Шли третьи сутки без сна.
Артём, конечно, вырубался в тревожной полудрёме на час-другой, однако в общем и целом — да, три дня без нормального человеческого сна. Впрочем, так было даже лучше — с точки зрения Артёма, конечно же. Друзья совсем не разделяли внезапной волны тусового настроения своего товарища. Особенно Глеб, который прекрасно понимал, откуда растут ноги этих желаний податься во все тяжкие. Впрочем, Артём и сам не был дураком.
В общем, шли третьи сутки. Заливая бессонницу холодным виски очередного паба, Артём маниакально улыбнулся собственным мыслям о том, что, кажется, он подсознательно хочет себя убить. И если разум говорил о том, что, мол, Артёмка, не выход это, нельзя так — то сердечные раны и детские травмы раскрылись в лучшем своём проявлении и достали карточку для оплаты ещё одной порции алкоголя.
Артём подумал, что он слабак. А потом подумал: чёрт с ним. Слабак так слабак. Не всем же быть супергероями.
Кстати, о супергероях. Вот и Глебка пришёл.
— Ты ещё жив? — вместо приветствия бросил молодой мужчина, дружески сжимая плечо Артёма, который сидел с краю барный стойки.
— И тебе привет, — Тёма беззлобно фыркнул. — Жив, как видишь. А должен был сдохнуть?
Глеб сел на соседний стул и подпёр голову рукой, скосив взгляд на кучку пустых стопок.
— Ну…
— Давай без нотаций, ладно?
— Даже не собирался, — усмехнулся Глеб и кивнул бармену, коротко бросив свой заказ. Пару минут молодые люди молчали.
Паб в центре Москвы расплывался в сумраке интимной атмосферы субботней ночи. Народу было немало: с наступлением осени наступило резкое похолодание, и вся молодёжь, растёкшаяся летом по скамейкам и верандам города, сконцентрировалась в крытых тёплых увеселительных заведениях. В глаза особенно бросалась группа студентов, занявших угловой стол большой компанией. Громкая девчонка — третьекурсница, судя по всему — была самой шумной заводилой. После каждой её шутки компания взрывалась хохотом на грани истерики.
— И откуда столько людей, — вздохнул Глеб, прикладываясь губами к только что принесённой порции светлого нефильтрованного. — Делать, что ли, людям нечего?..
— Не душни, ты сам припёрся.
— А как я тебя одного оставлю? Вдруг, вскроешься — а мне потом перед Господом Богом отчитываться…
Артём отмахнулся в жесте “заткнись”, однако улыбнулся. Их давняя и крепкая дружба с Глебом, зародившаяся еще в школе, вытерпела многое: месяцы молчания, мелкие и крупные ссоры, перемены в мировоззрениях и даже женитьбу Глеба. Впрочем, Артем искренне считал Ксюшу душечкой, хоть та и могла крепко послать его на три веселых.
В свои двадцать шесть Артём Белых и Глеб Воронов оставались лучшими друзьями и братьями по духу.
Последний раз они виделись… в июне, наверное. Потом у Глеба появились срочные проекты, и тот погряз в работе. Артём не расстраивался и не обижался: понимал на своей шкуре. Фриланс — дело такое: хватай, пока есть возможность. Еще неизвестно, когда подвернётся стоящая работёнка.
И вот, в ночь понедельника пятого сентября, старые друзья наконец-то встретились.
Артем отрешённо вертел в руках маленький гранёный стакан. Подтаявшие льдинки плескались в остатках виски, звонко цокаясь о стекло. Глеб облокотился спиной о стойку и бесцельно скользил взглядом по помещению, отхлёбывая пиво.
Стайка студентов снова взорвалась приступом хохота — так громко, что даже гремящий из колонок инди-рок на две секунды стал всего лишь фоновым шумом — и Глеб, смухортившись, бросил:
— Какая школота, Господи прости…
Артём, не обративший никакого внимания на раздражающий фактор в углу паба (впрочем, в последнее время он ни на что не обращал внимания), обернулся через плечо. Только потому, что Глеб продолжал нудеть ему на ухо:
— Я не понимаю, мы такими же бесячими были? Или это я старею?
— Второе, — подстебнул друга Артем и заинтересовано повел бровью: шумная студентка посмотрела прямо ему в глаза и помахала рукой. Парень рефлекторно сделал приветственный жест. — И что это такое?
— Что? — не понял Глеб, залипнувший на смешную картинку: два парня из компании пили на спор. Глеб мысленно поставил на кудрявого: тот меньше походил на того, кто будет спать лицом в унитазе. Собственно, друг и не увидел того, что увидел Артем.
— Да так. Не бери в голову.
Глеб решил не переспрашивать. Артём и так был немногословным, а в последнее время его состояние и вовсе оставляло желать лучшего. На самом деле, Глеб вообще не понимал, что ему делать с Артёмом. Впавший в депрессию друг — или как там называется это дурацкое состояние ментального здоровья — оставался для Глеба не поддающимся ребусом. Желание помочь конкурировало со страхом навредить. Хотелось встряхнуть Тёму за шкирняк, дать под дых и сказать: иди, блин, работай! Прекрати хандрить, прекрати убивать себя! Дай привести себя в чувство!
Если бы они были лет на пять так моложе — как те ребята в углу — то, наверное, Глеб так бы и поступил. Но ему не двадцать лет. Какой-никакой, но жизненный опыт имеется, и он говорит: не получится так просто. Силой не приведешь в чувство. Ты можешь навредить. Не делай хуже.
Поэтому Глеб и приехал в паб в ночь понедельника, когда друг сбросил ему в телеграмм геопозицию. Без “привет” и без вопроса.
Просто для того, чтобы побыть рядом. И вовремя подставить плечо.
Артём отвернулся обратно к стойке и подозвал бармена. Заказал еще два шота. Глеб хотел проанализировать количество пустых порций, но в это время — как нарочно — официантка забрала посуду. Глеб тихонько вздохнул:
— Что скажешь?
— О чем?
— Да вообще. Просто, в целом.
— Я не планирую суицид, если ты об этом, — Артём фыркнул и нахмурился. — Хоть ты не относись ко мне как к умалишенному.
— Если бы, родимый, я к тебе так относился, — язвительно-снисходительно парировал Глеб, нагнувшись к уху Артёму, — я бы просто вызвал дурку. Ну, — Глеб поморщился от дружеского удара в ребро и выпрямился, — по крайней мере, подумал бы об этом. Так что?
На стойке возникли две стопки. Одну из них Артём молча сунул в руки Глебу, быстро поднял свою порцию и, не дожидаясь реакции, одним движением опрокинул в себя горючее — не поморщившись. Только облизнул губы.
— Знаешь, — сказал он хрипло. — Самое забавное, что всё в порядке. Ну, то есть мозгом я понимаю, что всё в порядке. Ничего ведь не поменялось; меня не бросила девушка, никто не умер, я не потерял работу. Моя жизнь месяц назад и то, что происходит сейчас — ничего не различается. Даже, может, стало лучше: я нашёл классного заказчика и на ближайшие полгода могу вообще не дёргаться по поводу того, где искать проекты. Деньги идут, жизнь идёт…
Глеб, который все еще облокачивался спиной на барную стойку, широко расставив локти, закинул голову назад. От такого упражнения пара позвонков хрустнула — сидячий образ жизни дает о себе знать. Артём же подпер щеку рукой.
— Но?
Тёма задумчиво промолчал и пожал плечами.
Хандра Артёма оставалась загадкой для всех, включая него самого. Откуда вдруг в нем поселилась эта темная сущность, высасывающая все его силы, и как ее выдворить восвояси, оставалось только догадываться. Нет, правда: Глеб не помнил Тёму таким опустошенным никогда. Даже после разрыва с Олей, любовью всей жизни Артема, тот не был таким безжизненным. Подавленным, разбитым, грустным, пьющим, злым, агрессивным и даже истеричным — да. Но не безжизненным.
Пока Глеб задумчиво жевал губу, предаваясь воспоминаниям, Артём снова бросил взгляд через плечо. Студенты все еще сидели в углу, разбившись на компании по три-четыре человека и ведя свои беседы по интересам. Та самая девочка, помахавшая ему рукой, нашлась в обществе короткостриженой брюнетки в татухах и крашеного в блонд парня. Артём смотрел на то, как девчонка с улыбкой слушала друзей, прислонив полупустой стакан к щеке, потом вдруг резко засмеялась, запрокинув голову назад, и импульсивно принялась что-то рассказывать.
Смешная — так подумал Артём. В клетчатой рубашке, с криво собранным хвостом на затылке, с этой модной красной ниткой на запястье, значение которой так никто и не мог внятно объяснить. На вид лет двадцати. Хотя, зная тенденцию раннего взросления нынешнего поколения, девчонке могло быть едва восемнадцать. Младше — нет, иначе бы ее не пропустил охранник, проверяющий паспорта на входе.
Глеб молча пил свое пиво, а Артём продолжал смотреть до тех пор, пока девчонка снова не поймала его взгляд. На этот раз она просто улыбнулась, потом вернулась глазами к другу, продолжая дискуссию.
— Пошли, покурим, — вдруг задумчиво сказал Артём, не отрывая взгляда от угла паба. Глеб согласно пожал плечами и спрыгнул со стула.
Сентябрьский влажный воздух обжёг лицо холодом. Артем поёжился, подкуривая сигарету — кожаная куртка не слишком грела в плюс восемь по цельсию, тем более после тёплого душного помещения. Зато захмелевшая голова стала приходить в адекватное состояние. Впрочем, это было не слишком хорошо, потому что Артём приходил в паб именно за тем, чтобы не ощущать окружающую реальность так остро.
Товарищи молчали. Мимо прошла пара — молодой человек и девушка, явно на свидании — и Артем проводил их долгим взглядом.
— Может, — он стряхнул пепел и затянулся, — познакомиться?
— С кем?
— Да вот с этими студентами, — друг в ответ вопросительно вскинул брови. — Одна девочка со мной переглядывается. Вдруг сконнектимся.
— Погоди, зачем? Переспать хочешь?
— Да нет, — Тема пожал плечами и затянулся, смотря под ноги. — Просто хочется эмоций. Поговорить, посмеяться, послушать истории. Всё лучше, чем вдуплять в стакан.
Какое-то время Глеб молчал.
— Ну, если ты считаешь, что тебе это нуж…
— Не будет сигаретки? Ой! Простите, перебила?
Артём поднял голову: перед ним стояла та самая студентка. Глеб с усмешкой покачал головой, достал пачку “чапмана” и протянул девушке сигарету, кинув другу многозначительный взгляд.
— Простите ещё раз, и спасибо, — девчонка помахала взятой сигаретой. — Меня Настя зовут. А вас?
Настя протянула руку для рукопожатия.
— Глеб.
— Артём.
— Очень приятно. А огонька не будет?
Артём достал из кармана кожанки зажигалку и галантно подкурил девушке сигарету. Та крепко затянулась, прикрыв глаза, и благодарно кивнула:
— Выручили, спасибо. Как жизнь?
Они разговаривали минут двадцать. О какой-то ерунде: о бармене, о напитках, о погоде. О том, какая ситуация внутри страны, как дорожают продукты и где можно дёшево и вкусно перекусить. Настя рассказала о своей учёбе в медицинском ВУЗе, о том, как начался новый учебный год, как отчислили её подругу за трижды проваленную сессию и о студенческих вписках.
Артем по большей части молчал, только вставлял короткие реплики, когда обращались к нему напрямую. На фоне расслабленно-спокойного Глеба и отрешённого Артёма студентка казалась импульсивным сгустком энергии. Хаотичным, непредсказуемым и с языком без костей.
— Замёрзла? — спросил Артём, когда собеседница обняла себя за плечи, выкинув бычок второй скуренной сигареты.
Утвердительный ответ. Глеб предложил зайти внутрь.
Пройдя в деревянные двери паба, Настя помахала мужчинам рукой и быстрым шагом направилась за свой стол. Друзья вернулись за барную стойку.
Артем сел лицом к залу и задумчиво прихлёбывал пиво.
— Ты скоро дырку в ней прожжёшь, — усмехнулся Глеб, проследив взгляд друга. Тот не отреагировал. — Эй, о чём думаешь?
— Да так. Хрень какую-то.
— Какую?
Артём помялся:
—Ну, чем мы от них отличаемся? То есть, я имею в виду: когда мы перестали быть такими же? — он помолчал, раздумывая над собственными словами. — Когда выпустились из института? Когда пошли на работу? Или когда?
— Я даже не очень понимаю, о каких отличиях ты говоришь.
— Глеб, посмотри на них: они почти как дети. Такие… жизнерадостные, что ли.
— Так они отдыхают компанией в пабе, какими им еще быть?
Артём протяжно вздохнул:
— Я не об этом. Ты не видишь? Между нами пропасть.
Глеб посмотрел на компанию. Молчал несколько минут, пока Артем потягивал пиво.
— Да ничем мы не отличаемся. Нет, стой, — он поднял руку в предупреждающем жесте, когда депрессивный друг набрал в лёгкие побольше воздуха для тирады возражений. — Я правду тебе говорю: между нами нет разницы. Ту пропасть, которую ты видишь между собой и между ними — ты сам её вырыл. О чём ты думаешь? Что в них больше жизни? Что в них есть искра, которая в тебе угасла? Тём, чёрт! Черта с два! Думаешь, ты не выглядишь так же со стороны? Что ты сгусток забот и проблем? Хрена лысого, дебил. Ты светишься точно так же, когда тебе хорошо. А то, что ты видишь перед собой — это светящиеся люди. Но лампочки иногда перегорают. Ты, вот, несешь целую люстру на помойку, когда у тебя лампочка перегорела? — Артём задумчиво мотнул головой. — Ты берёшь и вставляешь новую лампочку. И с чего ты решил, что перегорела только твоя лампочка? Посмотри на них внимательно. Вон тот пацан в чёрном худаке, — Глеб указал на него рукой, — как думаешь, он всегда так громко смеется и чувствует себя настолько живым? Или вот эти двое, которые салфетками перекидываются: ты можешь поставить бабки на то, что они не стоят под кипяточным душем по полчаса, думая о том, что с ними происходит? А твоя Настя, в которой ты дырку промозолил? Ты в курсе, что, по статистике, такие яркие люди имеют больший риск депрессивных расстройств?
Артём обижено хмыкнул.
— Ты меня тыкаешь носом в то, что “эй, посмотри, не только у тебя проблемы, так что хватит ныть”.
— Нет, Тёма, — Глеб вздохнул. — Я тыкаю тебя носом в то, что ты слишком сильно себя обесцениваешь. И слишком рано ставишь на себе крест.
Артём молчал. Глеб залпом допил свою порцию, поставил стакан на стойку.
— Я отлить.
Последнее, что я скажу по этой теме: мой тебе совет, — он хлопнул по плечу Артёма и крепко сжал его, — дай себе второй шанс. Ты сильно удивишься, как ярко ты можешь сиять.
Глеб ушёл в туалет. Артём остался сгорбленно сидеть за баром. Настя по-прежнему улыбалась в вакууме шумной компании.
Тёма перевел взгляд на дерево под ладонями. Рука с пивом дрогнула.
Второй шанс?
Это трудно. Люди вообще стараются избегать риска наступать на те же грабли, которые сломали им нос.
Но, в конце концов, может, Глебка прав? — подумал Артем, допивая последний глоток алкоголя.
Второй — так второй. А если надо будет — то и третий, и четвёртый, и хрен знает, какой еще.
Ведь кто в жизни не ошибается?
Наталья Кирюхина
