Всё хочу, просто мечтаю, приезжать в офис пораньше: в девять, в десять утра. Можно и в одиннадцать. Хотя бы даже и в двенадцать. Все сотрудники уже привыкли, что раньше двух я не появляюсь. А Павел Вячеславович Померанцев, совершенно не понимая моей психологии, когда я по телефону говорю, что планирую быть к трём дня, саркастически добавляет:
— Ну понятно, раньше шести-семи вас не ждать. А может, и вообще не приедете, да?
Всё, семена брошены. Ты начинаешь думать: а действительно, зачем приезжать сейчас? В пять-шесть — в самый раз будет. Сядешь за компьютер, начинаешь что-то делать. Пять-шесть наступает, а у тебя зловредная мысль: может, не ехать, посидеть дома?
Звонишь Померанцеву, а он радостно:
— Конечно, не приезжайте! Зачем? Отдыхайте, Владимир Владимирович, отдыхайте.
Пётр Сергеевич Сокольников (а он всё лучше и лучше работает, и это меня радует) организовал сегодня встречу с одним из претендентов на должность редактора.
В 16:00 встреча состоялась. Хороший парень, весёлый, энергичный, легко рассуждает на любую тему, работал на телевидении (принимал участие в организации программы «Домино»), был связан со службой новостей в РСН, некоторое время трудился на Маяке. Последнее место работы — радио «Комсомольская правда».
Меня смутило большое количество мест работы: нигде не зацепился, не прижился. Это плохо. На мой вопрос, с чего бы он начал работу по улучшению наших трёх сайтов, он безапелляционно заявил:
— Всё просто: нанять шестерых редакторов, пятерых корреспондентов, а я распределю между ними работу и буду руководить.
Если б я мог нанять шесть редакторов и пять корреспондентов! Я бы и сам тогда справился. Я-то мечтаю найти главного редактора, который разработает концепцию развития наших сайтов и сможет с нашими ребятами что-то сделать.
Мы договорились, что я подумаю по поводу Бориса Владимировича (имя и отчество соискателя я поменял). Как только Борис Владимирович покинул нашу фирму, я тут же позвонил в «Комсомольскую правду», в РСН и на Маяк. И всюду поинтересовался, как работал Борис Владимирович. Ответ везде был как под копирку: парень любопытный, больше трепач, идеи есть, но ни одну он не способен реализовать, взбалмошный, не очень точный, сам работать не любит, часто делает ошибки, когда готовит ту или иную информацию. Мы с ним через два месяца расстались. Стоит или не стоит брать на работу? Мы бы не советовали.
Тогда я позвал Петра Сергеевича Сокольникова и попросил, чтобы он сообщил Борису Владимировичу наше решение: пока мы в его услугах не нуждаемся.
Вторым претендентом был Павел Евгеньевич (имя я тоже поменял). Пётр Сергеевич был о нём самого высокого мнения.
— Владимир Владимирович, — говорил мне Сокольников, — парень из библиотеки Ленина, грамотный, любит книгу, хорошо говорит, прошёл «Соло на клавиатуре».
Провели беседу с Павлом Евгеньевичем. Реакция замедленная, на вопросы отвечает односложно. Хочет найти вторую работу, ибо в библиотеке платят мало. Решили попробовать, пусть стажируется.
Павел Вячеславович, как говорится, с ножом к горлу пристал: будем или не будем звонить в приёмные губернаторов, помощникам, секретарям, референтам, советникам разных министров, сотрудникам банков.
— Будем, будем! — кричал я. — Давайте, соединяйте!
Везде старая, заезженная пластинка: пока ни к какому выводу не пришли, пока никакого решения не приняли, ждите ответа, ждите ответа. Надо ждать.
Ах, как я люблю эти слова: «надо ж дать». Не будем мы никому и ничего давать!
Позвонил ещё кадровикам одной крупной компании и в сердцах сказал:
— Вы ведёте себя неприлично, несколько месяцев тянете с ответом. Стыдно! Не исключаю, что таким образом вы вынуждаете нас к откату. А отката не будет.
Поинтересовался у Павла Вячеславовича, как дела со Сколково. Он посмотрел на меня своими прозрачными глазками, чуть-чуть наморщил лоб, виновато улыбнулся, набрал воздуха в лёгкие и выдохнул с фразой:
— А мы пока ничего им не писали.
Я сжал кулаки. Нет, не для того, чтобы ударить Павла Вячеславовича, рукоприкладства у нас нет. Для того, чтобы не сорваться, не заорать, не стукнуть по столу. У меня есть такой способ: либо я зажимаю в кулаке стеклянный шарик, либо впиваюсь ногтями в ладонь, опять же, сжимая руку в кулак.
Я сосчитал до трёх и спросил:
— А почему?
— Не успел. Всё откладывал и откладывал. Но я сделаю, честное слово.
— А где версия на английском языке? — спросил я. — Перевод готов?
— Он делается. Всё будет, Владимир Владимирович, честное слово, всё будет. Не волнуйтесь.
Павел Вячеславович посмотрел на меня и лучезарно при этом улыбнулся. Вот гад, изучил мой характер, знает, как на меня подействовать, чтобы весь негатив убрать. Управляет мной, как хочет. На каждой фирме есть такой Павел Вячеславович. И когда сотрудники хотят что-либо продавить или добиться от своего руководства, они находят своего Павла Вячеславовича, и тот ведёт переговоры.
Сегодня узнал, что в Белом Доме, где находится наше правительство, делают пандус и специальный лифт для инвалидов. Якобы Владимир Владимирович Путин возмутился: как это так, мы страна равных возможностей, а инвалид даже в нашем Белом Доме передвигаться не сможет. Сделать срочно!
|
|
|
Вроде, благое дело, а у меня это вызвало неприятие. Сколько инвалидов посещает Белый Дом? Думаю, максимум два-три в год. Крепкие ребята из ФСО (Федеральной службы охраны) вмиг колясочника доставят куда угодно. Стоило ли тратить деньги, силы, время на показуху: вот, у нас есть пандусы особые и лифты специальные. Уж если и начинать, то не с дома правительства, а с жилого дома, в котором дадут квартиры инвалидам. Чтобы там был пандус, специальный лифт, широкие коридоры, чтобы колясочник мог там развернуться.
В России более тринадцати миллионов инвалидов. Сколько из них колясочников — по некоторым оценкам, более ста тысяч. Всё хорошо у человека: зрение, слух, речь, голова нормально соображает, а передвигаться может только на коляске. Немало болезней, где никакое протезирование не поможет.
Время от времени к нам обращаются инвалиды-колясочники: дайте «Соло на клавиатуре» бесплатно. С другой стороны, почему бы государству не взять их под свою опеку, не закупить определённое количество лицензий на «Соло», не провести дистанционное обучение и не привлечь этих колясочников к работе в Интернете: модераторами, наборщиками текстов с рукописных и звуковых материалов. Работа всегда найдётся. Однажды я поговорил на эту тему с Людмилой Ивановной Швецовой. Она поддержала меня. И Юрий Михайлович Лужков одобрительно отозвался о моей идее. И три префекта вроде выказали готовность попробовать это сделать в своих округах: Западном, Восточном и Южном. Но дальше разговоров дело не пошло.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Дневник публикую с задержкой в три месяца. С фирмой, с которой я вроде разругался вдрызг, отношения восстановились, и они решили сотрудников всё-таки обучать. И без откатов. Я ошибся в своих предсказаниях или мои угрозы подействовали — не знаю.
«Самыми большими привилегиями у нас пользуются инвалиды по врождённому пороку совести.» Стас Янковский (род. 1958), российский программист и афорист
