На сотню смертей сегодня приходится два самоубийства. Япония, Южная Корея, Бельгия и страны Восточной Европы занимают лидирующие позиции в списке стран с высоким уровнем самоубийств. Суицид стал эпидемией, о которой не принято говорить. Так почему же число самоубийц с каждым годом только увеличивается (на 60% за последние 45 лет)? Почему люди приходят к выводу, что смерть — лучший для них вариант?
Дело в том, что самоубийство предлагает быстрое решение всех проблем. Добровольный уход из жизни сам по себе проблемой не является (хотя мы привыкли воспринимать это именно так), в действительности же это — реакция на проблему, следствие.
И профилактика самоубийств должна начинаться не с попыток изменить склонного к суициду человека, а с перемен в его жизни.
Мы не будем рассматривать в данной статье способы самоубийства (хотя по ним имеется довольно подробная статистика), поговорим лучше о причинах — так называемых триггерах. Они дифференцируются в зависимости от половозрастных характеристик. Если мужчины совершают самоубийства в более зрелом возрасте, то у женщин невозможно отследить связь между возрастом и склонностью к суициду. Это значит, что для мужчин триггеры, способные спровоцировать самоубийство, сконцентрированы, в основном, в более поздних периодах жизни. Толкнуть мужчину на суицид может потеря любимой работы/источника дохода в принципе, проблемы со здоровьем или тяжелое горе. То есть, резкие перемены в жизни, с которыми психике человека справиться тяжело.
Женщина же, как считают специалисты, идет к самоубийству медленнее — в большинстве случаев только накопившиеся за долгое время проблемы могут заставить ее наглотаться таблеток или выпрыгнуть из окна. Стоит, однако, отметить, что согласно статистике, мужчины хотя и больше склонны к суициду (они убивают себя в 4 раза чаще), женщины делают в три раза больше попыток.
В 2012 году Клэр Вайлли с коллегами проводила исследование для волонтерской организации «Самаритяне» (The Samaritans), Великобритания. Согласно его результатам, определенную роль в частоте самоубийств играет уровень дохода: в среднем возрасте мужчины с низким уровнем дохода более склонны к суициду, чем их состоятельные ровесники. Те же результаты были получены в недавнем исследовании, проведенном Джорджем Рахиотисом и его коллегами (Университет Фессалии, Греция). К основным триггерам они также отнесли проблемы в личной жизни (неудовлетворенность, болезненный разрыв), социальную изоляцию и психические проблемы, хотя ими одними круг факторов риска не ограничивается.
Книга Эмиля Дюркгейма «Самоубийство» (1897) изменила взгляд специалистов на это явление. В то время как многие ученые искали биологическую подоплеку, Дюркгейм обратил внимание на то, что поддержка со стороны религиозной общины (католиков в его примере) помогала снизить число самоубийств. Он пришел к выводу, что именно социальные факторы риска оказывают первостепенное влияние на человека, задумавшего уйти из жизни. Многие идеи Дюркгейма были раскритикованы, однако его вклад в раскрытие социального аспекта суицида считается неоценимым. Он описывал суицид как реакцию психики на чувство изоляции от общества. Он выразил уверенность в том, что когда социальные условия перестают соответствовать ожиданиям, наиболее уязвимые люди прибегают к единственному эффективному способу избавления от боли, который им известен.
С мнением Дюркгейма согласен и Бен Фичем, социолог при Университете Суссекса. Он утверждает, что проблема не в том, почему люди совершают самоубийства, а в том, какие социальные факторы способствуют появлению у человека желания умереть.
Суицид воспринимается как поражение — человека, который в силу якобы своей слабохарактерности не смог перенести трудности, или семьи, которая оказалась неспособна углядеть за близким и распознать признаки надвигающейся беды. Супруги винят себя, сообщество стыдится… Но правда в том, что суицид — это поражение прежде всего тех, в чьих силах было его предотвратить. Если человека спасли один раз, а через некоторое время он снова лезет в петлю, значит кто-то что-то сделал неправильно.
В 2000 году Улла Андерсен и ее коллеги из университета Южной Дании, подтвердили мнение о том, что система работы с людьми, склонными к суициду, дает сбой. Было установлено, что менее половины будущих самоубийц госпитализируются в психиатрические учреждения, двое из трех консультируются со специалистом в течение последнего месяца перед самоубийством. Не это ли последний крик о помощи? Получается, он остается без ответа.
До тех пор, пока мы не поймем, что самоубийство — это больше, чем психическое отклонение, мы не сможем эффективно помогать тем, кто в этом так нуждается.
