Мошенников сегодня стало так много, что эта тема требует некоего индустриального закрепления. Очевидно, что подведомства и подгруппы криминальных отделов как компетентных органов, так и всех декоративных и обвесных структур типа медиа, сегодня уже не закрывают тему. В пункте приёма сообщений, как в отделении Вайлдбериса на вашем районе, уже давно нет места, поэтому все новые поступления либо в молоко, либо ищите более свободную информационную площадку.
люди с unsplash.com
Можно сегодня сделать целое СМИ, которое будет рассказывать только о случаях мошенничества, но у простого начётнического перечисления прецедентов нет ни малейшей общественной ценности. А такое начинание должно быть именно социально-мотивированным, в идеале оно должно родиться из чистого альтруизма, из ощущения солидарности.
Однако делать сегодня медиа, не думая о монетизации, кажется более-менее невозможным, даже если допустить его как волонтёрский проект. Конечно, можно делать СМИ на добровольных началах, на собственные деньги или как совершенно бесплатный сетевой самиздат (самое очевидное — канал в Телеграме), однако вам потребуется реклама и проч., которых всё равно будет недостаточно, если Вы, конечно, не готовы тратить огромные деньги на проект (откуда им у вас взяться, если вы такой подвижник). А если готовы — то это уже не низовая инициатива, это вы и стали спонспором своего детища. Но повторюсь, информационные масштабы таковы, что вам понадобится сначала команда, которую потом при оптимальном развитии необходимо будет трансформировать до состояния цеха, а цех — до целой корпоративной страты. Такого не будет, если мы вернёмся к истоку.
Получается, что делать медиа, которое будет призвано помочь жертвам мошенничества, можно только подразумевая при этом некие формально легализованные мошеннические схемы — то бишь грезя о монетизации. Изначальное альтруистическое устремление обломано о суровые законы рынка. Нет варианта делать такое СМИ — даже чисто технически — если не придумать какую-то гениальную идею, если не предложить меценатам проект, который будет либо исключительно эффективен, либо невероятно привлекателен своей благотворительной ценностью, — оба возможных компонента в черновых набросках неизменно сливаются в симфонии, единственно возможной на двух струнах старой домбры, доставшейся нам от дедов и неадекватной новому миропорядку. Этой почве нужно сильное семя, которое заторчит чуть ли не сразу вслед за посадкой, чем привлечёт садовника с полной лейкой.
Мне кажется, что искать нужное семя следует где-то в районе общих психологических концептов. Например, основной концпепт при разговоре о мошенничестве — доверие. Есть ли у нас шанс на доверие? Сохраняется ли возможность для доверительных взаимоотношений в обществе или всё уже начисто похерено и мы вернулись к морали классического либерализма? Можно ли вообще сегодня говорить «мы» и не краснеть?
На все эти вопросы я бы ответил: есть шанс, есть возможность, можно. Иначе нет никакого смысла длить наше житьё-бытьё. Можно либо рассредоточиться по свету (в России нам это легко, но необходимо наличие в обществе 90% людей, готовых в случае чего не иметь и не быть. Это, кажется, невозможно. Пока непредставимо. Значит, как-то договариваться (и не просто липовым «общественным договором», сегодня такое уже не сработает — средства другие). Тот, кто придумает эффективные способы восстановления доверия и общественного добролюбия, заслужит и неограниченного финансирования, и Нобелевской премии мира, и моего крепкого рукопожатия.
Талгат Иркагалиев
