После длительных обсуждений Минфин так и не согласовал расходы на "ядерную медицину" в России. Страна, впервые применившая атомную энергию в мирных целях, и в этой сфере может остаться сырьевым придатком
— Идея создания радиофармпрепарата долгое время буквально витала в воздухе,— говорит Валерий Романовский, главный научный сотрудник Радиевого института им. В.Г. Хлопина, объясняя, насколько важна его работа.— Когда в СССР создавались первые атомные бомбы, в качестве запала к ним использовался полоний-210, но потом была сделана попытка заменить его актинием-227. А в ходе дальнейших экспериментов было открыто, что изотоп при облучении становится радием-223, о котором раньше мало что было известно. Почему-то никому из наших ученых даже в голову не пришла мысль о том, что на его основе можно создать медицинский препарат. А идея витала буквально в воздухе.
Сам Валерий Николаевич работает в Радиевом институте еще с советского времени, имеет 20 патентов в сфере радиохимии, в том числе по переработке облученного ядерного горючего и радиоактивных отходов. Но несколько лет назад он решил немного поменять область исследований, увлекшись свойствами радия-223. Так Романовский переключился на ядерную медицину, создав препарат, который, как утверждают некоторые эксперты, чрезвычайно важен в онкологии.
Спасительный радий
Поскольку по химическим свойствам радий является аналогом кальция, то при инъекции он локализуется в костных тканях, другими словами, именно там, где чаще всего и образуются метастазы. Разработчики утверждают: одна инъекция радиопрепарата может заменить собой целый курс токсичной химиотерапии, чрезвычайно вредной для иммунитета.
— Препарат на основе радия-223 смело можно назвать препаратом нового поколения,— рассказывает Валерий Романовский.— Ведь в отличие от традиционного йода-131 он имеет не бета-, а альфа-излучение, соответственно наносит меньший вред организму. Беда, правда, в том, что нас опередили зарубежные конкуренты.
Действительно, первыми, кто успел на основе радия-223 создать работающий радиофармпрепарат, названный "Альфа-радин", стал известный на весь мир немецкий транснациональный химический концерн Bayer, работавший совместно с норвежскими исследователями из фармацевтической компании Algeta. После клинических испытаний, давших существенный эффект для пациентов с финальной стадией рака, было принято решение о лицензировании и коммерциализации нового препарата. И это стало тяжелым ударом для российских ученых.
— Когда Bayer в феврале этого года обнародовал результаты своих исследований, озвучив планы по запуску в производство препарата, мы сразу же потеряли инвестора,— говорит Романовский.— Три с половиной года назад мы получили добро "Росатома" на начало разработки. Все делалось на деньги крупного бизнесмена. Он рассчитывал на монополию и отсутствие конкуренции со стороны зарубежных компаний. Но как только стали известны немецко-норвежские планы, финансирование проекта прекратилось.
Есть ли теперь перспективы у изобретения Романовского?
— Если "Альфа-радин", как назвали препарат, раскрутится,— говорит Романовский,— то у западных компаний не будет в достаточном количестве ресурсов, чтобы расширить производство. А у нас их много, потому что мы обладаем беспрецедентными по объему запасами радия-226, исходным продуктом для получения радия-223. Хватит, чтобы обеспечить весь мир на много-много лет вперед.
По словам ученого, для запуска проекта готово все: есть разрешение "Росатома", ресурсы, технология, кадры. Правда, теперь нет инвестора. Хотя поиски финансирования активно ведутся в том числе и за границей.
Радиорынок на вырост
В обыденном сознании атомная энергетика благодаря Чернобылю и страшилкам от "зеленых" прочно ассоциируется с угрозой радиации. О том, что эта самая радиация не только диагностирует целый ряд заболеваний, причем на той стадии, когда их еще "не видит" компьютерный томограф, но и лечит, мало кто задумывается. И дело здесь не столько в невежестве, сколько в невостребованности ядерных технологий. Между тем во всем остальном мире бурный рост ядерной медицины начался более 15 лет назад — еще в конце 90-х годов прошлого века американская аналитическая компания Frost&Sullivan предсказывала, что до 2020 года использование радионуклидов станет одной из приоритетных медицинских технологий. Сегодня этот прогноз сбывается: мировое производство и потребление радиофармацевтических препаратов растут ежегодно на 15 процентов, на нужды ядерной медицины расходуется более 50 процентов годового производства радионуклидов во всем мире. В одних только США с использованием технологий ядерной медицины ежегодно производится около 13 млн диагностических процедур и 100 млн лабораторных тестов, применяется около 50 тысяч терапевтических доз. В Америке сегодня работают более 300 полных ПЭТ-центров, то есть медицинских центров, оборудованных не только приборами позитронной эмиссионной томографии (ПЭТ), но и собственными циклотронами и радиофармлабораториями.
В России же насчитывается всего семь таких ПЭТ-центров: три в Санкт-Петербурге, четыре в Москве. Остальные регионы такую роскошь себе позволить не могут. Не говоря уже об обычных городских больницах и поликлиниках, где ядерная медицина тихо умирает: закрываются радиоизотопные лаборатории (их количество за последние годы уменьшилось в два раза), списываются в утиль гамма-камеры, на которых проводят исследования. Радионуклидную терапию, с помощью которой во всем мире успешно лечат многие онкозаболевания, в России забыли, так толком и не открыв.
— С 1991 года атомная отрасль находилась в сильном упадке,— рассказывает Александр Крылов, врач-радиолог радиоизотопной диагностики Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина.— И только в середине 2000-х дела стали налаживаться. "Росатом" вплотную занялся делами ядерной медицины, появилось финансирование, открылось специальное отделение ядерной медицины в НИЯУ МИФИ. Ведутся исследования, разработки новых препаратов, но все равно, мы как были отстающими в отрасли, так ими и остаемся. Все наши препараты являются аналогами зарубежных, ничего прорывного мы не дали ядерной медицине с момента открытия радиоактивности.
И это в стране, имеющей статус ядерной державы, а значит, способной обеспечить медицинскую отрасль всеми видами сырьевых медицинских изотопов! Хотя, нет, мы обеспечиваем. Только не себя, а другие страны: по оценкам "Росатома", 98 процентов произведенных российских медицинских изотопов отправляется за рубеж.
— Мы уже давно поставляем на зарубежный рынок в основном сырье для производства радиопрепаратов, а самостоятельный выпуск мало развиваем,— говорит Александр Фролов, замгендиректора Объединенной инновационной корпорации (предприятие госкорпорации ""Росатом").— Но у нас есть громадный потенциал, мы обладаем мощной реакторно-строительной базой, на которой и идет производство радионуклидов. Дело, стало быть, за малым — нужно переориентировать производство с экспорта сырья на выпуск отечественных радиофармпрепаратов. "Росатом" пытается этим заниматься в последнее время. Но возникает непреодолимый барьер: ядерные медицинские технологии просто не могут развиваться в отсутствие спроса.
Наши АЭС и рады бы продавать изотопы отечественным фармацевтическим компаниям, да вот заказов от фармацевтов нет. А заказов от фармацевтов нет, потому что нет заказов от врачей, которым, как говорят сами врачи, абсолютно невыгодно содержать на балансе радионуклидные лаборатории: бюджетные средства покрывают в среднем лишь 20 процентов всех расходов медицинского учреждения на высокотехнологичные циклотроны. Словом, замкнутый круг.
Между тем потребность в ядерной медицине огромная. Как следует из относительно недавнего доклада теперь уже бывшего министра здравоохранения Татьяны Голиковой, за последние 10 лет показатель смертности от онкологических заболеваний вырос до 13,8 процента и ныне является второй причиной смертности населения в России. Ежегодно регистрируется около 480 тысяч выявленных случаев злокачественных новообразований, а на учете в онкологических учреждениях состоит более 2,5 млн больных, то есть 1,8 процента населения страны. "Эффективность медпомощи больным напрямую зависит от уровня развития и внедрения в медицинскую практику современных методов ядерной медицины,— констатирует экс-министр.— Но в том-то и дело, что потребность населения России в радиофармпрепаратах удовлетворена не более чем на 1-3 процента..."
Тяжелый диагноз
Осенью прошлого года, когда в Москве под эгидой "Росатома" проходила 7-я Международная конференция по изотопам (МКИ), все только и говорили, что власти должны вот-вот подписать федеральную программу о развитии в стране ядерной медицины. Активизировались и иностранные компании, к примеру, в прошлом году "Росатом" и корпорация Philips Electronics — мировой лидер по производству ПЭТ-оборудования — подписали соглашение о сотрудничестве в области развития ядерной медицины в России. Было запланировано четыре стратегических направления, в том числе и открытие высокотехнологичного производства по созданию средств диагностического оборудования — ОФЭКТ (однофотонного эмиссионного компьютерного томографа) и ПЭТ-КТ (позитронно-эмиссионного томографа, совмещенного с КТ). При этом впервые в мировой практике стороны договорились, что Philips передаст местному партнеру уникальные инженерные ноу-хау и право производства определенной модели ОФЭКТ на эксклюзивных условиях, ограничивая ее выпуск на других производственных площадках в мире.
— По ходу реализации эта инициатива поможет создать стимулы и условия к развитию целой индустрии высокотехнологичного медицинского оборудования, будут вовлекаться различные организации и поставщики,— говорил тогда Стив Русковски, генеральный директор департамента "Здравоохранение" компании Philips.— В конечном счете мы рассчитываем, что уже в скором времени население будет проходить диагностику на самом передовом российском оборудовании.
Но затем вопрос с принятием федеральной программы о развитии в стране ядерной медицины отложили до декабря, а потом и вовсе тихо похоронили под сукном. Последний раз о перспективах ядерной медицины в России напомнили на днях в Минфине, где сейчас проходит "согласование" расходных статей бюджета следующего года. Оказалось, что даже те скромные траты на ядерную медицину, которые Министерство здравоохранения оценило в 329 млн рублей, в Минфине предложили перенести на 2014 год. Понятно, что уже ни о какой федеральной целевой программе речь не идет, и даже открытие новых ПЭТ-центров, запланированное в будущем году на Урале, оказалось под большим вопросом.
— Обидно, конечно,— считает Валерий Романовский.— Получается, что, несмотря на поддержку Минздрава и "Росатома", наше направление признано непрофильным. Хотя за поддержку института, даже просто моральную, мы все равно благодарны всем, кто понимает. Жалко только, что понимают не все...
