Разглядывая рукописи столетней давности где-нибудь в музее, невольно сравниваешь их с современной манерой письма. Почему родные буквы в старых почерках кажутся незнакомыми? Когда люди начали писать по-другому – с переходом на шариковые ручки или ещё раньше? Связано ли это с социальными и культурными процессами? Да. И многое можно понять про современных россиян, просто изучая их почерки.
Ещё сто лет назад письменная культура существенно отличалась от нынешней. Письмо было единственным способом общения на расстоянии, поэтому даже в простенькую записку без преувеличения вкладывали душу. Письму обучали годами, уделяя огромное внимание не только содержанию, но и форме. Почерк был знаком принадлежности к определённому культурному слою, более того – с красивым почерком можно было сделать неплохую карьеру. Сам процесс письма требовал от наших предков гораздо более изощрённых двигательных навыков: ошибка в нажиме или повороте пера стоила кляксы, зато в руках умелого писца линия послушно меняла толщину, открывая графические возможности, недоступные современной ручке. Если вы видели образцы старинных писем, то наверняка отмечали, что люди писали более эстетично, художественно, что ли. По сути, чёткой грани между почерком и графическим искусством не существовало: например, в черновиках Пушкина росчерки естественно перетекают в виньетки и изображения.
Манера письма была продиктована многими обстоятельствами: качеством пера и чернил, культурными традициями, сферой деятельности и так далее. Князь Мышкин, герой романа Достоевского, был большой знаток не только человеческих душ, но и их отражений – почерков. С каким азартом он демонстрирует семейству Епанчиных национальные и сословные особенности письма: «Это круглый, крупный французский шрифт, прошлого столетия, иные буквы даже иначе писались, шрифт площадной, шрифт публичных писцов... Это шрифт русский писарский или, если хотите, военно-писарский… и, право, вся тут военно-писарская душа проглянула: разгуляться бы и хотелось, и талант просится, да воротник военный туго на крючок стянут, дисциплина и в почерке вышла, прелесть! Ну, вот, это простой, обыкновенный и чистейший английский шрифт: дальше уж изящество не может идти, тут всё прелесть, бисер, жемчуг; это закончено; но вот и вариация, и опять французская…» Звучит странно, но в те времена по почерку можно было с высокой достоверностью определить социальное положение и род занятий человека.
Как изменились почерки за последние сто лет? Во-первых, они заметно унифицировались: с исчезновением классового общества и взаимопроникновением культур стёрлась национальная и сословная разница в манере письма. Во-вторых, к процессу письма стали относиться гораздо проще – оно стало более утилитарным и прагматичным. Глобализация началась не вчера: в течение последних ста лет она прошлась по письменной культуре всей Европы. В результате реформ во многих языках упростилась орфография, сократились алфавиты – например, из русского языка в 1918 году исчезли сразу три буквы. С появлением печатных машинок, телеграфа и телефона (а затем и интернета) книжные и газетные шрифты стали лаконичнее. Эти тенденции добрались и до ручного письма: сейчас от почерка требуется не столько красота и графичность начертаний, сколько скорость и читабельность. Донести информацию до получателя – вот главная функция любого современного текста, в том числе рукописного. В-третьих, почти утратив сословные и национальные черты, почерки стали более разнообразными на индивидуальном уровне. Старшее поколение ещё застало уроки чистописания, на которых учителя добивались максимального соответствия почерка стандартной прописи. А современный почерк, как и современная одежда, выражает скорее индивидуальные, личностные особенности, не скованные жёсткими социальными стандартами.
Но далеко не все культурные различия были нивелированы в двадцатом веке. Почерк среднестатистического россиянина отличается от почерка его ровесника из Западной Европы или США, и эта разница учитывается в графоанализе. «Русский» почерк довольно узкий, он имеет высокую степень слитности и заметный правый наклон – в отличие от прямого и более раздельного европейского. Эта разница не случайна: на почерк распространяются основные положения проективных тестов, согласно которым правая часть листа имеет значение «мы», социум, а левая – «я», индивидуальность. Россияне в массе своей коллективисты, они больше, чем европейцы, сориентированы на требования и оценки социума – отсюда и узость букв (внутреннее ограничение свободного движения вперёд), и выраженный правый наклон как национальная графологическая черта.
Но в стране уже выросло поколение с иными ценностями, и среди тех, кому меньше 40, довольно высок процент «западных» почерков. Можно ли сказать, что их обладатели обладают лучшими человеческими качествами – теми, которые востребованы современной жизнью и современным бизнесом? Практика показывает: каждый тип обладает своими преимуществами и недостатками. «Западники» прагматичнее, они не склонны работать за идею (кроме идеи богатства и успеха) или жертвовать деловыми интересами ради личных связей. Но в отечественной традиции – и деловой, и в культуре отношений – это воспринимается не слишком благосклонно. Поэтому «западники» часто становятся владельцами собственного бизнеса, пусть и небольшого, либо ищут себе род деятельности, предполагающий максимальную автономность. В традиционных иерархических структурах (пусть и мимикрирующих под современные модели бизнес-отношений) им некомфортно.
Часто от старшего поколения можно услышать, что молодёжь «разучилась нормально писать». Отчасти их претензии обоснованы – писать действительно стали менее разборчиво, и даже не столько из-за реформ в образовании, сколько из-за того, что ручное письмо потеряло своё коммуникативное значение. Деловая и личная документация постепенно переходит в электронный формат, от руки пишут разве что записки или конспекты – лишь бы самому понятно было. А вот исчезновение чистописания из школьной программы многие психологи и педагоги расценивают негативно: тщательное выведение букв способствует развитию концентрации и внимания, оттачивает мелкую моторику, тем самым стимулируя когнитивные процессы и подготавливая ребёнка к восприятию и усвоению материала. Кстати, каллиграфия входила в «программу обучения» рыцарей – и не только в средневековой Европе, но и в Японии. Но современность диктует свои законы: многовековая культура письма сходит на нет. Поэтому многие уверены, что в наши дни анализ почерка – дело бесперспективное, ведь молодые люди куда чаще имеют дело с клавиатурой, чем с ручкой, и их письменные навыки оставляют желать лучшего.
Тем не менее, судебное почерковедение (а этой дисциплине более ста лет) утверждает, что навык не главное: «Почерк каждого человека индивидуален, так как на него влияют анатомические, психофизиологические особенности и тип нервной системы пишущего». Именно на основании этих индивидуальных особенностей эксперты могут выявить факт подделки почерка или установить, в каком состоянии человек брался за перо. И неважно, о ком идёт речь – о пожилом человеке, ещё заставшем чернильные ручки и исписавшем ими не одну тетрадь, или о молодом программисте, который последний раз писал от руки несколько месяцев назад. Специалисты объясняют это тем, что почерк формируется в основном благодаря бессознательным механизмам. Осознанно изменить ключевые параметры нервных процессов практически невозможно, а это значит, что почерк по-прежнему отражает индивидуальные особенности пишущего. А подпись до сих пор остаётся незаменимым способом идентификации личности. Парадокс: любые технические способы защиты подделке поддаются, хотя бы теоретически, а закорючка на бумаге – нет! Эксперты-почерковеды с очень высокой точностью определяют факт подделки, даже если на взгляд дилетанта подмена совершена безупречно.
Впрочем, как показывает жизнь, практика рукописания интересна не только судебным экспертам и историкам. Вчерашние адепты мышки и «клавы» один за другим создают рукописные сборники стихов, пишут письма и рассылают заполненные от руки поздравительные открытки, пробуют свои силы в каллиграфии. Что ни говори, а ощущать соприкосновение кончика пера с бумагой, наблюдать, как под твоей рукой рождается неповторимый, только тебе присущий узор почерка – потребность почти генетическая, и отправлять её в музей, к мумиям и динозаврам, пока что рановато.
