По России катится волна театрально-политических скандалов. Запрещают какие-то спектакли, увольняют режиссёров, святые отцы возглашают анафему, учёные требуют уважать Пушкина, народ (совершенно напрасно) выучил слово «тангейзер»…
Об этом в «МК» была скромная заметка «Идёт волна погромная! Священная волна». Глядь — пришёл ответ. Почтенный бланк:
Министерство культуры Российской Федерации
Федеральное государственное
бюджетное научно-исследовательское учреждение
РОССИЙСКИЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРНОГО И ПРИРОДНОГО НАСЛЕДИЯ ИМЕНИ Д.С.ЛИХАЧЕВА (Институт Наследия).
Это могучая мощь или даже мощи: Государство, Министерство, Культура, Наука, Бюджет — после каждого слова хочется ставить восклицательный знак.
На бланке письмо директора:
«1 апреля в газете «Московский комсомолец» была опубликована статья «Идёт волна погромная!..» автора Александра Минкина, посвященная экспертному заключению специалистов Института Наследия по вопросу интерпретации театральных постановок.
Пользуясь своим правом на ответ, прошу рассмотреть возможность публикации интервью или ответного письма от сотрудников Института Наследия.
Приложение: проект публикации.
С благодарностью, директор А.С.Миронов».
Мы привыкли, что нас благодарят простые читатели. Но благодарность от директора Наследия, конечно, особенно приятна. И мы постарались не обращать внимания на всякие мелкие грехи.
Во-первых, моего автора нет на этом свете, заметку я сам сочинил. Во-вторых, опубликована она была не 1 апреля, а 2-го. В-третьих, Институту Наследия померещилось, будто наша статья «посвящена заключению» его специалистов; мы никакого такого «заключения» в глаза не видели, даже не знали, что оно существует. «Экспертное заключение по вопросу интерпретации» — что это?
Малость удивил директорский текст. Затолкать в два предложения 14 родительных падежей — как-то не того. Что касается фразы «пользуясь своим правом на ответ, прошу рассмотреть возможность публикации» — мы перечитали её несколько раз — нет, смысл ускользает; хотя вроде бы по-русски, а не даётся.
И всё равно благодарность радует. Но потом начали мы читать приложенный проект публикации и — опупели (слегка более сильная форма удивления)…
Статьи в газете иногда возмущают чиновников; случается, они приходят в ярость; депутаты беснуются, грозят судом. Но умные потом, когда опомнятся, понимают, что отвечать не стоит — только хуже будет; и помалкивают. А не самые умные отвечают, но так безграмотно, что совестно читать, совестно публиковать. Думаешь, ладно, не будем придираться, нельзя же требовать от асфальтоукладчика, бюджетопилителя или рыбомясозамораразмораживателя безупречного владения русским языком.
Когда же получаешь статью искусствоведа, доктора филологии, заранее испытываешь удовольствие, понимая, что ждёт изысканный текст, безупречный стиль…
«Проект публикации», присланный из Института Наследия, начинается с имени, фамилии, званий и названия:
Капитолина Кокшенева
Критик, кандидат искусствоведения,
доктор филологич. наук
ЗАЧЕМ ВЫ ТАК КРИЧИТЕ,
КОГДА ГОВОРИТЕ НЕПРАВДУ?
Учёные звания указаны сразу. Вероятно, чтобы вызвать почтение. И действительно: мастерство автора видно уже в заголовке. Формально это вопрос, а по сути тут сразу два коварных утверждения. Мол, мы и кричим, и лжём. Это называется давать установку, что-то шаманское из области нейролингвистического программирования.
Так доктор филологии действует и дальше. Вот самые первые фразы её «проекта публикации»:
«2 апреля с.г. в «МК» вышла статья Александра Минкина «Идёт волна погромная! Священная волна». Поводом для паники послужил экспертный семинар «Право на Пушкина».
Учитесь, уважаемые читатели. Она сообщает о нашей панике так, будто паника эта очевидна и доказана. А ведь доктор её выдумала, ай-яй-яй. Будь мы близко знакомы, я бы сказал: «Капа, ты бредишь». Но поскольку эту учёную даму я никогда в глаза не видел, придётся сказать: уважаемая Капитолина, вы выдаёте свои домыслы за мои мысли, зачем?
Внушив доверчивым и слабонервным, будто мы кричим, врём и паникуем, доктор переходит к главному обвинению:
«Буревестник «погромной волны» А.Минкин (не присутствовавший на семинаре) смешивает выдержки из экспертных мнений с отрывками из редакционной статьи в газете «Правда» от 28 января 1936 года «Сумбур вместо музыки» (автор — Давид Иосифович Заславский). У читателя может возникнуть убеждение, что существует некая преемственность в деятельности бундовского и коммунистического деятеля, публициста Давида Заславского с нашими экспертами».
Звание «Буревестник погромной волны» нам понравилось, поскольку это очень остроумно. Остальное — не понравилось. И вот почему.
Доктор Капитолина воображает, будто неприсутствие на семинаре лишает нас права писать о нём. Можно было бы назвать эту мысль странной или дурацкой, но лучше зададим вопрос. Если Капитолина не присутствовала в Иерусалиме на заседании Синедриона в начале I века, — значит ли это, что она не имеет права критически относиться к осуждению Христа?
«Минкин смешивает выдержки с отрывками» — ещё одна неправда. Напротив, в статье «Идёт волна погромная…» мы сделали всё, чтобы читатель ни в коем случае не смешал цитаты из экспертов с цитатами из «Правды». Откройте «МК»: каждая цитата — отдельный абзац. Каждой цитате присвоен порядковый номер. Точно указано, какие номера из Наследия-2015, какие из «Правды»-1936. Если, даже несмотря на это, доктор наук Капитолина видит смешение, то это особенность его, доктора, мышления (не будучи докторами психологии, ставить диагноз мы не решимся). Но смешение в Наследии увидели недаром. Погромный стиль не изменился за 80 лет. Возможно, эксперты Наследия узнали себя. Напрасно, мы и так верим, что они не бундовцы и не коммунисты (разве что в прошлом).
А теперь самое важное — идейная база.
До сих пор считалось, что статью «Сумбур вместо музыки» продиктовал и правил лично Сталин. Но допустим, что у Капитолины и Наследия есть неопровержимые доказательства, будто статью эту написал Заславский. Ладно, не станем спорить.
Капитолина, похоже, огорчена и возмущена тем, что кто-то увидит «преемственность в деятельности бундовского и коммунистического деятеля, публициста Давида Заславского» с экспертами Наследия. Выходит, она считает статью в «Правде» отчасти результатом «бундовской деятельности». Но Бунд разогнали в 1921-м, членов посадили и расстреляли. К 1936 году вообще все политические организации, кроме ВКП(б), были уничтожены. И даже если «Сумбур…» в «Правде» написал Заславский, то никаким Бундом там уже не пахло, пахло только Иосифом Виссарионовичем (против смешения с которым, как нам представляется, Наследие ничего не имеет).
В статье доктора Капитолины упомянуто как минимум два десятка фамилий. Среди них уважаемые и даже знаменитые: Пушкин, Лихачёв, Шуйский, Онегин, Годунов, Калягин, Туминас…
Из всех двадцати только чёртов Заславский назван по имени-отчеству: Давид Иосифович.
Понимаете, уважаемые читатели, ни Александр Сергеевич Пушкин, ни академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв (чьим именем покрыто Наследие), — никто, кроме Заславского, не удостоен такой чести. (Даже собственное отчество Капитолина не указала, вынуждая нас обращаться к ней просто по имени.)
Обычно отчество пишут в знак особого уважения. Но к Капитолине это не относится. У нас нет сомнений, что Пушкина и Лихачёва она уж точно уважает больше, чем какого-то Заславского.
Значит, отчество тут для чего-то другого. Похоже, словосочетанием «Давид Иосифович» доктор сообщает о чём-то больном, враждебном, чужом. В сталинской «Правде» чужой? Статью, которая определила культурную политику Большого террора, — написал чужой? Обманул товарища Сталина?
Всё было не так. Один ветеран партии (ныне покойный) однажды поведал нам правду. Когда в 1921-м разогнали еврейскую организацию Бунд, то Заславского — не к стенке, даже не в лагерь, а в «Правду»! Потому что все знали: Заславский — Иосифович! — сын Иосифа Сталина, настоящий, единоутробный. Посмотрите на нос Заславского, на его усы.
У Сталина вообще очень мало было детей по фамилии Сталин, ибо это была кличка. Дочка — Аллилуева, сын — Джугашвили, внук — Бурдонский (сын Василия Иосифовича — почему он Бурдонский?).
Фамилию Давиду Иосифовичу сделали просто: За Славу Великого Сталина, ну и добавили «кий». Потому что один «Славский» уже был, а этому спереди добавили энергичное и твёрдое «За»!
* * *
Хватит ужасов. Перейдём к Пушкину, которого напрасно пытаются защитить в Наследии (напрасно, ибо Пушкину всё нипочём).
Капитолина пишет о заседании учёных:
«Задача на семинаре стояла довольно конкретная: что происходит с авторскими смыслами классики на нынешней сцене при постановке классики?»
Как не стыдно доктору филологических наук сочинять такие конструкции? Филология (греч.) — любовь к слову. Будь эта любовь искренней, доктор не написала бы «довольно конкретная», потому что это нонсенс. Довольно конкретная — означает именно не конкретная. Но когда шаманишь… не станем развивать эту мысль.
«Что происходит с авторскими смыслами классики» — в этом вопросе опять аккуратно упакованы следующие смыслы:
а) участники семинара в Наследии знают авторские смыслы классиков;
б) на «нынешней сцене» с этими смыслами происходит что-то плохое. (Если б происходило хорошее, учёные не трудились бы защищать.)
Капитолина … (отчество вписать) четырежды говорит о том, что современные режиссёры «цензурируют» Пушкина. Она пишет:
«В «Борисе Годунове» реж. К.Б… можно тоже усмотреть его самовольное цензурирование классики. Б. кромсает пушкинский текст так, как никакому советскому цензору не снилось».
Уважаемые читатели, как вам нравится формулировка «можно усмотреть»? Значит, было бы желание…
А когда это советские цензоры кромсали Пушкина? Наоборот, именно при советской власти были опубликованы самые похабные и даже отчасти матерные его произведения.
Цензура и режиссёрское «кромсание» — вещи абсолютно и принципиально разные. Цензура вымарывает запрещённое, политически опасное, идеологически вредное. А режиссёр вымарывает длинноты, сокращает сцены, лишние для его замысла.
Пьеса Чехова «Платонов» длиннее, чем «Вишнёвый сад», «Чайка» и «Дядя Ваня» вместе взятые! Постановщики поневоле сокращают «Платонова» втрое, а то и вчетверо.
Среди многих тысяч «Гамлетов», поставленных на сценах мира, очень трудно было бы найти спектакль, где звучит полный текст Шекспира; нам таких постановок видеть не доводилось и слышать о них не пришлось. Что касается «Бориса Годунова», нам известна одна-единственная постановка, где звучал полный текст Пушкина. Это сделал Пётр Наумович Фоменко 30 лет назад; шедевр, к сожалению, прожил недолго.
Также бессмысленно называть «цензурированием» даже самые радикальные и смелые интерпретации. Неужели какому-нибудь доктору филологии взбредёт в голову сказать, будто Пушкин отцензурировал «Дон Жуана», Карамзина или непозволительно исказил историю в «Моцарте и Сальери»?
Доктор Капитолина пишет: «Если монахи в спектакле — уголовники и братки, произносят текст Пушкина, разве не разрушают они его слово блатной интонацией?» Знак вопроса, как часто у неё бывает, — формальность. Ответ предсказуем: разрушают, негодяи!
Из деликатности не станем спрашивать, где и как познала Капитолина блатные интонации: аудиозаписи изучала или жизнь научила? Не станем спрашивать: откуда ей известно, с какими интонациями говорили пьяные бродячие монахи в 1603 году. Вот они пьют в корчме (пропивая деньги, собранные на храм!!), и один из них совершенно распутным образом обращается к Гришке Отрепьеву (анафема):
ВАРЛААМ. Эй, товарищ! да ты к хозяйке присуседился. Знать, не нужна тебе водка, а нужна молодка.
Учёные из Наследия (включая Капитолину) огорчены «блатной интонацией», каковая, возможно, им просто послышалась, а возможно, сами они в театре не были, и им кто-то что-то рассказал. Спектакль дрянь, спору нет, но проблема не в грубости текста, а в отсутствии таланта. Грубость же и некоторая похабность имманентно присущи трагедии «Борис Годунов». Когда друг Плетнёв просил у Пушкина разрешения почитать в приличном обществе ещё неопубликованную пьесу, Пушкин в марте 1826-го написал из Михайловского: «Какого вам Бориса, и на какие лекции? в моём Борисе бранятся по-матерну на всех языках. Это трагедия не для прекрасного полу».
Так и хочется повторять в ответ всем Капитолинам сразу: какого вам Бориса?!
И разве только Бориса? А Лаура? Шлюховатая певичка из «Каменного гостя», которая к восемнадцати переспала с неустановленным числом мужчин и совершает половой акт прямо рядом со свежим трупом. Ай да Пушкин.
ЛАУРА
Убит? прекрасно! в комнате моей!
Что делать мне теперь, повеса, дьявол?
Куда я выброшу его?
ДОН ГУАН
Быть может, он жив еще.
ЛАУРА
(осматривает тело)
Да! жив! гляди, проклятый,
Ты прямо в сердце ткнул — небось не мимо,
ДОН ГУАН
Что делать? Он сам того хотел.
(Целует её.)
ЛАУРА
Постой... при мёртвом!..
что нам делать с ним?
ДОН ГУАН
После переговорим.
…Когда Кулябина со скандалом выгнали из Новосибирской оперы, стало известно, что его приглашает Большой.
— Кулябин в Большом?! Ужас!
— Нет. В Большом не будет плаката с промежностью. В Большой не плакат везут, а режиссёра приглашают.
Император Николай I (очень строгий), достоверно зная, что кощунственную «Гавриилиаду» написал Пушкин, заказал ему историю Петра, открыл архивы, приглашал на балы, хвалил «Онегина» и «Капитанскую дочку».
Потому что похабщина — это эпизод. А талант — если он есть — бесконечен. Если бы мальчикам (а теперь и девочкам) отрезали языки за матерное слово — вся Россия мычала бы, никто б не пел, стихов не читал.
…Желая произвести солидное впечатление, Капитолина цитирует того, чьё имя носит Институт Наследия. Она пишет: «Академик Д.С.Лихачев не раз выступал против того, чтобы кто бы то ни было «самостоятельно пересматривал репутацию классиков»: «Точность истолкования произведения — это один из элементов сохранения его текста, сохранения литературного памятника как такового, охрана нашего литературного наследия».
Что значит быть против, чтобы кто-то «самостоятельно пересматривал»? Самостоятельно нельзя; можно только с разрешения начальства — так, что ли?
Кто знает, какое истолкование точное, а какое нет? Кто может сказать (кроме сумасшедших), какой спектакль точно истолковал «Гамлета»? Одинаковых спектаклей нет. И значит, все другие спектакли окажутся неправильными. Какого вам Бориса?
Истолкование безгранично. Истолкование Ленина — от обожествления до втаптывания в грязь. Истолкование Евангелия продолжается почти две тысячи лет, истолкование Ветхого Завета — три тысячи пятьсот лет, и конца этому нет. И где, интересно, были высокие и прекрасные мысли этих директоров и докторов институтов и наук, когда они сдавали научный атеизм, научный коммунизм и марксистско-ленинскую философию?
Цитата про «точность истолкования» взята из работы Лихачёва «О конкретном литературоведении». Там речь исключительно и только о литературоведении, о работе с историческими документами. Там ни слова о театре и пр.
Какое, к чёрту, может быть «сохранение текста, сохранение литературного памятника», когда в Большом танцуют «Даму с собачкой» или «Анну Каренину»?
* * *
Наследие прислало нам «проект публикации». Надо заметить:
а) газеты публикуют статьи, а не проекты таковых;
б) тот, кто присылает проект, рассчитывает тем самым на необходимую и неизбежную доработку проекта или на его оценку.
Проект, полученный от Наследия, не выдерживает критики. Скажем прямо: мы замучились дорабатывать. А ведь там ещё три страницы, и можно сказать (несмотря на все наши усилия), ещё конь не валялся.
Возможно, в свободное время мы вернёмся к этой работе. А пока — ещё две-три цитаты.
Капитолина пишет в своём проекте: «Между тем, русский человек живет в слове, — и это наша культурная особенность. И это просто факт».
Можно, конечно, спросить «между чем?», но гораздо важнее другое.
Мы с глубокой грустью прочитали эту безбожную и, уж извините, бесстыдную фразу.
«В начале было Слово» — это одна из величайших фраз в истории человечества. Написал её евангелист Иоанн, нерусский человек. Он написал это, когда русский язык не существовал, и французский не существовал, и английский. Ни англичан, ни французов, ни русских тогда не было вообще. Но слова эти стали краеугольным камнем Европейской цивилизации. Они усвоены и присвоены сотней народов. И это просто факт.
«Русский человек живёт в слове», — пишут нам теоретики. На практике он живёт в пиве, в зоне, в экране, и такая оттуда прёт духовность, что не знаешь, какую выбрать русскую идиому: «хоть топор вешай» или «хоть святых выноси»?
В «проекте» сказано:
«Участники семинара — ученые-филологи и театроведы, доктора и кандидаты наук — подвергли научному анализу некоторые нашумевшие в последнее время театральные постановки».
Их беспокоят две-три театральные постановки. В театре тысяча взрослых. Остальные 145 миллионов, в том числе дети, — перед телевизором.
* * *
Наследники-учёные назвали свой семинар «Право на Пушкина» и хотят защищать его от разрушительных интонаций. Они действуют от его имени так, будто он им что-то такое завещал и у них действительно есть это право. Но вот его завещание, которое он написал, будучи в здравом уме и твёрдой памяти: «Я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность».
Некоторые основания для такого желания, безусловно, есть. Например, в Третьей книге Царств рассказывается, как молодой негодяй царевич, став царём, на просьбы аксакалов о смягчении режима ответил отказом в такой форме: «Мой мизинец толще чресл отца моего». Если вдуматься в эту яркую фразу, станет ясно, куда, говоря по-русски, он послал их. Библию будете изымать?
…Когда человек подписывается «доктор наук», возникает впечатление, будто он лечит все науки. А что делают эти доктора на самом деле, во время, свободное от писем в редакцию? Ведь собственную докторскую диссертацию они уже написали (качество и вклад в науку оценить не можем, ибо не знакомы). Что им делать, чем заниматься? Можно, конечно, писать докторские на продажу. А если заказов нет?
Опубликоваться в «МК» — желание понятное, выйти за пределы узкого кружка посвящённых, отдаться массовому читателю — похвально. А ещё это способ заявить о своей лояльности.
В пьесе гениального русского драматурга Островского есть диалог двух дворян:
МИЛОНОВ. Всё оттого, что свободы много.
БОДАЕВ. Какой свободы? Где это?
МИЛОНОВ. Ах, Уар Кирилыч, я сам за свободу; я сам против стеснительных мер... ну, конечно, для народа, для нравственно несовершеннолетних необходимо... Но, согласитесь сами, до чего мы дойдём!
БОДАЕВ. Ну, что ж, представляйте проект! Теперь время проектов, все представляют. Не удивите, не бойтесь, чай, и глупей вашего есть.
Возразить невозможно. Всегда найдётся что-то более глупое, ибо глупость столь же бесконечна, как и талант.
…Если проект Наследия сократить с четырёх страниц до двух фраз, получится: «Мы сами за свободу; мы сами против стеснительных мер... ну, конечно, для народа, для нравственно несовершеннолетних необходимо... Но, согласитесь, до чего мы дойдём!». Видите, Евгений Аполлоныч хоть и не доктор наук, а формулирует так, что любо-дорого. Главное же: коротко и ясно.
P.S. Искренне желая понять истоки безобразного проекта, мы залезли даже в мировую паутину. Вот что там написано про свойства Капитолин (имя которых происходит, представьте себе, от римского пригорка и больше ничего): «Иногда Капитолине мешает некоторая серьезность и излишняя прямолинейность, делающая ее строже, чем это необходимо. Вообще, чрезмерно серьезное отношение к жизни, да еще сопряженное с глубиной чувств, часто омрачает восприятие Капитолиной окружающего мира и создает ощущение безысходности»
