В прокате нашумевший триллер «Прочь», в котором остроумно обыгрывают тему расизма. Станислав Зельвенский считает, что это лучший сатирический хоррор со времен «Хостела».
Молодой фотограф Крис (Дэниел Калуя) уже несколько месяцев встречается с Роуз Эрмитейдж (Эллисон Уилльямс), и та решает наконец познакомить его с родителями. Они отправляются на уик-энд в загородный дом, где родители — оба преуспевающие врачи, нейрохирург и психотерапевт, — и проживают. Крис немного нервничает, поскольку Роуз не сообщила родственникам, что он черный, но она смеясь уверяет его, что это ерунда. И действительно, и отец (Брэдли Уитфорд), и мать (Кэтрин Кинер) — само радушие. Но что-то в них все-таки настораживает Криса. К тому же младший брат Роуз (Калеб Ландри Джонс) ведет себя странно, равно как и люди, помогающие по дому (Маркус Хендерсон и Бетти Гэбриел), оба, что характерно, черные. Вдобавок к Эрмитейджам вскоре съезжаются друзья.
Режиссерский дебют чернокожего комика Джордана Пила — самое яркое, что случилось в жанре сатирического хоррора со времен, пожалуй, «Хостела». Как минимум по резонансу: фильм сейчас пользуется невероятным, беспрецедентным успехом, особенно в США, где он собрал почти $200 млн (при бюджете в $4,5 млн) и исключительно восторженную прессу. В «Нью-Йоркере» Пила уже назвали «американским Бунюэлем»; слыханное ли дело.
Можно оговориться, что «Прочь», в первую очередь, действительно внутренняя американская история: она касается отношений двух конкретных рас в конкретное время в конкретной стране — и, скажем, у российского зрителя интерес к этим вопросам будет скорее академический. Но, разумеется, это ничуть не мешает получить от фильма удовольствие — от его остроумия, изобретательности, интеллектуальной дерзости.
«Прочь» поначалу напоминает — где-то прямо пародирует — «Угадай, кто придет к обеду», не самый выдающийся, но исторически важный фильм Стэнли Крамера про девушку, которая знакомит родителей с черным женихом. Он был сделан ровно 50 лет назад — когда межрасовый брак был скандалом и только-только перестал быть преступлением. Сегодня это кажется дикостью из прошлого — но наладилось ли все с тех пор? И могло ли наладиться, учитывая, что миллионы американцев старшего поколения своими глазами видели в автобусах места для черных — или эти места занимали? И может ли наладиться в обозримом будущем? Нет, нет и нет, говорит Пил. Высмеивать оголтелых расистов — слишком просто: уже у Крамера нюанс состоял в том, что родители, Кэтрин Хепберн и Спенсер Трейси, были прогрессивными либералами, но даже для них помолвка дочери с Сиднеем Пуатье оказалась шоком. Пил делает поправку на обамовскую эпоху и доводит ситуацию до абсурда — родители Роуз и их друзья, пожилые богатые белые, из кожи вон лезут, чтобы показать свою открытость: превозносят того же Обаму, рассуждают о Джесси Оуэнсе и Тайгере Вудсе, неловко используют жаргон и только не начинают читать рэп. Но все это, разумеется, лишь доказывает, что трещина, разделяющая американский народ, никуда не делась: просто ее обнесли красивой изгородью.
Для того чтобы развить эту мысль, не вогнав никого в сон, Пил использует метафору в духе Джорджа Ромеро, или Джона Карпентера, или Брайана Юзны — не то чтобы фантастически глубокую, но изящную, эффектную и проработанную до мельчайших деталей, которые начинаешь оценивать уже задним числом. В отличие от упомянутых режиссеров Пил ничего не знает про хоррор, едва ли собирается продолжать карьеру в этом жанре, и, наверное, назвать «Прочь» страшным будет некоторым преувеличением. Но несколько эпизодов получились образцово жуткими, и вообще опыт телевизионных скетчей, которыми раньше занимался Пил, даром не прошел: если на макроуровне фильм иногда чуть-чуть провисает, то каждая сценка в отдельности построена безупречно. Прямолинейная комедия отодвинута на второй план — линия с другом главного героя, который служит секьюрити в аэропорту, — а на первом остается болезненный сюрреалистический опыт молодого чернокожего (прекрасная, тонкая работа британского актера Калуи) в мире белых привилегий и кошмаров, где за каждой широкой улыбкой мерещится крик, а от фамильного сервиза исходит недвусмысленная угроза.
Станислав Зельвенский
