Во избежание кривотолков сразу оговорюсь, что, как педагог, я категорический противник сквернословия. Кроме того, я не сомневаюсь в справедливости утверждения выдающегося культуролога Ю.М. Лотмана о том, что культура начинается с запретов. Все так, и в качестве напряженной цели педагогика может ставить перед собой задачу — извести под корень сквернословие среди детей и юношества.
Но дети не вырастают в стерильной среде, а следовательно, игнорировать сквернословие как существенный фактор молодежной субкультуры (если бы только молодежной!) по меньшей мере непрофессионально. Стыдливо поджимать губки и покрываться румянцем, услышав «соленое» словцо, демонстрируя свою лингвистическую невинность, — едва ли такая реакция вызовет доверие у подростков. Напротив, она убедит их в ханжестве взрослых, которые, как обычно, делают хорошую мину при плохой игре. В этом фразеологизме взрывное устройство ни при чем. Выражение пришло из среды картежников, где миной называли шулера, обманщика. И коль скоро учитель не желает превратиться в глазах подростка в педагогического шулера, ему следует адекватно реагировать на услышанное.
Праведный гнев не единственная эмоциональная краска, позволяющая приступить к «разминированию» речевого поля нашей молодежи. В немалой степени этому процессу языкового обезвреживания способствует чувство юмора. Возьмем, к примеру, достаточно часто употребляемое в разных ипостасях и относительно безобидное, но тщательно избегаемое в культурной речи просторечное и грубоватое слово «жопа».
Слово многозначное и многострадальное. Трудно даже сказать, сколько веков томилось оно в заточении. Всего лишь пару десятков лет назад оно получило в нашей стране «легальные» права, когда в реформированном издании словаря С.И. Ожегова появились ошеломляющие строки, толкующие это слово как «то же, что ягодицы»
Да, она существует, о ней можно открыто говорить и писать, называя по «имени». А ведь такой возможности не имели русские поэты, так любившие ее рифмовать со словом «Европа»! Все стихи с этой глобально-исторической рифмой были обречены на существование в «самиздате», а в собраниях сочинений Пушкина и в царское, и в советское время бедняжка стыдливо заменялась «азбукой Морзе», то есть точками или тире. Официальная культура постоянно боролась с ней, а культура народная норовила ее всем показать.
Мат — феномен русской культуры, требующий серьезного к себе отношения. Мат прорастает из толщи веков. И даже это обстоятельство становится предметом опасных спекуляций. Так, например, его происхождение некоторые исследователи связывают с временами татаро-монгольского ига. Хотя берестяные грамоты домонгольского периода наполнены соответствующей лексикой. Кстати, то же самое, но с точностью до наоборот утверждают монголы о своей непристойной лексике: будто она заимствована от русских. И сейчас вряд ли кто точно знает, как было на самом деле.
Народная карнавальная культура насквозь пропитана обсценной лексикой. Киноведы хорошо знают, что когда Андрею Тарковскому потребовались скоморошьи частушки, которые блистательного исполняет в фильме «Андрей Рублев» герой Ролана Быкова, то текст их написал современный инженер, ибо подлинные найденные исторические тексты были целиком матерного содержания.
Русская классическая литература не могла не отразить эту народную карнавальную стихию. И нам хорошо известны фривольные стихи Пушкина, где за отточиями легко узнаются знакомые нам с детства непристойные слова. Шалил наш гений по молодости. Повзрослел и перестал.
Мне довелось близко общаться с людьми, прошедшими штрафбат в Великую Отечественную. Все они в один голос утверждали, что, поднимаясь из окопов и в ходе рукопашной схватки, звучал отборный русский мат. Но ни один из них, будь то выходец из глухой деревни или выпускник ИФЛИ, никогда не позволял себе пускать в ход эту лексику при женщинах и детях. В этом кардинальное отличие людей, прошедших ад, и матерящихся подростков, «свободно» изъясняющихся через губу с девушками на этом наречии. Возможно, им кажется, что сквернословие — признак взрослости. В действительности все с точностью до наоборот: ненормативная лексика — признак нравственной недоразвитости. Отсюда кардинальный вывод, который многим покажется парадоксальным: право на мат надо заслужить.
Документальные кадры запечатлели встречу двух замечательных людей: В. Астафьева и Г. Жженова — выдающегося писателя и прекрасного актера, воина и сидельца. Оба, пройдя через суровые испытания, выстояли и оставили свой значительный след в отечественной культуре. Оба по праву обладали кодом доступа в запретную зону и чувствовали себя там как рыба в воде. Потому-то их диалог непрерывно прерывался запикиванием, что придавало их беседе, где все называлось своими именами, особый колорит.
Поэтизирую ли я мат? Нисколько. Считаю ли я, что без него прекрасно можно обойтись как в устной, так и в письменной речи? Определенно, тем более что есть блистательные образцы, доказывающие такую возможность.
Казалось бы, как обойтись в передаче запредельных эмоций без соответствующей лексики? Но В.С. Высоцкому это прекрасно удавалось. Он, как никто другой умевший в своих песнях-монологах перевоплощаться и в штрафника, и в зэка, ни разу нигде не воспользовался обсценной лексикой. Гению хватило приличных слов для передачи читателям-слушателям внутреннего состояния людей, испивших до дна горькую чашу. Литературным языком вполне обходился и В.М. Шукшин, органично передававший в текстах и на экране народную стихию.
История сохранила курьезный эпизод из жизни императора Александра Первого и его дочерей. Вместе они с воспитателем девочек В.А. Жуковским ехали в открытой карете. Девочки прочитали на заборе известное слово из трех букв. «Что это?» — обратились они к отцу. Мгновенно нашелся Василий Андреевич Жуковский: «В украинском языке есть слово «ховать», что в переводе означает прятать. Это повелительное наклонение данного глагола». Император рассмеялся и подарил Жуковскому золотые часы, шепнув ему на ухо: «Суй в карман», — тем самым также обыграв то самое слово.
Но вернемся в наши дни. Нынешние тридцати-сорокалетние родители, не стесняющиеся в выражениях в присутствии своих детей, не испытали и сотой доли того, что их деды. У них по бедности речи ругательные слова выполняют роль связок и междометий.
Стоит ли после этого удивляться трагикомической ситуации, возникшей на детском спектакле в начальной школе. К очередному пушкинскому юбилею старшеклассники подготовили для маленьких детей инсценировку. Представьте себе прекрасно оборудованный школьный театральный зал, в котором за происходящим на сцене следят завороженные второклассники. После фразы: «И там Кощей над златом чахнет» следует «удар молнии», звучит роковая музыка, за которой наступает мгновенная перебивка света. И в этот краткий миг в абсолютной темноте и пронзительной тишине звучит тоненький голос девочки-второклассницы: «Блин, страшно-то как!»
В пароксизме смеха согнулся пополам школьный физкультурник, дернулись вперед в стремлении навести порядок классные руководители. Но последовал грозный приказ директора: «Стоять — это всего лишь междометие, ребенок воспроизводит домашнюю лексику папы и мамы. Тем не менее главная педагогическая задача решена — ребенок впервые в жизни прочувствовал Пушкина. А над ее лексикой мы еще будем работать».
Что же касается мата, то школьники встретятся с ним не только в обыденной жизни, но и на страницах выдающихся произведений. Например, сегодня в школьную программу входит «Один день Ивана Денисовича» А.И. Солженицына. И как прикажете разъяснять им емкие авторские выражения?
В 1910 году будущий лауреат Нобелевской премии в области литературы И. Бунин выпустил брошюру «Матограф», или словарь матерных слов». И подписался: «Почетный академик». Ругался академик изящной словесности виртуозно, а однажды — осенью 1917 года — русский мат спас ему жизнь, что он описывает в записках «Окаянные дни».
«A в мае, в июне по улицам было страшно пройти, каждую ночь то там, то здесь красное зарево пожара на черном горизонте. У нас зажгли однажды на рассвете гумно и, сбежавшись всей деревней, орали, что это мы сами зажгли, чтобы сжечь деревню. А в полдень запылал скотный двор соседа, и опять сбежались со всего села, и хотели бросить меня в огонь, крича, что это я поджег, и меня спасло только бешенство, с которым я кинулся на орущую толпу». Понятно, что в эту минуту Иван Алексеевич изъяснялся с мужиками отнюдь не высоким штилем.
Нет, как хотите, но я искренне убежден в том, что право на мат нужно заслужить. Мат — это русский вой, возникающий в результате запредельных психических и физических нагрузок. Не дай нам Бог снискать такую заслугу в настоящем и будущем.
Евгений Ямбург
