашу жизненную энергию». Поклонники фэн-шуй столь же непреклонны: «Мертвые образы направляют отрицательную энергию в ваш дом». Они рекомендуют держать фотографии в альбомах или в картонных коробках на антресолях.
Более терпимо и объемно относятся к этой проблеме психологи. Они считают, что вешать или не вешать фотографии — дело индивидуального выбора. С чем трудно не согласиться.
На просторах все того же интернета кто-то дает советы, которые исходят, на мой взгляд, из сердечного разума: «Образы напоминают нам, что жизнь коротка и надо жить с радостью и мудростью. Оставьте предрассудки и слушайте свое сердце. Если фото не топит вас в печали и скорби, оставьте его на стене. Также если вы храните обиды и претензии к умершему человеку, нужно простить его всем сердцем. Тогда вы будете жить в мире, и фотографии не будут беспокоить или пугать вас». Ну и совсем краткий и определенный ответ дает некий священник на вопрос прихожанки: «Батюшка, прочитала, что нельзя в спальне держать фотографии умерших родственников. Является ли это суеверием?» Ответ такой: «Это суеверие, не обращайте внимания».
Читая эти мнения, я вдруг ясно понял, что вопрос не совсем правильно поставлен. В конце концов, у каждого свой стиль, манера и способ памяти. Одни держат фотографии под стеклом на письменном столе, другие ставят их на этажерке или вывешивают на стену, третьи хранят в альбомах, четвертые носят в портмоне. Все это не тема для публичного обсуждения.
Я хочу говорить о другом. По моим наблюдениям, родственные связи у нас ослабевают. Мне приходилось слышать от многих и многих добрых знакомых, что им гораздо дороже родственных отношений отношения по интересу, общности взглядов, нежной симпатии и прочие. Бывает, что человек родной по крови попадает в этот ряд, бывает — нет. Но любить его только потому, что в вас течет одна кровь?
Отказать этому высказыванию в здравости нельзя. Действительно, родственная привязанность напоминает порой ностальгию по патриархальным временам, когда члены семьи были связаны общим домом и работой, наследовали буквально одни стены, один прибыток и орудия хозяйства. Сегодня из семейного гнезда вылетают по возможности рано и легко. Работа, да и интересы, у всех разные, компании разные, опять же не по принципу соседства и родства.
Все это так. Но чувствую я в такой убежденности какой-то ущерб и неправду. Более того, человек, который не умеет полюбить родных, выпавших ему не по симпатии, а по жребию природы, вряд ли будет глубок и устойчив во всех прочих отношениях. Любят не совершенное существо, а родное, в том числе родное по крови.
«Да я люблю их, люблю, но это все же что-то другое», — отвечают мне. Нет. Приведу слова Дмитрия Сергеевича Лихачева, который в несвойственной для него манере выразился на этот счет категорично: «Если человек не любит хотя бы изредка смотреть на старые фотографии своих родителей, не ценит память о них, оставленную в саду, который они возделывали, в вещах, которые им принадлежали, значит, он не любит их».
Что уж говорить, отношения с родителями складываются по-разному. Есть и ревность, и обида, и неприязнь. Но и в этом случае каждому надо помнить, откуда он вышел. В следующей жизни можно раздружиться или разлюбить. С родителями все иначе. Потому что они — данность, не выбираемая, но и не отменяемая. Они выше наших пристрастий и настроений, выше, скорее всего, даже нашего разумения. Потому что может быть вторая жена, но второй матери никогда не будет. Как и второго отца. И другого брата. Они навсегда, какие бы отношения у нас при этом ни сложились.
Об этом, как мне кажется, фильм Андрея Звягинцева «Возвращение». Отец там странный, как вы помните, с какими-то лагерными манерами. В младшем сыне он вызывает чувство едва ли не ненависти. Но когда отец гибнет, спасая одного из сыновей, даже нет, когда лодка с его телом погружается в воду и исчезает, именно младший сын в ужасе окликает его. В этот миг он сознает необратимость потери. Одна жизнь, когда был жив отец, пусть даже такой, непонятный и жесткий, и другая, когда отца не стало.
Не надо бояться фотографий умерших родных (похоже, главная закавыка как раз в том, что мы боимся и слишком эгоистично оберегаем свою психику). Родовая, сознательная память каким-то образом помогает человеку жить и ощущать себя собой. Это не сентиментальность, не испытание и не долг, но чувство, которое питает нас.
http://www.psychologies.ru
