Не стало Ивана Михайловича Шевцова. Я помнил его с тех пор, когда работал в журнале «Октябрь», то есть лет 45. Это старейшина нашей литературы, и даже за многолетний подвижнический труд, независимо от величины таланта, он достоин уважения. Шевцов воевал, начиная с Финской кампании 1939 г., служил в погранвойсках. Там и сформировался его железный характер, его русский офицерский боевой дух.
Из него делают чуть ли не «главного антисемита», а между тем прогремевшие на всю страну шевцовские романы посвящены совершенно другой теме. Там едва ли даже можно встретить слово «еврей». Шевцов воевал с космополитическим направлением, кто бы его ни исповедовал. Роман «Тля» стал знаковым. Такой же напраслиной в отношении этого романа является и ярлык «антипрогрессистский». Не забудем, что «Тля» была первой ласточкой подобного направления. Роман вышел ещё до всей почвеннической прозы. И вызвал на себя шквал огня. Если бы не стальной характер, Шевцов сломался бы после такой погромной критики. Но его это только раззадорило. Он стал плотно работать с этой темой, сосредоточился на борьбе государственников и космополитов. Борьба таких начал, между прочим, велась со времён Древнего Рима, не затихла и до сих пор. Но с военной темой Иван Михайлович никогда не порывал, оставался по преимуществу писателем-баталистом. Последний роман он написал лет пять назад. Его военные книги достойны уважения.
Шевцов был, кроме того, большим специалистом в области батальной живописи, можно сказать, искусствоведом получ%ADше многих профессоров. Дружил с плеядой советских художников военного направления, практически курировал студию баталистов им. Грекова. Много писал как искусствовед о батальной живописи. Он прожил плодотворную жизнь. Бури 70–80-х, другие времена и другие имена заслонили его. О Шевцове, патриархе национально-патриотической литературы, почти забыли. Тем не менее гораздо более значимые писатели, такие как Белов, Астафьев, Юрий Кузнецов, уважали Шевцова за правдивость мысли.
Его ведь тоже можно назвать диссидентом, только правого крыла. Книги Ивана Михайловича изымали из библиотек, после скандалов около семи лет вообще не печатали ни строчки — почище Аксёнова или Войновича. Такие люди, как Шевцов, тоже не подходили к «общепримиряющей» обстановке брежневской эпохи. Для примиренчества Шевцов не годился. Каким он стал на заставе рядом с финской границей в 18 лет, таким и умер в 92 года. Побольше бы нынешней России таких прямых, несгибаемых людей.
Владимир БОНДАРЕНКО
