Каждая пятница для меня не просто конец недели, а сверхнапряжённые сутки, ибо именно по пятницам у меня прямой эфир на радио.
Как всегда, готовлюсь в последний день, хотя о теме передачи думаю целую неделю.
Тема сегодняшнего прямого эфира: «Враги реальные и мнимые».
Как с ними, я про врагов, быть?
Знаю: у меня есть скрытые недоброжелатели. Есть люди, которым хотелось бы, чтобы наша фирма не двигалась вперёд, чтобы я потерпел неудачу. Речь не только о тех, кто выпускает похожий продукт, но и о тех, с кем меня
Я отношусь к таким людям спокойно: есть они — и ладно. Сам давно никому не желаю зла, отказался от мщения и всех простил, ибо давно понял: злость лишь разъедает душу. Всегда лучше простить человека или в крайнем случае не замечать.
Всё просто: мы никак не можем понять, что все мы люди.
Многих вещей мы никак не можем понять…
Руководители предприятий, фирм, организаций, учреждений никак не могут понять, что их подчинённые станут работать на
Конечно, моя ошибка, что пиратскую версию «восьмёрки» можно легко скачать в Интернете. Наверное, нужно было придумать
Передача прошла нормально. Могла бы, конечно, получиться и лучше. Но для этого нужно серьёзнее готовиться. Час прямого эфира — это своеобразный радиоспектакль, в котором всё полагалось бы просчитать до секунды: когда, где и каким звучать шумам, когда давать прямые включения, когда и кому звонить самим из студии; точность подбора музыки — как по времени, так и по теме, ибо музыкальные вставки должны продолжать основную направленность передачи, уточнять, оттенять главную мысль. А выбирать музыку некогда: всё, что касается радиоэфира, делаю в последний момент.
Да, оттого что буду сам себя ругать, передача лучше не станет. Иногда думаю, что надо бы мне от радио вообще отказаться. Нельзя, как говорил Козьма Прутков, объять необъятное. С другой стороны, это живое общение, и мне оно нравится. Но ведь устаю…
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Нерешительный я стал. Это возрастное. Вот всё рассуждаю: продолжать передачи по радио или нет? А лет пятнадцать назад подумал бы две-три минуты — и принял решение.
«Если тебе нечего сказать, ничего не говори. Поставь пластинку». Пьер Брив