Моя мать родила меня на борту самолёта «Конкорд». Сначала отошли воды, потом самурай, сидевший в кресле чуть позади, предложил сделать кесарево мечом. В итоге меня вынесло словно бы гидравлическим толчком вроде того, которыми славятся решётчатые стенки джакузи.
В аэропорту нас встречал водитель Юра Кочергин. Он любил джаз и потому, увидев мои чистые, младенческие пяточки, сказал: «Тебе надо было родиться в Сан-Франциско».
Позже однажды я слушал песню Ноггано, в которой была строчка «начищены ботинки мои... Не плачь, солнце Калифорнии... Обо мне! Слёз не лей своих».
Что-то такое.
Юра Кочергин, до того как подхватил во Внуково нас, отвозил сюда же какого-то парня в шляпе с верёвочкой, который рассказывал ему, что он трахнул уже всю Москву. Не осталось женщины, которую он бы не окатил своей любовью. Его способность к ласкам уже даже стала криптовалютой и получила хождение в чатах Телеграма — особенно среди поклонниц полиамории.
Кочергин вдохновенно пересказывал метод:
— Нужно посмотреть ей в глаза. Сказать: «Я хочу, чтобы ты набрала ванную. Потом села в неё. Я в это время сяду у тебя в гостиной и включу фильм «Обыкновенный фашизм». Я ни разу его не смотрел»... Потом, сказав это, уходишь, тихонько притворив дверь. И она купается в любви, потому что думает, что где-то в гостиной какой-то дикий мужик смотрит ужасные фильмы, а она нежится в тёплой воде — и при этом этот мужик хорошо к ней относится, и нечего бояться.
Моя мать с удивлением узнала в этом методе человека, который сделал ей ребёнка.
Кадр из х/ф «Водная жизнь», реж. Уэс Андерсен, 2004 г.
Он собственно и купил ей два рейса на «Конкорд» — в Ирландию и обратно. Чтобы она родила в полёте. Его рассуждение было таким: «Выстрел — это не только щелчок, но и полёт. Так стрела вылетает из тетивы и несётся в мишень. И каждое её движение — это событие, но такое, которое существует только вместе со всем остальным. С кислородом, водородом, шуршанием листвы, четырёхколёсным велосипедом, упавшим на асфальт плеером типа walkman...»
Устав слушать все эти беседы, я сказал первое слово. Оно было таким: «Я выбираю сойти в Ховрино».
Интуиция подсказала, что там живёт мой отец.
Он действительно там жил, поэтому в одном из дворов я нашёл хлопушку. Я решил её не взрывать. Вместо этого вскрыл. Внутри была записка. Там было всего три предложения:
«Вполне вероятно, мы никогда не встретимся. Помни только одно: новость — это звезда. Одна из».
Этот парень в шляпе в тот день уехал куда-то на Босфор, чтобы вслед за Жаком Ив Кусто погружаться в бездны водной ойкумены.
Я называю это «принцип ванной».
Глеб Буланников
