В Москве 80 живописных и графических работ Такаси Мураками, его фильмы и анимация из Музеев современного искусства в Токио и Канадзаве будут представлены рядом с традиционной японской гравюрой и живописью из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина. От утонченных красавиц с листов Китагавы Утамаро до глазастых девочек, перекочевавших из анимэ в искусство Такаси Мураками, - пропасть. Собственно, Такаси Мураками, который в Токийском национальном университете искусств и музыки изучал живопись "нихонга", и интересует этот разрыв между традиционной культурой - и массовой, восточной - и западной, между искусством до катастрофы ядерного удара - и постапокалипсисом.
Название выставки "Будет ласковый дождь" - первая строка стихотворения 1920 года англичанки Сары Тисдейл. Созданное после газовых атак и бойни Первой мировой, оно пригодилось Рэю Брэдбери после Хиросимы и Нагасаки: он пишет "Марсианские хроники". Строка, отсылающая к картине весны, - без человечества, милого и доброго внутри, но уничтожившего само себя, - становится названием рассказа о домашнем роботе, хозяева которого после ядерного удара превратились в пепел.
Вопрос, как жить после катастрофы, - краеугольный для любой антиутопии, и Такаси Мураками не столько прячет его вглубь (где глубина у картинки комикса, лишенной перспективы, отдельная проблема) или вытесняет, сколько тематизирует сам процесс "вытеснения". Так, одна из пяти "глав" выставки в "Гараже" - "Малыш" и "Толстяк", кодовые слова, которыми американские военные называли ядерные бомбы, сброшенные на Японию. И так же называются проекты Такаси Мураками, показанные в 2005 году в Нью-Йорке. Расцвет культуры анимэ и манги предстает у художника как "защитная" реакция на шок. Антиутопия хороша для благополучного мира, а там, где реализован сценарий антиутопии, этот жанр уже не востребован. Нужнее оказываются сказки, мультики, комиксы. "Только детские книги читать, только детские думы лелеять..."
Отсюда - характерная трансформация типичного набора высокой культуры, будь то традиционное искусство или буддистские образы, в "детский" антураж яркого, умилительного мира, едва отличимого от китча.
Комбинации черепов с цветочками - не то чтоб великое открытие: весь старый добрый европейский натюрморт на этом построен; memento mori. В том, чтобы ввести комикс за ручку на территорию современного искусства, вроде бы тоже нет новизны - в американском поп-арте эта комбинация уже отработана. Изящно сплавить искусство с модным брендом (к взаимной выгоде!), будь то бренды Иссея Мияке или Луи Витона, конечно, мастерство, но со времен, как минимум, Эльзы Скиапарелли это уже даже не тренд - традиция. Искусство японца Такаси Мураками вроде бы все на поверхности: только вместо комикса он опирается на традицию анимэ и манги. Его memento mori укрыто в мультяшном орнаменте, и его фабрика "Хиропон" переплюнула Фабрику Уорхола.
Свою "поверхность" Такаси Мураками готов подчеркнуть, придумав концепцию "суперплоского" искусства. Он вроде весь на поверхности - буквально. Но пробиться за несколько слоев "суперплоскостей" непросто. Выставка в "Гараже", который Такаси Мураками, кажется, готов поглотить (его работы встречают зрителей уже на фасаде, в атриуме, поджидают, говорят, даже в туалете), дает шанс заглянуть на "фабрику Мураками". На выставке воспроизводится Студия - "Сутадзио", которая стала реальным филиалом студии художника. Там традиционный для Японии культ мастера и добросовестного труда поддержан культом суперорганизации и новых технологий. Этот сплав, оттененный орнаментом подростковой субкультуры косплея (пространство магазинчика для любителей таких маскарадов тоже воспроизводится на выставке), художник, похоже, готов предложить в качестве варианта культурной идентичности японцев. Оптимистичный сценарий в эпоху пессимизма.
Жанна Васильева
