Скучающий обычно скучен сам — в этом причина его хандры. Я неоднократно слышал это правило в немного иной формулировке: «Тебе не скучно — ты скучный». Правда, обращались всегда не ко мне.
Я, напротив, всегда пытался ухватиться за всё, что не приколочено и занять себя — чем угодно — потому-то сейчас каждый раз приходиться призадуматься, когда при знакомстве спрашивают: «Чем ещё увлекаешься?»
— Ну... всем.
И людям было со мной интересно — или мне просто казалось, что им интересно, но даже если и так, выходит, что правило действует и в обратную сторону: пока есть силы интересоваться миром, мир будет интересоваться тобой — отношения взаимны.
Он проснётся ребёнком и продолжит интересоваться всем
Пик воодушевления пришёлся на первый курс. Новый город, новые люди, новая жизнь — тогда мне хотелось узнать всё. Я смотрю на приятелей-первокурсников, которые вот-вот сменят окружение, и узнаю в них себя — то же волнение, желание скорее познакомиться с неизвестностью, разузнать, какие бывают люди, какой бывает жизнь. Узнаю и чувствую, что я уже не тот — немного неуютное ощущение, ведь мы почти ровесники с разницей в возрасте в каких-то три-четыре года.
В то же время это ощущение опечаливает и даже пугает: где сейчас этот запал? Больше не хочется вкладывать — хочется только получать. Взаимоотношения с миром менялись плавно, пока моя отдача не приблизилась к нулю, а запросы свелись к эгоистическим требованиям: в каждом действии якобы должна быть польза, практический мотив.
Разговоры — пусты. Люди всё те же, хотя уже и другие — одинаковые, как и слова, прогулки, жесты, знаки. Нет, нет, они интересные, не скучные, оригинальные... но не в сотый же раз, как заевшая плёнка!
Однажды я уже приходил к таким тоскливым мыслям, но удалось их уничтожить знанием: даже в унылом повторении можно найти что-то интересное — это уж как посмотреть, как завернуть своим зрительным фантиком эдак по-новому. Тут работает закон постмодерна: решает зритель. Но чем дальше — тем сложнее, и непонятно, был ли уже перелом или он вот-вот случится.
Страшно однажды проснуться взрослым.
Проснуться и попасть в тот мир, которому не хочется отдаваться с тем же рвением максималиста, осознать, что он стал менее приятным, чем тогда, в моменты, когда буря бушевала вовсю.
Это роднит меня с зелёными первачками. Правда, их страх запрятан в глубине ларца юной души — его час ещё не пробил. Вчерашние школьники стоят лишь в начале пути: времени полно — им ещё идти и идти своей дорогой, которая рано или поздно упрётся в злые мысли. И при встрече лучше быть готовым.
